Культура на службе вермахта - Пленков Олег Юрьевич (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Английский физик Патрик Блэкетт считал, что союзнические бомбежки Германии являются отражением «комплекса Юпитера»: представления о праведных богах, мечущих громы и молнии на головы ненавистных врагов. Только этим комплексом можно объяснить бессмысленную и варварскую бомбардировку Дрездена 14 февраля 1945 г. Рузвельт и Черчилль хотели показать Сталину, что они делают все возможное, чтобы помочь Красной армии на Восточном фронте. Приказ о бомбежке Дрездена Черчилль отдал прямо с Ялтинской конференции. В Дрездене было много беженцев из Силезии — вполне можно было предположить, что Сталин хотел их уничтожить, чтобы беспрепятственно передвинуть польскую границу на Запад {489}. Возможно, это была одна из причин приказа Черчилля бомбить Дрезден. Трагедия Дрездена была особенно болезненной по той причине, что хотя он и не был объявлен открытым городом, но на него было совершено только два небольших воздушных налета: первый 7 октября 1944 г. (погибло 435 человек при разрушении железнодорожной станции) и 16 января 1945 г. (погибло примерно столько же человек на той же станции). Казалось даже, что с союзниками было достигнуто негласное соглашение: в ответ на то, что в свое время немцы пощадили Оксфорд, англичане не трогали Дрезден. В конце концов, город не имел военного значения, а многие его памятники входили в сокровищницу мирового искусства. Ощущение безопасности горожан распространилось и на сотни тысяч беженцев из восточных земель. На вокзале сидели пассажиры, административные здания были забиты людьми, в центральном парке Дрездена в палатках размещалось около 200 тыс. беженцев. Всего в городе собралось около 1,3 млн. человек {490}. В первые минуты налета связь между Дрезденом и внешним миром прекратилась, и все подробности ужасного дня дошли до Берлина только к вечеру. Сначала Геббельс отказался верить в масштабы катастрофы, потом разразился рыданиями и начал обвинять Геринга, называя его «паразитом, достойным суда» {491}. Под бомбами в Дрездене погибло 135 тыс. человек — у города не хватало сил похоронить погибших. Чтобы собрать трупы и предать их огню, военные соорудили металлические колосники, под которыми разводили огонь; на каждое сооружение складывали по 50 трупов, погребальные костры пылали две недели {492}.
Не менее тяжелой была судьба Лейпцига — исторической святыни немцев, важнейшего культурного центра Германии. Именно здесь находилась церковь Святого Томаса, где 27 лет подряд Бах играл на органе и где он был похоронен, где крестили Вагнера, где Лютер прочитал свою первую проповедь.
Поскольку с 1943 г. налеты стали практически регулярными, то большинство немцев между 18 и 19 часами устремлялись в бомбоубежища и покидали их только к 22.00, воздушные тревоги часто повторялись и ночью. Таковой была повседневность для многих немцев долгие годы войны, но все равно они готовы были каждый раз начинать все заново: убирать развалины, отстраивать разрушенное, держаться из последних сил. Иными словами, расчет союзников на панику и дестабилизацию вследствие бомбежек гражданских объектов совершенно не оправдался — он был ошибочным. Массовые бомбежки немецких городов вызывали не страх и желание сдаться на милость победителя, а ненависть и готовность бороться до конца.
На союзнические ковровые бомбометания «по площадям» люфтваффе не мог ответить адекватно, так как в Третьем Рейхе требование точного бомбометания с пикирования было распространено на все типы самолетов, но для этого нужны были соответствующие прицелы, а главное — высокое качество подготовки экипажей; все это тормозило строительство мощной дальней бомбардировочной авиации. Англичане же и американцы бомбили с высокого (до 6 км) горизонтального полета и «по площадям»: их главной задачей было воздействие на моральное состояние гражданского населения {493}. В этой связи следует помнить, что именно английская и американская авиации спровоцировали тотальную воздушную войну. «Немцам незачем добавлять к уже имеющемуся чувству вины еще и ответственность за массовые бомбардировки и тотальную воздушную войну», — справедливо подчеркивал в мемуарах генерал-майор пожарной службы Ганс Румпф {494}. Нужно иметь в виду, что «точное бомбометание», которое американцы совершенствовали с 1941 г., к сентябрю 1944 г. нанесло значительный ущерб немецкой военной экономике, а «бомбежки по площадям» достигли апогея как раз к 1945 г., когда участь Третьего Рейха была уже решена. Всего вследствие бомбежек в Германии погибло 350 тыс. человек, раненых и калек было 850 тыс. Число жертв бомбежек среди гражданского населения Германии было в 10 раз больше, чем в Великобритании {495}.
Военно-воздушный террор союзников — тема № 1 в повседневных разговорах — усилил немецкое военное сопротивление и поднял моральный дух немцев, но к концу 1944 г. он стал просто изматывать. Нервозность и страх смерти под обломками зданий постоянно преследовали жителей немецких городов (эту обстановку живописал в своем блестящем романе «Бойня номер пять» (1969 г.) американский писатель Курт Воннегут, который сам принимал участие в бомбежках, был сбит, попал в плен к немцам и пережил бомбежку Дрездена в лагере для военнопленных). В большинстве немецких городов к концу 1944 г. уже не было спокойных ночей, жизнь ничего не стоила, люди жили настоящим и не помышляли о будущем. На солдат, приезжавших в отпуска, эта атмосфера действовала угнетающе: они уже не убеждали друг друга в необходимости борьбы до победного конца, но спрашивали, за что солдаты дерутся на фронте, если в тылу враг беспрепятственно уничтожает их дома и убивает их близких {496}.
Напряжение усиливали беженцы из разбомбленных городов. Они рассказывали всякие ужасы, например, как эсэсовцы расстреливали мечущиеся по улицам живые факелы, чтобы эти несчастные чего-нибудь не подожгли еще или чтобы прекратить страдания {497}. На первом этапе помощь беженцам была организована хорошо, но с увеличением их числа она становилась все более обременительной и потому формальной. Так, в некоторых частях Германии (например, на юге) помощь беженцам властями была настолько формализована, что народ не испытывал к ним сострадания, и даже называл беженцев «цыганским табором» {498}. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что тяготы содержания и расквартирования беженцев распределялись отнюдь не равномерно по всем слоям общества, и крестьяне удивлялись, как удается обладателям огромных стокомнатных апартаментов или дворцов избежать «обязательного» подселения {499}.
Германия накануне поражения
В один из самых тяжелых моментов в истории Третьего Рейха — после поражения под Сталинградом и после поражения в Африке — сообщение об отставке Муссолини произвело впечатление грома среди ясного неба. Шок среди партийных и государственных функционеров был гораздо больший, чем среди простого народа {500}. Даже Гитлер был ошарашен известием, хотя абвер и СД давно доносили об интригах при итальянском королевском дворе и о шатком положении дуче {501}. Молчание Гитлера по поводу итальянских событий действовало неблагоприятно — как раз в этот момент, как передавала СД, народ нуждался в успокаивающем и ободряющем слове фюрера {502}.
