Дары и анафемы - Кураев Андрей (протодиакон) (книги бесплатно txt) 📗

Андрей Кураев

Дары и анафемы

ЧТО ХРИСТИАНСТВО ПРИНЕСЛО В МИР

Для многих людей двухтысячный год — это повод заговорить об устарелости христианства. Вслушайтесь в голос человека, входившего в государственный российский комитет по встрече юбилея — “Среди движений-2000 моё любимое носит название “Зеро”. Его сторонники, мусульмане африканского происхождения, живущие в Америке, во избежание религиозных распрей предлагают обнулить календарь. Они боятся, что с наступлением 2000 года, когда христиане будут праздновать победу своей религии, со стороны фанатиков других вероисповеданий последует мощный террористический взрыв. Поэтому единственным спасением может стать объявление 2000 года годом “Зеро”, не отягощённым ничьим рождением. Начнётся новый отсчёт времени, и, возможно, вокруг такого календаря объединятся люди разных религий”. Так, во имя “мира между религиями” у христиан будет отобрана их святыня. Марат Гельман, чьи мысли только что были процитированы, придумал и символику встречи “года Зеро”, которой начали украшать даже государственные юбилейные мероприятия: цифра ХХХ стилизована под песочные часы с тремя чашечками, в двух из которых “песок просыпался, а в третьем только начинает” [1]… Мол, время христианства истекло.

Что ж, значит надо задуматься над тем, что именно христианство принесло людям. Как объяснить людям светского склада, что дары, принесённые христианством, не устарели?

И поскольку речь идёт о диалоге с людьми светскими, это означает, что сначала разговор пойдёт о том, что важно в их системе ценностей, но менее важно в нашей, христианской. Для светских людей важна культура, то есть то, что для христиан является чем-то вторичным и служебным. Сравните две фразы: «Троице-Сергиева Лавра является центром древнерусской культуры» и «Основатель Троице-Сергиевой лавры Прп. Сергий Радонежский ушёл в пустынь для того, чтобы создать центр древнерусской культуры». Первая из них очевидно верна, а вторая столь же очевидно нелепа. И, значит, культура вторична по отношению к собственно духовному подвигу… И все же сейчас речь пойдёт о переменах в культуре.

Но прежде начала этого разговора я вынужден сделать предупреждение. Христианство раскрывает свою новизну через сопоставление с тем миром, который оно пришло обновить. Нельзя сказать, чтобы весь мир согласился на это обновление. Поэтому языческий мир не остался в прошлом: и сегодня он противопоставляет себя христианству. Хорошим тоном, например, считается высмеивать «нелепости библейских мифов». Что делали в подобной ситуации древнехристианские апологеты? — Они совмещали защиту Священного Писания и разъяснение христианской веры с обнажением нелепиц, противоречий и безнравственности в мифах самих язычников.

Правда, древним апологетам было проще вести свою полемику: их современники знали свои мифы, и порой достаточно было лишь намёка на самый гнусный из них — и становилось понятно, что, имея такое бревно в собственном глазу, язычники весьма некстати пустились на поиски сучков в Евангельском оке. Сегодняшние неоязычники сводят язычество просто к «близости к природе» и абстрактному «космизму». Что ж, тем более необходимо показать им, что такое реальное, историческое язычество. Не то, которое они реконструируют по своему вкусу, пользуясь двумя-тремя брошюрками, а то, которое существовало в действительности, которое предшествовало христианству и сопротивлялось Церкви.

Если же ставить задачу ознакомления с реальным, неприукрашенным язычеством — то надо быть готовым к тому, что некоторые, мягко говоря, малопривлекательные вещи вылезут наружу из языческих кладовок. Некоторые цитаты из языческой литературы и образцы языческой мифологии, которые встретятся читателю в этой главе, могут показаться довольно-таки неприличными. Прошу прощения за это у православного читателя, но наши светские современники порой столь тщательно забивают себе и голову, и нос, что им бывает очень трудно объяснить, что вот эта вот штука издаёт вонь, а не аромат. “Что вы, что вы! Зачем же так нетерпимо, так категорично! Может, это фиалки!”. И пока не подведёшь их к соответствующей куче вплотную и сапогом не расшевелишь лежащее, они будут твердить свою мантру про “общечеловеческие ценности” и “одинаковую духовность всех религий” [2].

