Функция оргазма. Основные сексуально-экономические проблемы биологической энергии - Райх Вильгельм
Послевоенные европейские демократии хотели "подвести людей к свободе" после того, как первая мировая война уничтожила многие институты авторитарного принуждения. Но этот европейский мир, стремившийся к свободе, жестоко просчитался. Он упустил из виду то, что было порождено уничтожением живого в человеке, тайно осуществлявшимся на протяжении тысячелетий. Он не увидел глубокого, всеобщего дефекта - невроза характера. Приняв облик победы диктатур, разразилась громадная катастрофа - душевная чума, то есть катастрофа, порожденная иррациональными свойствами человеческого характера. То, что так долго сдерживалось поверхностной лакировкой благовоспитанности, прорвалось, проявившись в действиях самих масс, стремившихся к свободе.
Иррациональными формами проявления сдерживавшихся деструктивных стремлений стали концентрационные лагеря и преследования евреев, уничтожение всякой чистоты человеческих помыслов и отношений, "выкашивание" городского населения с помощью садистских "спортивных" бесчинств, устроители которых только и могут чувствовать проявление живого в прусском шаге, гигантский обман народа, называющий себя государственно-авторитарным представительством интересов народа, исчезновение десятков тысяч молодых людей, которые чистосердечно и наивно полагали, что служат идее, уничтожение результатов человеческого труда, имеющих многомиллиардную ценность, одной лишь небольшой части которых хватило бы для устранения бедности во всем мире. Короче говоря, мы имеем дело с шабашем ведьм, который будет повторяться вновь и вновь до тех пор, пока носителям знания и труда не удастся уничтожить в себе и в окружающем мире массовый невроз, называющийся "высокой политикой" и живущий за счет беспомощности, коренящейся в характере людей.
В 1928-1930 гг., во время полемики с Фрейдом, о которой шла речь выше, я мало что знал о фашизме - примерно так же мало, как средний норвежец в 1939-м или американец в 1940-м г. Я познакомился с ним только между 1930-м и 1933-м гг. в Германии. Столкнувшись с ним и шаг за шагом разглядев в его сущности предмет моего спора с Фрейдом, я испытал беспомощность и растерянность, но постепенно понял логичность своих ощущений. В ходе упоминавшейся дискуссии борьба развернулась вокруг оценки структуры человеческого характера, вокруг роли стремления человека к счастью и иррациональности в общественной жизни. В фашизме неприкрыто проявилось массовое душевное заболевание.
Противники фашизма - либеральные демократы, социалисты, коммунисты, экономисты марксистской и немарксистской ориентации и т. д. - искали разгадку в личности Гитлера или в политических ошибках формального характера, совершенных различными демократическими партиями Германии. Как одно, так и другое означало объяснение чумного потока индивидуальной близорукостью или жестокостью одного-единственного человека. В действительности Гитлер был только выражением трагического противоречия, свойственного массам, - противоречия между стремлением к свободе и страхом перед ней.
Германский фашизм ясно заявил, что он оперирует не мышлением и знаниями людей, а их детскими эмоциональными реакциями. Ни политическая программа, ни какое-либо из путаных экономических обещаний, а главным образом обращение к темному мистическому чувству, к неопределенному, туманному, но чрезвычайно сильному стремлению привело фашизм к власти и укрепляло эту власть на протяжении всего последующего времени. Кто не понял этого, тот не понял и фашизма, представляющего собой международное явление. Иррационализм в формировании воли масс немцев можно показать на примере следующих противоречий.
Массы немцев хотели свободы. Гитлер пообещал им авторитарное, абсолютно диктаторское руководство с недвусмысленной ликвидацией всякого свободного выражения мнений. 17 из 31 млн. избирателей, ликуя, привели Гитлера к власти в марте 1933 г. Тот, кто смотрел на вещи открытыми глазами, понимал: массы чувствовали себя беспомощными и неспособными на решение общественных проблем, принявших хаотический характер, неспособными сделать это в старых политических рамках мышления и в прежней политической системе. За них задачу должен был решить фюрер.
