Дары и анафемы - Кураев Андрей (протодиакон) (книги бесплатно txt) 📗

И вот после Пятидесятницы первомученик Стефан видит небеса отверстые, через которые становится зримым Иисус, стоящий одесную Бога (Деян. 7, 56). Спаситель, которого узрел первомученик Стефан, совершил борение, итог которого апостол Павел видит в том, что отныне христиане имеют Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса Сына Божия (Евр. 4, 14).

Ничто не должно разлучать человека с Богом: Ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8, 38-39). Истинная религия — это не контакт с духами космоса. Религия — связь человека с Богом. С Тем, Кто изначала создал космос и человека, а не с чем-либо появившемся в космических пространствах.

Христианство не обращает внимания на языческое различение демонов (как духов атмосферного неба) от богов (как владык неба звёздного). Две оценки языческих мифов сосуществуют в библейском мире. Согласно одной, «Все боги народов ничто, а Господь небеса сотворил» (1 Пар. 16,26) [338]. Согласно второй оценке, «вси бози язык бесове» (Пс. 95,5; славянский перевод в соответствии с греческим текстом Септуагинты — daimonia) [339]. Таким образом, имя, которое язычники прилагали к части своих владык, Библия относит ко всем языческим божествам; она равнодушна к тому, какими титулами себя называют духи, вдохновляющие язычников [340].

Апостолы в своём бунте против язычества не ограничились отвержением власти воздушных демонов, подлунных владык, но и отказались служить владыкам звёздного неба. «Космократоры», которых мы встретили в тексте ап. Павла, не есть термин, изобретённый апостолом. В античной философии космократоры — это правители чувственного космоса, планетарные боги. «Семь космократоров» [341] — это Крон (Сатурн), Зевс (Юпитер), Арес (Марс), Гелиос (Солнце), Афродита (Венера), Гермес (Меркурий) и Селена (Луна). И снова мы видим, что градации богов, проводимые самими язычниками, оказались слишком малозначащими перед ликом Того, Кого повстречали апостолы. Именуют ли они себя владыками воздушных ветров (собственно «демоны»), или планет («космократоры»), или созвездий («зодиократоры») — они должны умолкнуть, когда «Бездна бездну призывает» (Пс. 41,8), то есть когда Бесконечный Бог обращается к Своему неисчерпаемому образу — к человеку.

Св. Иоанн Златоуст сравнивает небо с завесой Иерусалимского храма [342]. Что ж, язычники — это люди, которые запутались в занавеске и преждевременно пали на колени, не дойдя до подлинной Святыни.

Все народы земли пошли путём общения с «космическими духами», и потому «главную мысль большей части Ветхого Завета можно было бы назвать одиночеством Божьим» [343]. Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною (Ис. 63, 3). Тогда Бог создал Себе новый народ для того, чтобы хотя бы его защитить от поклонения богине неба (см.: Иер. 44, 17) [344].

И это не потому, что Богу хотелось разорвать кольцо своего одиночества. Просто люди умирали в этой блокаде: ведь они были окружены тем, о ком сказано, что он человекоубийца от начала (см.: Ин. 8, 44).

ПОТЕРЯННОЕ БЕССМЕРТИЕ

У человека нет источника Вечной Жизни внутри него самого. Человек сотворён по природе ни смертным, ни бессмертным. Ибо если бы Бог сотворил его вначале бессмертным, то сделал бы его Богом, если же наоборот, сотворил бы его смертным, то Сам оказался бы виновником его смерти. Итак, Он сотворил его способным и к тому и другому (свт. Феофил Антиохийский. К Автолику. 2, 27). Сам по себе человек не имеет ни необходимости умереть, ни полноты, необходимой для бессмертия. Он обладает лишь некоей потенцией: к чему «прислонит» он своё бытие — таким и станет.

