Культура на службе вермахта - Пленков Олег Юрьевич (бесплатные серии книг .TXT) 📗

В начале XX в. авангардисты нападали на Бетховена за то, что он «устарел», что «современная музыка развивается помимо его наследия», что он «скучен». Таким образом, Бетховен стал оплотом консервативных музыкальных вкусов (и для нацистов тоже), символом борьбы с «американизмом», с джазом. По приводу к власти Гитлер всегда подчеркнуто уважительно отзывался о Бетховене. Так, в ноябре 1934 г. в Веймаре отмечали день рождения Шиллера; во время празднования Ханс Пфицнер дирижировал 9-й в присутствии Гитлера. После посещения Гитлером могилы Бетховена ФБ писала: «немецкий гений XX в. склонил голову над могилой немецкого гения XVIII в.» ^{199}. Противники нацизма также высоко ценили 9-ю симфонию. Томас Манн в романе «Доктор Фаустус» вложил в уста своего героя Андреаса Леверкюна слова: «9-я симфония — это символ всего ненацистского, что еще осталось в Германии». Вместе с тем, в Аушвице эсэсовцы заставляли детский хор перед уничтожением людей петь «Оду к радости» ^{200}.

Для нацистов Бетховен был квинтэссенцией романтизма XIX в., на наследии которого нацистские композиторы — эпигоны строили свои произведения. Чтобы усилить впечатление от гениальной музыки, немецкая пианистка Элли Ней, представляя бетховенские вещи, стилизовала под Бетховена даже собственную прическу и выражение лица. Говорят, что это выглядело сентиментально и вычурно, но производило эффект ^{201}. А как отделить великие интерпретации Бетховена дирижером Берлинского филармонического оркестра в 1922–1945 гг. Вильгельмом Фуртвенглером от того, в какое время звучали его концерты? Героическая и возвышенная музыка Бетховена на самом деле легко ассоциируется с правыми подходами к политике, с напряженным и ревнивым национализмом. Помимо 9-й симфонии правые, — а затем и нацисты, — в качестве музыкального символа эксплуатировали 3-ю симфонию («Героическую», 1809 г.).

В 1947 г. И. Ф. Стравинский сформулировал девиз: «Бетховен без мировоззрения», однако 9-ю симфонию продолжали использовать в качестве политического символа. В 1952 г. кантата «Ода к радости» стала гимном объединенной немецкой (ФРГ и ГДР) команды на Олимпийских играх. В ГДР Бетховена провозгласили предтечей социалистического реализма. В 1970 г. немецкая и мировая общественность отмечала 200-летие со дня рождения Бетховена. В тот год вышла даже поп-версия «Оды к радости» Мигеля Риоса, разошедшаяся миллионным тиражом. В 1971 г. Совет Европы избрал «Оду к радости» (но без слов) гимном Европы ^{202}. За свою долгую историю 9-я превратилась в музыкальный фетиш Запада, переходя как эстафетная палочка то в одни, то в другие руки.

Нацисты пытались использовать в пропаганде и в эстетическом воспитании музыку Иоганна Себастьяна Баха: в 1945 г. нацистские пропагандисты устроили грандиозный праздник музыки Баха. За небольшой отрезок времени было проведено 70 концертов ^{203}. Но музыка кантора церкви святого Фомы в Лейпциге не поддавалась столь же сильной идеологизации, как музыка Бетховена, Вагнера или Антона Брюкнера. Дело в том, что музыка Баха была очевидно несоединима с духом нацистского режима.

Фигуру Вагнера в Третьем Рейхе сделали символической. Гитлер не раз говорил, что черпал вдохновение в музыке Вагнера [11]. Кстати было и то, что в год прихода нацистов к власти отмечалось 50-летие со дня смерти композитора (13 февраля). Гитлер воспользовался юбилеем для постановки грандиозной церемонии в Лейпциге; на ней присутствовали члены правительства, дипломатический корпус, крупные деятели культуры. Тысячи билетов распространили среди функционеров партии. Гитлер даже распорядился, чтобы специальные патрули собирали их по пивным и ресторанам ^{204}. В последующие годы, особенно после партийных мероприятий, посещения оперы Гитлер сделал для своих соратников обязательными. Геббельс тоже приложил руку к формированию культа музыки Вагнера, хотя сам не был большим поклонником его творчества: он предпочитал камерную музыку.

