Описание Отечественной войны в 1812 году - Михайловский-Данилевский Александр Иванович (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Донесение Князя Кутузова, им самим диктованное, есть выражение сердца скорбного, духа спокойного, мысли ясной, дальновидной. Он излагает неопровержимые причины, побудившие его отказаться от сражения под Москвой; как Русский, болеет о Москве, которой сражением не хотел подвергнуть гибели и разрушению; как подданный, дерзает утешать Монарха, что потеря столицы не есть потеря Отечества. Наконец, в кратком очерке, достойном великого полководца, представляет он дальнейшие предположения, совершенно оправдавшие впоследствии предусмотрительность его и глубоко обдуманные мысли. Неверно только одно в его донесении: вывоз арсенала из Москвы; но в тогдашней суматохе нельзя было знать Князю Кутузову, что успели спасти из казенного имущества.
О столь важном событии, как занятие столицы неприятелем, Император повелел издать во всенародное известие следующее объявление: «С крайней и сокрушающей сердце каждого сына Отечества печалью сим извещается, что неприятель Сентября 3-го числа вступил в Москву. Но, да не унывает от сего великий народ Российский. Напротив, да поклянется всяк и каждый воскипеть новым духом мужества, твердости и несомненной надежды, что всякое наносимое нам врагами зло и вред обратятся напоследок на главу их. Неприятель занял Москву не от того, чтобы преодолел силы наши или ослабил их. Главнокомандующий, по совету с первенствующими Генералами, нашел за полезное и нужное уступить на время необходимости, дабы с надежнейшими и лучшими потом способами превратить кратковременное торжество неприятеля в неизбежную ему погибель. Сколь ни болезненно всякому Русскому слышать, что первопрестольный град Москва вмещает в себе врагов Отечества своего, но она вмещает их в себе пустая, обнаженная от сокровищ и жителей. Гордый завоеватель надеялся, вошед в нее, соделаться повелителем всего Российского Царства и предписать ему такой мир, какой заблагорассудит, но он обманется в надежде своей и не найдет в столице не только способов господствовать, ниже способов существовать. Собранные и от часу больше скопляющиеся силы наши окрест Москвы не престанут преграждать ему все пути и посылаемые от него для продовольствия отряды ежедневно истреблять, доколе не увидит он, что надежда его на поражение умов взятием Москвы была тщетная и что поневоле должен он будет отворять себе путь из нее силой оружия. Положение его есть следующее: он вошел в землю нашу с тремястами тысяч человек, из которых главная часть состоит из разных наций людей, служащих и повинующихся ему не от усердия, не для защиты своих отечеств, но от постыдного страха и робости. Половина сей разнонародной армии его истреблена, частью храбрыми нашими войсками, частью побегами, болезнями и голодной смертью. С остальными пришел он в Москву. Без сомнения, смелое или, лучше сказать, дерзкое стремление его в самую грудь России и даже в самую древнейшую столицу удовлетворяет его честолюбию и подает ему повод тщеславиться и величаться, но конец венчает дело. Не в ту страну зашел он, где один смелый шаг поражает всех ужасом и преклоняет к стопам его и войска и народ. Россия не привыкла покорствовать, не потерпит порабощения, не предаст законов своих, веры, свободы, имущества. Она до последней в груди капли крови станет защищать их. Всеобщее повсюду видимое усердие и ревность в охотном и добровольном против врага ополчении свидетельствуют ясно, сколь крепко и непоколебимо Отечество наше, ограждаемое бодрым духом верных его сынов. И да не унывает никто: и в такое ли время унывать можно, когда все состояния Государственные дышат мужеством и твердостью? Когда неприятель с остатком отчасу более исчезающих войск своих, удаленный от земли своей, находится посреди многочисленного народа, окружен армиями нашими, из которых одна стоит против него, а другие три стараются пересекать ему возвратный путь и не допускать к нему никаких новых сил? Когда Испания не только свергла с себя иго его, но и угрожает ему впадением в его земли? Когда большая часть изнуренной и расхищенной от него Европы, служа поневоле ему, смотрит и ожидает с нетерпением минуты, в которую бы могла вырваться из-под власти его, тяжкой и нестерпимой? Когда собственная земля его не видит конца проливаемой ею для славолюбия своей и чужой крови? При столь бедственном состоянии всего рода человеческого не прославится ли тот народ, который, перенеся все неизбежные с войной разорения, наконец терпеливостью и мужеством своим достигнет до того, что не токмо приобретет сам себе прочное и ненарушимое спокойствие, но и другим Державам доставит оное, и даже тем самым, которые против воли своей с ним воюют? Приятно и свойственно доброму народу за зло воздавать добром. Боже Всемогущий! обрати милосердные очи Твои на молящуюся Тебе с коленопреклонением Росийскую Церковь. Даруй поборающему по правде верному народу Твоему бодрость духа и терпение. С ними, да восторжествует он над врагом своим, да преодолеет его и, спасая себя, спасет свободу и независимость Царей и Царств!»