Впрочем, и православному читателю будет полезно сопроводить эту нашу экскурсию, чтобы осознать глубину различий между христианством и язычеством. Ибо ты не будешь иметь верное представление о своём доме, пока однажды не выйдешь из него и не посмотришь на него извне.

Так что же христианство внесло в человеческий дом, а что попробовало вымести из него?

Самые важные устои любой культуры — это сумма представлений человека о себе самом, об истоках и целях своего бытия в мире, о самом окружающем мире и его отношениях с Богом. Вот именно в этом базовом опыте самопознания христианство и произвело наболее значительные сдвиги.

1. ВСЕГДА ЛИ ПЛОХА ФАМИЛЬЯРНОСТЬ?

Первый дар, принесённый христианством людям — это право прямого обращения к Богу, право обращаться к Богу на «Ты». Человек вновь обрёл то, что Тертуллиан, христианский писатель III века, назвал familiriatas Dei, т. е. семейственную, дружественную, сердечную близость с Богом (см.: Тертуллиан. Против Маркиона. 2, 2).

Нам кажется сегодня естественным, что религиозный человек молится к Богу. Но в до-христианском мире Бог мыслился находящимся вне религии. К Богу молиться было нельзя. Молиться надо было Господу.

Слова «Бог» и «Господь» в истории религии отнюдь не синонимы. Самая суть язычества в том, что эти понятия разделяются и относятся к разным религиозным реалиям. Язычник убеждён, что первичный бог, Первоначало не действует в мире.

Общеизвестно, что верховное божество у греков носит имя Зевса. Зевс — владыка мира, «Господь». Но является ли он Богом в высшем значении этого слова, т. е. Первопричиной, истоком всякого бытия, Абсолютом? — Нет. Прометей именует Зевса — «новоявленный вождь» [3]. Согласно Гесиоду, Зевс — потомственный путчист. Первая диада богов здесь носит имена Геи и Урана. Гее не по душе постоянные роды, и однажды Гея, спрятав сына Крона в то место, через которое он явился на свет, «дала ему в руки серп острозубый и всяким коварствам его обучила. Ночь за собою ведя, появился Уран, и возлёг он около Геи, любовным пылая желаньем, и всюду распространился кругом. Неожиданно левую руку сын протянул из засады, а правой, схвативши огромный серп острозубый, отсек у родителя милого член детородный и бросил назад его сильным размахом» (Гесиод. Теогония. 174-181). Кронос-Время, однако, имеет привычку пожирать своих детей («всепожирающее Время»). И когда рождается Зевс — настаёт время мести…

Как видим, «господство олимпийских богов основывается на целом ряде богоубийств. Те боги, от которых произошли боги греков — суть отошедшие, недействительные. Зевс есть отец всех бессмертных, лишь поскольку он отцеубийца. И память об этом несуществующем, раздроблённом боге (Кроносе) всегда стоит между богами, препятствуя их поглощению в единстве Зевса» [4].

Аналогичные «скелеты в шкафу» были и в преданиях других народов.

Шумеро-вавилонская поэма «Энума Элиш» рассказывает о том, что первичный бог «Апсу первобытный, создатель» оказался магически усыплён своим потомком, богом Эа, и также претерпел кастрацию (от богини Мумму) [5].

У хеттов этот же миф о том, как изначальный бог был лишён своей творческой мощи и был отстранён от дел, звучит так: «Прежде, в минувшие годы, был Алалу на небе царём. Алалу сидел на престоле, и даже бог Ану могучий, что прочих богов превосходит, склоняясь у ног его низко, стоял перед ним, словно кравчий, и чашу держал для питья. И девять веков миновало, как царствовал в небе Алалу. Когда же настал век десятый, стал Ану сражаться с Алалу, и он победил его Ану, и Ану воссел на престоле… Когда же настал век десятый, стал с Ану сражаться Кумарби, Кумарби, потомок Алалу. Кумарби его настиг, схватил его за ноги крепко, вниз с неба он Ану стащил, и он укусил его в ногу и откусил его силу мужскую, и стала, как бронза, литьём она у Кумарби во чреве» [6].