Фюрер часто посещал дом Вагнера в Байрейте, где в ту пору жил сын композитора Зигфрид с женой Виннифред, англичанкой по происхождению, другом Гитлера. Они познакомились в 1923 г., и Гитлер произвел на нее неизгладимое впечатление. Виннифред и Гитлер называли друг друга не иначе, как Wolf и Winni и на «ты», что в окружении фюрера было большой редкостью. Гитлер считал ее хранительницей наследия великого композитора: она-де отвоевала Байрейт (центр фестивалей вагнеровской музыки) для НСДАП. На самом деле Виннифред сделала из Байрейта доходное и весьма процветающее предприятие — к 1944 г. состояние клана Вагнеров составляло 7 млн. рейхсмарок. Политическую выучку Виннифред прошла у Хьюстона Стюарта Чемберлена, которым впоследствии зачитывались и нацисты ^{205}. Виннифред принимала в своем поместье всех фашистских бонз; она категорически выступала против участия в концертах вагнеровской музыки музыкантов-евреев, что казалось антихристианским даже ее мужу-антисемиту Зигфриду. Зигфрид, несмотря на симпатию к Гитлеру, не проявлял охоты к политической активности и никогда не был членом партии. Виннифред, напротив, была старым членом НСДАП (партбилет № 29349) и активной участницей розенберговского КДК ^{206}. В 61 год, 4 августа 1930 г., Зигфрид Вагнер умер от инфаркта, и Виннифред стала главой клана. В завещании Зигфрид предусмотрел возможность брака Виннифред и Гитлера, в случае которого права на управление кланом переходили бы их детям. До войны Гитлер аккуратно посещал вагнеровский фестиваль в Байрейте и «виллу Виннифред», хозяйка которой наивно отговаривала его от войны с Англией. Гитлер называл Виннифред одной из самых выдающихся женщин современности. Ходили слухи, что Гитлер просил Виннифред содействовать визиту английского короля Эдуарда VIII на фестиваль в Байрейт в 1936 г. Виннифред Вагнер принимала участие в организации приема Муссолини в 1939 г. в Берлине и Мюнхене ^{207}.

Она взяла на себя руководство фестивалем в Байрейте, и первым сезоном под ее руководством стал 1931 г. Дальновидным ходом Виннифред было назначение художественным руководителем фестиваля генерального директора Прусского государственного театра Хайнца Титьена (Heinz Tietjen), протеже Геринга. В том же 1931г. Артуро Тосканини был заменен Вильгельмом Фуртвенглером. Только в 1934 г. — не без содействия Гитлера — Министерством пропаганды было закуплено билетов на сумму в 364 тыс. рейхсмарок, что покрывало треть дефицита фестиваля.

В вагнеровском театре в Байрейте висело объявление: «Личное указание канцлера! Фюрер настоятельно просит в конце представлений воздержаться от пения гимна Германии или “Хорста Веселя”. Нет более полного выражения немецкого духа и немецкой сущности, чем произведения великого мастера. Группенфюрер Брюкнер, адъютант фюрера» ^{208}. Уже будучи канцлером, Гитлер ночами мог заниматься рисованием проектов декораций для вагнеровских опер. Гитлер прекрасно разбирался в масштабах и пропорциях сцены, он был в деталях осведомлен об осветительной технике; даже специалисты удивлялись его познаниям. Как-то Гитлер собрался уволить главного оформителя Байрейтского фестиваля Эмиля Преториуса (Emil Preetorius) и заменить его на обладавшего более патетической манерой Бенно фон Арента, но Виннифред пропустила мимо ушей это пожелание фюрера, а он настаивать не стал.