Гитлер обещал отмену демократической борьбы мнений. Массы стекались к нему, так как устали от этой борьбы, всегда проходившей мимо их личных повседневных нужд, то есть субъективно наиболее важного. Они хотели не борьбы вокруг бюджета и высокой политики, а реального, истинного знания живого бытия. Не получив его, они вверились авторитарному руководству и обещанной иллюзорной защите.
Гитлер обещал отмену индивидуальной свободы и установление "национальной". Массы с воодушевлением обменяли возможности индивидуальной свободы на иллюзорную свободу и, соответственно, свободу - на идентификацию с идеей: ведь эта иллюзорная свобода снимала с них всякую индивидуальную ответственность. Они желали такой "свободы", которую им должен был завоевать и обеспечить фюрер, - буйствовать, искать убежища от правды во лжи о принципах, проявлять садизм, кичиться особой расовой чистотой, будучи на деле нулем, нравиться девушкам благодаря форме, а не человеческим качествам, жертвовать собою не в реальной жизненной борьбе, а ради империалистических целей и т. д.
Предшествовавшее воспитание масс, имевшее целью признание формально-политического, а не объективного авторитета, создало фундамент, на котором фашистское требование авторитета смогло проявить свою действенность. Тем самым фашизм не был новым взглядом на жизнь, как хотели заставить думать его друзья и многие врага, и еще меньше общего имел он с рациональной революцией, вызванной невыносимой ситуацией в обществе. Фашизм представлял собой просто крайне реакционное следствие из всех прежних способов управления общественным механизмом. Расовая теория также не является чем-то новым, будучи просто последовательным и особо жестоким продолжением старых теорий наследственности и дегенерации. Поэтому именно психиатры-специалисты по наследственности и ученые-евгеники старого образца оказались столь восприимчивыми к идеям диктатуры.
Новое в массовом фашистском движении заключалось в том, что крайней политической реакции удалось воспользоваться глубокими стремлениями масс к свободе. Сильное стремление масс к свободе и страх перед свободой, проникнутой ответственностью, порождают фашистский образ мыслей. При этом все равно, проявляется ли он у фашиста или у демократа.
Новое в фашизме заключается в том, что массы практически одобряли собственное угнетение и осуществляли его. Потребность в авторитете оказалась сильнее воли к свободе.
Гитлер обещал угнетение женщины мужчиной, отмену ее материальной самостоятельности, обещал привязать ее к домашнему очагу и исключить из процесса определения характера общественной жизни. И именно женщины, чья личная свобода подвергалась наиболее сильным ограничениям и чей страх перед свободным образом жизни был самым сильным, наиболее восторженно приветствовали его.
Гитлер обещал уничтожение социалистических и буржуазно-демократических организаций. Массы социалистов и буржуазных демократов пошли за ним, так как их организации хотя и много говорили о свободе, но ни разу даже не обозначили как трудную и требующую внимания проблему страстного стремления к авторитету, которое испытывает человек в своей практически-политической беспомощности. Массы были разочарованы нерешительной позицией старых демократических институтов. Разочарование масс в организациях, ориентирующихся на идеалы свободы, сочетавшееся с экономическим кризисом и неукротимой волей к свободе, порождают фашистский образ мыслей, то есть готовность ввериться авторитарному образу отца.
Гитлер обещал жесточайшую борьбу против регулирования рождаемости и движения за сексуальную реформу. В 1932 г. организации, боровшиеся за рациональную сексуальную реформу, насчитывали в Германии около 500 тыс. членов, но они ни разу не осмелились затронуть сердцевину проблемы - стремление к сексуальному счастью. Благодаря многолетней работе в массах я знаю, что именно практических рекомендаций они и ждали. Людей постигало разочарование, если перед ними выступали с учеными докладами вместо того, чтобы сказать, как надо воспитывать живость в детях, как молодежи справляться со своими сексуальными и экономическими проблемами, а супругам - разрешать столь типичные для них конфликты. Массы, казалось, чувствовали, что "советы по технике любви" на манер Ван де Вельде, которые были прибыльным делом, не охватывали проблему и не вызывали симпатии. Получилось так, что разочарованные массы ринулись к Гитлеру, который - пусть даже в мистической форме - обращался все-таки к глубинным жизненным силам. Проповедь свободы без постоянного, энергичного и решительного завоевания в повседневной жизни способности к свободе, проникнутой ответственностью, ведет к фашизму.