Так говорил наш Монарх при падении Москвы. Мысль Его, выраженная в сем объявлении, величием своим совершенно уничтожила впечатление, какое Наполеон думал произвесть в России и Европе вторжением в Москву. Занятие неприятелем столицы послужило для Государя только поводом возобновить перед лицом вселенной обет: не заключать мира; оно было новым случаем торжественно подтвердить ту великую истину, что война была не за одну Россию, но за независимость всех Держав. Ни один из новейших народов не имеет в хранилищах своих столь знаменитого памятника. Неизъяснимо было чувство, с каким в армии и во всей России читали Манифест. Истины, сильно начертанные искусным пером, врезывались в сердца, усугубляли мужество, подвигали Россию на кровавое мщение. Все видели, что Государь не унывает и уверен в спасении Отечества и самой Европы. Всякий еще более убедился, что в смертной борьбе не могло быть середины, что Наполеону или нам должно было погибнуть. Князь Кутузов приказал перевести объявление по-французски. Печатный перевод был разослан на передовые цепи, для распространения его в неприятельских войсках. Из содержания Манифеста Наполеон должен был видеть, что для поколебания Императора Александра напрасно вооружил он весь запад Европы и напрасно залил кровью и осветил пожарами пространство от Немана до Оки. Москва пала, но, опершись на Александра, устояла Россия.
«Потеря Москвы жестока, – писал собственноручно Государь к Шведскому Принцу, – но она чувствительна более в нравственном и политическом отношении, чем в военном. По крайней мере, она дает Мне случай представить Европе величайшее доказательство, какое могу явить ей, в Моем постоянстве продолжать войну против угнетателя Царств. После этой раны все прочие ничтожны. Повторяю Вашему Королевскому Высочеству торжественное уверение, что ныне, более нежели когда-либо, Я и народ Мой решились упорствовать и скорее погребсти себя под развалинами Империи, нежели мириться с Аттилой новейших времен. В бешенстве, что не нашел в Москве сокровищ, каких жаждал, мира, который надеялся там предписать, он сжег Мою прекрасную столицу, обращенную теперь в пепел и развалины» [339] .
Когда же отправлял в Лондон Посла Своего, Графа Ливена, Государь сказал ему: «Я избрал для твоего отъезда то время, когда французская армия заняла Москву, и тем лучше хочу подтвердить Мою непоколебимую решимость продолжать войну, несмотря на такое важное событие. В то мгновение, когда Наполеон находится в Моем Кремлевском кабинете, я посылаю тебя в Лондон, передать Мою там крепкую решимость: до тех пор не заключать мира, пока изгоню неприятеля за наши пределы, если даже, для достижения к тому, Я должен буду удалиться за Казань».Малосильный отряд Винценгероде, стоявший между Клином и Подсолнечной, был единственным войском, заслонявшим дорогу из Москвы в Петербург. Оборона слабая! В подкрепление ей, тотчас по получении известия о падении Москвы, Государь велел: 1) Тверскому ополчению и находившимся в Твери 8 рекрутским батальонам быть под командой Винценгероде; офицерам и унтер-офицерам сих батальонов обучать Тверское ополчение [340] . 2) Генерал-Адъютанту Кутузову набрать с ямов между Вышним Волочком и Москвой, с каждого, по 200 молодых и способных к казачьей службе ямщиков, с их собственными лошадьми и пиками. 3) В Новгороде составить, под начальством Генерал-Майора Новака, корпус из 2-го морского и 2 казачьих полков, той части Петербургского ополчения, которая еще не пошла к Графу Витгенштейну, одной роты конной артиллерии и всего Новгородского ополчения, за исключением 4000 человек, выступивших к Графу Витгенштейну; 2-й морской полк назначен был учить ополчение. Новгородский корпус, равномерно подчиненный Винценгероде, долженствовал, кроме Московской столбовой дороги, обеспечивать пути, ведущие от Гжатска через Зубцов и Ржев на Осташков [341] . Для вооружения сих новых войск ожидали с каждым днем выписанных в августе месяце из Англии 50 000 ружей и 40 000 пудов пороха.
