Сколько будет 2+2? - Елизаров Евгений Дмитриевич (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Уже из приведенных примеров можно видеть, что даже там, где подповерхностный мета-поток диалектической обработки информации протекает незаметно, стихийно, именно он является первоочередным необходимым условием выполнения всего того, что на подконтрольном обыденной логике уровне кажется таким простым и непритязательным. Поэтому если вдруг исключить, или как-то блокировать эту стихийно, «подсознательно» выполняемую умственную работу, все столь элементарное на первый взгляд окажется принципиально неразрешимым. Или предстанет идиотичным.
Второй вывод состоит в том, что сама возможность операций количественного сравнения опирается на сложный и развитый комплекс каких-то общих представлений о мире. Эти представления, как правило, не преподаются нам на какой-то систематической упорядоченной основе, но самостоятельно постигаются каждым из нас из самого «воздуха» той этнокультурной среды, которым мы «дышим» с самого рождения. То есть еще из бессознательного восприятия самого строя – ритмики, грамматики, лексического состава, образности – речи. Случайные обрывки чужих суждений, впитываемые нами верования, убеждения, предрассудки, которые сплетаются с собственным познанием мира, и образуют собой, может быть, самый фундаментальный слой всех наших знаний, над которым долгие годы штудий будут лишь надстраивать какие-то замысловатые конструкции. Далеко не все составляющие того сложного комплекса бессознательно во младенчестве усвоенных знаний и навыков интеллектуальной работы поддаются четкому определению и строгой формализации. Больше того, само выявление некоторых из них представляет собой значительное, иногда даже эпохальное достижение человеческой мысли. Так, например, подсознательно, интуитивно все мы согласны с тем, что через две точки можно провести прямую и притом только одну, или с тем, что три точки задают плоскость и притом только одну, и так далее. Не сомневались в этом, как кажется, и египтяне. Совокупность этих и других интуитивно ясных положений уже сама по себе обрисовывала и контур трехмерного пространства и тот строгий контекст, который в принципе мог бы использоваться нами при выводе каких-то новых утверждений о точке, прямой и плоскости. Но только грекам удалось впервые четко сформулировать эти основополагающие аксиомы геометрии и тем самым дать мощный импульс развитию дисциплины долгое время остававшейся «царицей» всех наук. А ведь их формулировка лишь подводила какой-то промежуточный итог, лишь подчиняла единой организации ту, может быть, не всегда упорядоченную интеллектуальную работу, которая на протяжении веков выполнялась человеческим сознанием.
Таким образом, если «изъять» из нашего интеллектуального багажа все те неопределяемые общие представления об окружающем мире, которыми мы, сами того не замечая, постоянно пользуемся, немедленно рассыплется все, как рассыплется вся геометрия (и не одна только геометрия!), если вдруг исключить из нее аксиомы Евклида.
Мы сказали, что обыденное сознание или, что то же самое, здравый смысл – это просто сознание человека, не обремененного специальными навыками сложной интеллектуальной работы. Но нужно дополнить: с течением времени оно все больше и больше обогащается общими завоеваниями человеческой мысли, и многое и от формальной логики, и от диалектики, и от всех достижений науки ассимилируется им. Со временем оно становится гораздо строже и организованней, но ведь и уровень рутинных задач, который постоянно встает перед нами, тоже усложняется. Вот пример: если вчера человеку, возжелавшему поделиться чем-то с миром, достаточно было взять в руки перо, то сегодня он стоит перед необходимостью осваивать персональный компьютер. Мы давно уже усвоили поверхность многих вещей и теперь устремляемся вглубь. Поэтому по-прежнему обыденное сознание человека остается совершенно недостаточным для того поиска, который требует максимальной мобилизации возможностей нашего разума.
Но, к сожалению, ни диалектика, ни формальная логика сами по себе тоже не дают ключ к решению того, что сегодня занимает нас. Обе они отнюдь не всемогущи, и на каждой ступени развития человеческого сознания они способны проникать лишь до известного предела, за которым начинается мрак. Но, как обнаруживается, и под теми – все более и более глубокими слоями сознания, до которых проникает их организующее и дисциплинирующее начало, протекают сложнейшие процессы обработки информации. Поэтому в целом интеллектуальная работа, если использовать избитый образ, формирует собой что-то вроде айсберга. Меж тем у айсберга только выдающаяся над поверхностью океана вершина способна сверкать на солнце, подводная же часть бесформенна, и даже цвет ее далек от ослепительной парадной белизны. Точно так же и здесь не всегда доступные даже самому внимательному самоанализу подсознательные процессы, в действительности формирующие собой основной массив всех интеллектуальных затрат, не имеют четких и правильных контуров. Но (и здесь мы можем сформулировать наш третий вывод) именно методология этой работы является основным залогом многих научных истин.Только умение организовать и направить именно этот в какой-то степени подсознательный интеллектуальный поток является критерием подлинного мастерства.
Простой «кухонный» пример, как кажется, может помочь уяснению того тезиса, который отстаивается здесь. Нальем в большую кастрюлю воды и начнем перемешивать ее, захватывая лишь самую поверхность. Если мы не будем нарушать ритм и направление движения, то в скором времени обнаружим, что во вращение вовлекаются все более и более глубокие слои. Вот так и в деятельности нашего разума ничем не нарушаемая, строгая дисциплина мысли способна вовлекать в направляемый нами поток и те глубинные процессы, до которых еще не проникла организующая роль ни формальной логики, ни диалектики. Без такой дисциплины, без «автоматизированных» навыков организации мышления никакое увеличение объема прочитанных книг или собранных фактов никогда никого не выведет за рамки простого научного ремесленничества, другими словами, за рамки обыкновенной посредственности. Поэтому подлинная культура и дисциплина сознания в конечном счете проявляется именно в этой способности упорядочивать и направлять течение глубинных процессов мета-логической обработки всех наших представлений. Кстати, благодаря именно такому вовлечению в общий поток организации многое из того, что лежит ниже подконтрольного диалектике уровня, постепенно переходит в ее состав, обогащая и арсенал самого исследователя, и общечеловеческую мысль. Иначе говоря, многое из этих подповерхностных процессов со временем входит в состав диалектики.
Как правило, все то, что протекает в неограненном строгими формами потоке предвычислений, иными словами, в ходе предварительной обработки каких-то интуитивных общих представлений о мире, обнаруживается нами лишь там, где уровень сложности скрытых от обыденного сознания процессов переходит некий критический рубеж. Но, как уже говорилось, далеко не всегда мы оказываемся на должной духовной высоте и осознаем эту сложность как интеллектуальную задачу, которая требует своего разрешения. Гораздо чаще мы списываем обнаруживаемое затруднение на глупость поставленного вопроса, а то и вообще на глупость того, кто его задает.
Между тем задача о том, «сколько будет?», если сложить красное и бессовестное, столь же правомерен, сколь и вопрос о сложении парно – и непарнокопытных. Ведь вполне справедливо предположить, что количественному сравнению могут и должны подлежать не только те вещи, качественные отличия между которыми сравнительно невелики, но и те, между которыми пролегает целая пропасть.
Стоит задуматься о том, что такие парадоксальные вопросы имеют полное право не только на существование, но и на получение четкого и однозначно интерпретируемого ответа. Стоит уже хотя бы для того, чтобы обнаружить, что все те количественные шкалы, которыми мы постоянно пользуемся в повседневном обиходе, решительно неприменимы там, где качественные отличия между всеми подлежащими сопоставлению вещами, явлениями, процессами оказываются слишком большими.
