Семь главных лиц войны, 1918-1945: Параллельная история - Ферро Марк (мир книг TXT) 📗
«Ну вот, а вы не хотели мне верить», — сказал фюрер собравшимся вокруг него сотрудникам. В бункере царили шум и энтузиазм. Однако несколько часов спустя, вспоминал Альберт Шпеер, он обнаружил, что Гитлер сидит посеревший и измученный: «Он выглядел совершенно отчаявшимся человеком». Гитлер все же продиктовал приказ восточным армиям, подлежавший оглашению, когда на Берлин начнется наступление русских: «Теперь, когда самый главный военный преступник умер, мы находимся на переломном этапе этой войны». 16 числа русские пошли в наступление, имея 41 600 пушек, 6 250 танков и 7 560 самолетов {385}.
Через несколько дней пришла весть о смерти Муссолини.
ДВОЙНАЯ СМЕРТЬ БЕНИТО МУССОЛИНИ
Пока освобожденный Муссолини находился в Германии, маршал Бадольо развенчал миф о продолжении войны на стороне немцев и провел переговоры о перемирии с союзниками (3 сентября 1943 г.). Он почему-то думал, что союзнические армии высадятся где-то в области Рима и, таким образом, его собственные силы окажутся укрыты от немецкого мщения. Однако, помимо того, что навязанные союзниками положения договора были по отношению к королю Италии и к самому Бадольо не менее суровы, чем могли бы быть по отношению к фашистскому режиму, высадка союзников произошла к югу от Неаполя, вынудив неспособное защитить Рим от немцев правительство отступить вплоть до Бриндизи. Итальянские войска сдавались немцам без боя буквально повсюду; однако в греческом архипелаге Додеканес они отчаянно сопротивлялись, пока их не сломила люфтваффе, так же как и на Кефалонии: на этом ионическом острове в страшном побоище погибли 3 тыс. солдат и их генерал Антонио Гандин. Только часть флота сумела спастись.
Прием освобожденного Муссолини фюрером являл, согласно Геббельсу, «глубоко трогательный пример мужской дружбы и товарищества». Присутствовавший при этом Паволини сообщил дуче, что «национальное фашистское правительство ждет, когда Муссолини его утвердит, поскольку он его законный глава».
«Ваша работа достойна всяческих похвал, — ответил Муссолини, — но надо все начать с самого начала».
Кейтель и Роммель скептически относились к идее возрождения режима, «растаявшего, как снег на солнце». Гитлер, приняв необходимые меры, чтобы контролировать север Италии и Рим, думал, что дуче будет стремиться отомстить тем, кто его предал. Но последний примирился с Чиано благодаря вмешательству Эдды. Гитлер заметил: «Дуче, у вас есть чувство семьи, я вас понимаю». Однако этот факт возмутил присутствовавших фашистов, которые даже подумали, что «ядовитый гриб» Чиано опять станет министром иностранных дел.
18 сентября 1943 г. Муссолини обратился к итальянскому народу по радио из Мюнхена. Он объяснил, что ему пришлось переждать, «прежде чем возобновить контакт с внешним миром». Напомнил, что независимости страны добились республиканцы, а не монархисты, что ее апостолом был Мадзини. Новое правление, которое он установит, пообещал дуче, будет «национальным и социальным, иными словами, фашистским». Основная мысль Муссолини состояла в том, что нужно «вновь взяться за оружие на стороне Германии, Японии и других союзников, поскольку одна лишь кровь может смыть эту позорную страницу истории, искоренить предателей, уничтожить паразитов и плутократов».
Маршал Грациани, смертельный враг Бадольо, разжалованный в 1941 г. после своих неудач в Северной Африке, согласился стать военным министром, лишь бы не сойти за «труса».
Только немцы вовсе не хотели, чтобы итальянская армия возродилась. Малонадежную моторизованную дивизию «Пьяве» они разоружили, а вооруженные отряды, сформированные Грациани, взяли под свое командование {386}.
Гитлер не желал, чтобы Муссолини вновь обосновался в Риме, объявленном «открытым городом». Новая фашистская республика разместилась в Сало, у озера Гарда, неподалеку от Вероны, где был созван конгресс, чтобы выработать линию поведения нового режима. В умах царило такое смятение, что некоторые настаивали на ликвидации частной собственности, а это шло вразрез с самой сущностью фашизма.
