Сумма стратегии - Переслегин Сергей Борисович (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Изучая всю эту кухню, чтобы осмысленно спорить с отцом, я пришел к выводу, что все страны-мировые лидеры – что США, что Япония, что Китай, что Бразилия, что ЕС – так или иначе, живут по собственным прогнозам. И я очень болел за отца, который, как мне казалось, наивно в одно жало со своим Алексашкой плел эту форсайтную сеть для Родины. И было это малооплачиваемо и плохо востребовано и обладало всеми недостатками кустарного производства.
Уезжая из Штатов, потому что техосмотр я прошел, каких-то денег заработал, и еще они меня достали: и деньги, и американцы, – я понял, что отец был прав со своими сайтами, порталами и прочими многослойными объяснениями для дураков, экспертов и умных про образ России в иностранных головах.
Они нас троллят профессионально.
Они ничего не знают про моего отца. Они хотят нам подменить все, до чего могут дотянуться, и врут в глаза, что хотят нам блага. У нас очень многие ребята хотят туда уехать. Это – нормально. Важно, чтобы они поняли, как там, и приехали обратно. Привезли нормальный образ Америки, не искаженный, уважительный, но категорически альтернативный образу России.
У отца я прочел, что высокий уровень развития «стратегического наступательного прогностического оружия» в стране вполне заменяет ядерный щит.
Только у нас его нет.
Нидерланды, в военном отношении совершенно незаметные, обладают лучшей в Европе школой долгосрочного прогнозирования. Работы их исследовательских центров с точки зрения содержания и поставленных проблем опережают уровень других стран Европы минимум лет на семь. Методика форсайта применяется буквально ко всему, начиная от технологий производства металлов и заканчивая перспективами развития теологии в стране. Характерно, что значительная часть этих работ не переводится на другие европейские языки, включая английский. Все вопросы и моменты, связанные с политикой в сфере долгосрочного прогнозирования, отрефлексированы государственными структурами. Иными словами в случае с Нидерландами мы имеем дело с осознанной политикой в сфере прогнозирования, а не с локальной ситуацией интеллектуальной моды.
Да, батюшка хотел внедрить у нас моду, произвести агрессию и взять мифический Иерусалим с кандочка.
Он терпеливо разъяснял, что в Соединенных Штатах долгосрочное прогнозирование вполне осмысленно используется как стратегический инструмент. Кроме обслуживания национальных задач военного строительства, внешней политики, технологической политики и т.д. долгосрочное прогнозирование используется для формирования мировой повестки дня в различных сферах. Так, была проделана большая работа по продвижению концепции «глобального потепления», при этом post factum видно, что внутри самих США она не воспринималась столь серьезно, как в Европе, и не стала основой национальной промышленной политики. Соединенные Штаты используют долгосрочное прогнозирование для формирования рынков технологий, при этом обеспечивая себе там стратегическое преимущество. В настоящее время именно США являются основными двигателями «технологического мейнстрима»: триады био-, нано-, и информационных технологий как технологической платформы для будущего развития мира. Используется долгосрочное прогнозирование и для прямого давления: как вам понравится, к примеру, прочесть в отчете RAND [223] о высокой вероятности распада вашей страны в течение десяти лет вследствие, скажем, низкого уровня развития демократии? В «войне Афины» подобные заявления могут рассматриваться как прямая и явная угроза безопасности государства, требующая немедленного, максимального и адекватного реагирования.
Это он писал о нашумевших сплетнях о гибели страны после выборов 2008 года. Выборы прошли, никто не умер, но осадок чужого мифотворчества остался в мифожаждущих головах российских граждан, а мы пока ничего такого в Америку не послали: наш файербол сдулся. Не родился. Слился. Спился гениальный изобретатель или был куплен за пресловутые баксы, очень важные, спору нет, на памятник матери, например, или лечение сестры, или развеивание племянника от наркомании. Обязательно в Италии. В горах. Примеров полно. Мы не ловим шансов, а они скрупулезно проводят инвентаризацию. Живя в Америке, я понял, что «хомяк» не дурак. Ест только полезную и разнообразную пищу. А мы не отрастили себе крысу из нержавеющей стали и ставим на Его пришествие. Я был горд, рад и чертовски зол. Я был обязан американцам, но хотел, чтобы они лажанулись со всеми своими прогнозами. За распад своей дурной, любимой Родины я не опасался. Количеством живых людей мы все еще превосходим мир. Они прячутся в городах, университетах, старых домах и даже в условных земствах – любимых структурах моего отца, собирающего историю управления территориями. С идеей распада России я встречался повсеместно. Мне просто говорили: совершенно очевидно, сибирская равнина, богатая полезными ископаемыми, хочет строить свою демократию, это так понятно.
Ну, во-первых, это и не равнина вовсе. Во-вторых, Сибирь, по словам отца, ничего не хочет: лежит в запасе и спит, грезя о будущем про «вставай, страна огромная», где она – часть этого «огромного». Даже дядя Саша, большой циник в отношении российских территорий, был с этим согласен. А американе, которые путают Сибирь, Дальний Восток и Чукотку с Якутией, оказывается, все знают про наши расколы в будущем. Пока я первый год работал как проклятый, мне было не до прогнозов. А потом я упражнялся вовсю, вызывая то аплодисменты, то резкое охлаждение отношений. Часть моих работников были негры, и я доверял им больше, чем другим. Они были предсказуемы, и Россию не хаяли. Соотечественники, к которым попадал поговорить по-русски, дружно несли мне еще более оголтелую чушь, чем рядовые американе по незнанию. Я даже как-то вспылил и сказал, что в Америке мне сделали коляску, а в России поставили на ноги. Меня пожалели и заявили, что здесь я бы и в школе не мучился, сделали бы все раньше, и век технологий в Россию просто не пришел.
Я не знал, как оно тут было с медициной, подозревал, что хорошо, но какой-то главной воли у них не было. Это был распределенный мир. Их целостное видение было размазано по контексту мнений и суждений, и если собрать целое, то получалось очень разумно. Но каждый знал только свой кусочек, и кусочек выглядел полным бредом. Концептуалистов я там не встретил, на этом уровне не работал, профессионалы были, их кусочки картин мира были глубоки по специальности и до ужаса фрагментарны в остальных вопросах. И Россия не была объектом их знания, интереса и уважения.
В «войне Ареса» есть правило: «тот, кто не хочет или не может содержать свою армию, неизбежно будет содержать чужую». В «войне Афины» все то же самое верно и для прогнозирования: «тот, кто не может содержать свое прогнозирование, будет содержать чужое». «А впоследствии и чужую армию» – добавим мы с отцом. При этом я сознавал, что, несмотря на классные междусобойчики, клубы и поднимающийся к небесам Колизей на Невском, в настоящее время ситуация со стратегическим прогностическим оружием в России достаточно печальна.
Несмотря на все усилия наши и еще всяких разнообразных экспертных групп, в России собственного Будущего за последние двадцать лет так и не сформировано. Нет порядочного мифа, нет организованности, способной этот миф вынянчить, вынести на площади, найти среди людей его границы и собрать тех, кто может жить без мифа. Но в будущем.
Причину я видел еще из Штатов: Будущее – это придуманный американцами глобализированный и глобальный рынок. А мы в России все продолжаем вести себя, как на местечковом сельском базаре. То церкву построим, то мистерию организуем, то раздачу блинов на улице, то пророческий поиск в Интернете по заявкам глухонемых.