Человек может дышать Богом — и тогда он становится бессмертным. Но если человек замкнут в себе самом и в мире невечных творений — он умрёт. Человек, каким видит его Православие, похож на водолоза, который получает воздух по шлангу с корабля. И вот этот водолаз неосторожным движением защемил шланг и задыхается. Бесполезно ему сверху кричать, ругать или, напротив, ласково сообщать о том, что капитан не сердится на него за испорченное имущество. Нужно, чтобы кто-то другой прыгнул сверху и принёс новый шланг с живительным воздухом и дал вдохнуть неудачнику. И плач людей Ветхого Завета к Богу — о том, что нет между нами посредника (Иов. 9, 33). Некому донести до тонущего человека Горнее Дыхание.

Начало человеческой истории было опалено космической катастрофой. Через грех в мир вошла смерть. Можно сказать, что в мире взорвался Чернобыль. Суть не в том, что Бог злится на нас и наказывает поколение за поколением за проступок Адама. Просто мы сами сотворили смерть. Мы — виновники тому, что весь мир, весь космос, стал подчиняться законам распада и тления. Бог, напротив, ищет — как спасти нас от радиации смерти.

Внешне в Чернобыле все спокойно. Но человек, пьющий тамошнее молоко — пьёт смерть. Он дышит лесным воздухом — он вдыхает смерть. Он собирает грибы — он собирает смерть… Почему нельзя заниматься бегом в центре Москвы? — Потому что чем интенсивнее здесь дыхание, чем больше воздуха будет человек прогонять через свои лёгкие — тем больше грязи будет осаждаться в них.

Так и в мире после грехопадения: чем больше «космических энергий» человек пропустит через себя — тем больше продуктов распада будет оседать в его душе… Так все «космические откровения» и «экстрасенсорные пассы», все подключения к «энергии космоса» и к «неизведанным ресурсам человечества» чреваты энергиями разрушения… Язычество поэтому имеет в Библии ещё одно определение: рабство пустым и суетным стихиям мира. Мы, доколе были в детстве, были порабощены вещественным началам мира… Ныне же, познав Бога, или, лучше, получив познание от Бога, для чего возвращаетесь к немощным и бедным началам… хотите ещё снова поработитьсебя им (Гал. 4, 3-9). В греческом тексте «начала» — это “стихии”, то есть, на языке греческой мысли, те первоначала, из которых сложен космос. Стихии мира (см.: Кол. 2, 8 и Гал. 4, 3) — stoiceia tou kosmou. От сообщения с космическими стихиями надо уклоняться — ибо вы со Христом умерли для стихий мира (Кол. 2, 20).

Для уклонения от игры со «стихиями» (то есть религиозно понимаемыми «космическими энергиями») есть весьма основательная причина: они не вечны. Однажды созданные, разгоревшиеся стихии растают (2 Пет. 3, 12). Значит, душа, пропитанная их энергиями и принявшая их вместо силы Божией, сгорит вместе с ними. Для стяжания бессмертия души надо прорваться сквозь легионы космических «энергий» и причаститься Единому Бессмертному (см.: 1 Тим. 6, 16). Так что для того, чтобы избежать печального будущего, надо в настоящем строить свою религиозную жизнь не по влечениям космоса.

Вообще космос ни одной из своих частей не может дать бессмертие. Он может пониматься как бесконечный, как вечный в своей целостности. Но любая составная его часть вовлечена в кругооборот стихий, и потому то сочетание, которое составляет на данный момент эту конкретную часть «проявленного бытия», рано или поздно распадётся. Человек — очень быстро; камень — дольше; бог (Брама) ещё на некоторое время задержится в бытии, но затем также исчезнет в кругообороте элементов. Только если у человека есть над-космическая опора для бытия, то есть если у нас есть над-космическое происхождение от над-космического Существа, никак не затронутого потоком времени, у нас есть шанс на личное бессмертие. Если есть личный Бог, свободный от космоса, личный и трансцендентный по отношению к миру Бог, для которого космос есть Его свободное творение и потому космические циклы, свободно созданные Им, никак не подчиняют себе своего Творца, и если человек есть образ такого Бога — только тогда у человеческой личности есть защита от космического стирания граней, от уничтожения в космической стихийности.