Настоящими проблемами для итальянских фашистов стали, во-первых, борьба с партизанами (с тех пор, как в Италии проснулось антифашистское Сопротивление), а во-вторых, самоутверждение перед лицом немецких хозяев, ведущих себя в Италии как на завоеванной территории. Например, у Грациани требовали отчета о причинах его перемещений, Хофер был назначен гауляйтером Каринтии, Райнер — Верхнего Тироля, Ран играл при Муссолини ту же роль, что фон Ренте-Финк при Петене, министра пропаганды Паволини выдворили из Триеста, когда он заявил, что это итальянский город.
Вскоре начались немецкие карательные операции против движения Сопротивления, как в Польше и Франции: в Риме в Ардеатинских пещерах были казнены 335 чел. Итальянские пособники немцев устроили гонения на евреев, в скором времени депортированных. До сих пор фашистский режим, конечно, предпринимал определенные антисемитские меры начиная с 1938 г., в том числе и по инициативе Муссолини, чтобы понравиться фюреру, но без особого рвения. Французские евреи даже находили защиту у властей в зоне итальянской оккупации {387}. С возникновением Республики Сало ситуация резко изменилась, Примо Леви оставил тому свидетельства.
После того как прорвался абсцесс государственного переворота, здоровье дуче улучшилось, словно свежий воздух Гран-Сассо способствовал его выздоровлению. Несмотря на то что дуче был разочарован, он все же вновь обрел некоторую энергию, хотя множество немецких и итальянских свидетелей вопрошали, имелось ли у него в самом деле желание «вновь выйти на службу». Общество старых товарищей-фашистов немного тяготило дуче, а молодые, рвавшиеся к мщению, беспокоили его столь же сильно, сколь и удручающее осознание его полной беспомощности перед лицом немецких покровителей. В крайнем случае Муссолини с удовольствием взял бы в руки пулемет, чтобы сразиться с партизанами. Ему так хотелось тряхнуть стариной, пусть даже умереть, но в бою и с оружием в руках!
В этих обстоятельствах истинным мучением для него был узел ненависти, завязавшийся между тремя женщинами его жизни, а также суд над его зятем Чиано, выданным режиму немцами после того, как они развернули самолет Чиано, вылетевший 27 августа 1943 г. в сторону Испании. Эдда поспешила к Гитлеру, чтобы спасти мужа. «Ваш муж? Ни о чем не беспокойтесь, он будет освобожден», — успокоили ее.
И Муссолини поручился фюреру головой за лояльность зятя. Но по возвращении в Италию Эдда в полной мере осознала, до какой степени там ненавидят Чиано (даже не столько за его политическую деятельность, сколько за коррупцию, которая сопровождала его приход к власти). Начать хотя бы с Ракеле, супруги дуче — женщины простой и энергичной. В Сало она проявляла все больше активности, неустанно следила за соблюдением священного альянса с фюрером. Ракеле, и так ненавидевшая дочь за ее влияние на дуче, была вне себя, когда узнала, что Эдда делает все, чтобы спасти гнусного предателя Чиано. Клара Петаччи, официальная любовница Муссолини, стала для дуче опорой в ситуации мучительного выбора, из которой он никак не мог выбраться: защищать или не защищать зятя, который, как хотелось верить Муссолини, его на самом деле вовсе и не предавал? {388}
Эдда предложила фюреру в обмен на освобождение мужа отдать его дневники. Этого очень хотел Гиммлер, поскольку считалось, что записи Чиано могут скомпрометировать Риббентропа. 8 января 1944 г., когда в Вероне был собран суд, чтобы осудить предателей, обнаружилось, что Муссолини не явился для дачи свидетельских показаний. Как только обвиняемых приговорили к смерти, они подписали просьбу о помиловании на имя дуче, который до сих пор предоставлял свободу действий фашистской юстиции. «Для меня, — повторял он, — Чиано уже мертв». Но его дочь, упорствуя в желании спасти мужа, послала отцу записку следующего содержания: «Дуче, вплоть до сегодняшнего дня я ждала хотя бы малейшего проявления человечности или нежности с вашей стороны. Теперь хватит! Если Галеаццо [Чиано] не будет через три дня в Швейцарии, согласно тем условиям, что я продиктовала немцам, я использую все, что есть в моем распоряжении. Если же нас оставят в покое и безопасности, вы о нас больше никогда ничего не услышите» {389}.
