Война с самим собой - Меннингер Карл (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Диккенс интуитивно уловил этот принцип. Романист описывает, как миссис Доррит, наделавшая в жизни много ошибок, которые стали причиной длительного заключения
мистера Доррита в долговой тюрьме, сама стала беспомощным инвалидом, заключенным в четырех стенах собственной комнаты. «В его (мистера Доррита) голове промелькнула мысль. Добилась ли его мать душевного равновесия, заключив сына в тюрьму, а себя сделав заложницей собственной немощи? «Я - славное дополнение к его заключению. Он заживо гниет в своей тюрьме, я - в своей. Я заплатила цену сполна».
Подобные наблюдения - даже если они не являются прямым доказательством - дают основание считать наказание одним из доминирующих подсознательных факторов, определяющих симптоматику органических заболеваний. Рассмотрим несколько примеров из клинической практики.
Мужчина сорока пяти лет в течение как минимум десяти из них страдал от гипертонии. За год до того, как был написан этот медицинский отчет, он стал более замкнутым, раздражительным и выглядел слегка угнетенным. Несмотря на хороший медицинский уход, его давление медленно, но верно поползло вверх, пока не достигло отметки в 230 мм ртутного столба. В один прекрасный день он поведал лечащему врачу о том, что запутался в мелких финансовых операциях и выразил сожаление по поводу «греховности собственной жизни». (Как правило, он скрупулезно придерживался нравственных норм, так что его врач определял это качество как «ненормальную честность». Например, забирая из своего же сейфа почтовую марку, он клал на ее место 2 цента.) Затянувшееся депрессивное состояние завершилось попыткой самоубийства, беспримерно жестокой по исполнению, кровавой попыткой; летального исхода удалось избежать лишь благодаря высокой квалификации медицинского персонала и рвению медсестер. После этого эпизода он неоднократно предпринимал новые попытки свести счеты с жизнью.
В данном случае мы имеем дело с непреодолимым побуждением к саморазрушению, продиктованным тираническим сознанием (муками совести). С психологической точки зрения, это можно обозначить как гипертрофированную совесть, порождающую чувство вины, которое вызывает депрессию и как результат - деструктивные действия. С точки зрения физиологии можно говорить о страхе в ответ на повышение кровяного давления, представляющего опасность для сердца и почек. Иными словами, мужчина убивал себя двумя способами одновременно - механически и психологически. Вероятно, оба способа самоуничтожения имели один и тот же источник, объединивший гипертонию и подобную раковой опухоли совесть. Не обладая всей полнотой информации об этом случае, мы можем предложить лишь гипотетическое объяснение, которое, впрочем, подтверждается другими аналогичными примерами. Сознательная неудовлетворенность порождает негодование, которое искусственно подавляется и «загоняется» внутрь, преобразуется подсознанием и начинает диктовать личности собственные условия. Другими словами, неконтролируемые саморазрушительные импульсы, не найдя внешнего объекта проявления и не реализующиеся в полной мере, в некоторых случаях принимают форму постоянной озабоченности, которая, в свою очередь, приводит к логическому результату, то есть полному уничтожению личности.
Я и мой брат уже сообщали о классическом случае, демонстрирующим силу стремления к самонаказанию*. Этим пациентом был мужчина шестидесяти одного года, страдавший органическим заболеванием сердца, которое, на наш взгляд, имело прямое отношение к психопатологии. Более четырех лет он испытывал сильную боль в области груди, которая распространялась на руки, вплоть до запястий. Во время приступов он обильно потел. Его смотрели многие специалисты, которые единодушно признали серьезность заболевания и рекомендовали пациенту длительный отдых. Затем у него начались ужасные головные боли. Жил он очень спокойно; за год до того, как обратиться к нам за консультацией, он бросил работу и строго соблюдал режим: завтракал в постели, в которой оставался до полудня, затем одевался к ленчу, после которого несколько часов отдыхал, затем проезжал несколько миль на автомобиле, за рулем которого был личный шофер, и возвращался домой, чтобы сразу по прибытии лечь в постель. Несмотря на все эти меры предосторожности, он жаловался на отвратительное самочувствие и плохой сон.
*Карл и Уильям Меннингеры. Психоаналитический обзор сердечных заболеваний. Американский журнал сердца, январь 1936 г., С. 10.
Во время обследования выяснилось, что у него артериосклероз (отвердение артерий) с повреждением сосудов сердца и головного мозга.
Перед началом сердечных приступов он начинал нервничать, избегал компании других людей, по ночам видел кошмары, ассоциативно связанные с предыдущим деловым опытом. Долгие годы он страдал запорами и другими «кишечными» осложнениями. Перед тем как он появился у нас на приеме, его нервное состояние достигло стадии, пограничной с параноидальным психозом. Во время сеанса он признался в том, что занимался рукоблудием и был уверен в том, что об этой его привычке судачит весь город. В не меньшей степени его угнетали эротические сновидения, в которых он домогался партнера-мужчины, который упрекал его за эти домогательства.
В повседневной жизни этот человек был бизнесменом средней руки и жил в маленьком городке. Это был стареющий холостяк, вся прошлая жизнь которого (включая встречи с проститутками и партнерами-мужчинами в отелях; а также отсутствие зрелого интереса к женщинам) указывала на ярко выраженные подсознательные гомосексуальные наклонности, с которыми он до последнего времени безуспешно пытался бороться. В последние годы он увлекся молодыми мужчинами - претендентами на получение работы в его фирме, - которых приглашал домой. Несмотря на то, что в истории болезни нет отчета о его гомосексуальных связях, нет сомнений в том, что извращенная психика стала причиной появления страхов, ливших воду на колесо физического недуга. После того как его поместили в санаторий, где он был изолирован от извращенных искушений, произошло значительное улучшение. Параноидальные симптомы практически исчезли. В то время, как медицинское обследование установило явные признаки коронарной недостаточности, общее самочувствие и сердечная деятельность, к удивлению медиков, значительно улучшились. Но как только он возвращался домой, наступал рецидив. Было совершенно ясно, что улучшение наступало не столько вследствие профилактического лечения, сколько за счет смены окружающей обстановки, так как дома его гомосексуальные наклонности усиливались. Во всем полагаясь на лечащего врача, он невольно сдавал собственные позиции по противостоянию своим побуждениям, включая параноидальное стремление к наказанию за гомосексуальные пристрастия.
То, что смена обстановки принесла пациенту облегчение, не вызывает сомнения, и это при том, что трудно судить о том, какой именно психологический фактор оказал благотворное влияние на течение болезни. Несомненно одно - ломка привычных психологических установок стала возможной благодаря соматическому заболеванию. В данном случае мы убедились в эффективности воздействия чувства вины, ассоциированного с извращенной моделью сексуального поведения*.
*То, как сердце реагирует на стремление к наказанию, видно из следующего примера. «Житель Мехико, господин 3. И., пытался покон-гчить с собой несколько раз: бросался под поезд (его успели спасти); выстрелил себе в голову (пистолет дал осечку); пытался удушить себя (вмешались родственники); пытался утопиться (но его вытащили из реки); дважды пытался повеситься (его вынимали из петли). Затем он залез на крышу своего дома, бросился вниз и умер, но не в результате падения, а от разрыва сердца». («Тайм», 27 июля 1931 г.).
