Чувства животных и человека - Милн Лорус Джонсон (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗

Раньше считали, что самка москита остается бесплодной, если ей не удалось найти подходящий источник крови. Однако недавно были обнаружены комары, которые откладывают небольшие кучки яиц и без кровяной пищи, мобилизуя собственные белковые запасы. Они используют при этом маленькие кусочки сохранившейся личиночной ткани, которая находится между органами взрослого насекомого. Некоторые виды скандинавских комаров после долгих и безуспешных поисков свежей крови могут переваривать собственные летательные мышцы груди.

Если мы не можем найти удовлетворительного объяснения тем видам голода, которые все мы время от времени испытываем, то как же нам удастся объяснить более таинственные разновидности голода, ощущаемые другими живыми существами? Особенно изумляют нас животные, пожирающие в огромных количествах такие вещества, для переваривания которых у них нет соответствующих агентов. Как удалось некоторым тараканам и термитам выработать привычку поедать сухое дерево и бумагу, а небольшой группе птичек величиной с дрозда, заселяющих леса от Южной Америки до острова Борнео, развить аналогичную любовь к пчелиному воску?

Определенно в кишечнике у этих необыкновенных насекомых и своеобразных птиц живут микроорганизмы, использующие непереваренные вещества и превращающие целлюлозу в крахмал и сахар, а воск — в усваиваемые организмом остатки. Тем не менее эта проблема не разрешена. Что произошло раньше: появились ли микроорганизмы в кишечнике или была выбрана неусвояемая пища? Быть может, лесные тараканы и питающиеся деревом термиты выработали общественный образ жизни для того, чтобы передавать от одного поколения к другому наследственный дар в виде расщепляющих целлюлозу микроорганизмов? Или же насекомые, для которых общественная организация имела другое значение, приобрели кишечных микроорганизмов и только после этого смогли перейти на чисто целлюлозную диету?

Лесные тараканы и термиты с удивительным постоянством придерживаются столь странного пищевого рациона, поскольку приобщаются к нему сразу после того, как вылупятся из яйца. В противоположность им питающиеся воском птицы Старого Света не имеют возможности удовлетворять свои причудливые вкусы до тех пор, пока не станут почти совсем взрослыми. Каждая из этих птиц воспитывается как приемыш у чужих родителей, подобно европейским кукушкам. Однако, вылетев из гнезда, охочие до воска птицы начинают наведываться в пчелиные гнезда, разоренные барсукоподобными медоедами или местными жителями. Вскоре наступает новая стадия: птица становится крылатым гидом, который своим щебетаньем привлекает внимание медоедов и местных жителей. За полчаса она подводит их к дереву с пчелиным гнездом, отчего этих птиц и стали называть по-английски «honeyguides» ^[20] и выделили их в особый род Indicator. Недавно отыскался ключ к истории об этих птицах. Медоуказчики получают своего бактериального партнера вместе с дрожжами из пчелиных сотов дикого улья. Неизвестный кофактор, который находится в пищеварительном тракте этих птиц, позволяет бактериям и дрожжам вместе работать над пчелиным воском, быстро превращая его в относительно простые жирные кислоты, полезные для птицы, и питательные вещества, важные для микробов. Это содружество формируется заново у каждого отдельного медоуказчика. И все же явное пристрастие этой птицы к воску остается загадкой.

Несмотря на то что такие громадные молекулы, как восковые и целлюлозные, фактически нерастворимы ни в воде, ни в слюне, всегда можно предположить, что они обладают запахом или вкусом, который могут уловить животные. Птицы реже тараканов полагаются на вкус и запах, так как у большинства из них необходимые чувствительные органы имеют лишь символическое значение. Но и они могут обладать минимальной чувствительностью.

Однако голод нельзя объяснить ни ощущением вкуса, ни запахом. Откуда птица узнает, что камешки, давящие на стенки ее второго мускульного желудка, стерлись и стали маленькими и гладкими? Нам может показаться вполне благоразумным, что птица намеренно заглатывает мелкие камешки, когда мы узнаем, что во втором желудке у птицы пища может перемалываться только при наличии в нем твердых осколков. Но что запускает этот инстинктивный механизм поедания камешков? Как выработался такой инстинкт? Что же можно сказать о гигантских динозаврах эпохи пресмыкающихся, которые наполняли желудки камнями величиной в человеческий кулак? Сегодня охотники за ископаемыми, обнаруживая эти «гастролиты», понимают, почему они стали гладкими. Хотя динозавр наверно мог найти различия во вкусе между известняком и гранитом, удивительно, что он стремился заглатывать куски обеих этих пород.

У животных так много целенаправленных действий, что стоит поломать голову над тем, отчего совершаются те или иные инстинктивные поступки. Ученые убеждены, что представители нечеловеческих форм жизни не идут по пути начального опознания потребности, а затем дальнейшего ее удовлетворения. Мы склонны считать, что имеем дело с действиями, основанными на случайном опыте индивидуума, или что это врожденные черты, возникающие через случайные мутации, которые затем становятся полезными адаптациями.

Вернее, часто мы останавливаемся в нерешительности: какое объяснение дать поведению животного. Что это — игра, или желание попрактиковаться, или что-то еще более туманное? Отчего совершенно сытая кошка стремится преследовать, ловить и убивать мышей и мелких птичек? В диких условиях медоуказчик указывает дорогу к пчелиному дереву, затем садится рядом и не пытается увеличить свои запасы воска, которые остались у него от последней трапезы. Птица даже может улететь прочь до того, как к ней вернется аппетит. Любое реалистическое объяснение аппетита должно ответить на вопрос, почему уже насытившиеся животные продолжают добывать пищу. Быть может, после правильной интерпретации этих фактов станет ясно, почему многие люди после приобретения богатства продолжают работать так же много, как и в пору своей бедности. Несомненно, дело тут не только в привычке!

У различных животных — от насекомых и до человека — пища приобретает особое значение, когда самец приносит что-нибудь съедобное в подарок своей подруге, за которой ухаживает. Связь между вкусовым, обонятельным и половым чувствами становится особенно очевидной, когда мужчина приносит своей избраннице коробку конфет. Что касается человека, то мы часто считаем, что этот подарок символизирует ответственность мужчины перед семьей, его готовность обеспечить ее и взять на себя все заботы о ней. По-видимому, такое заключение соответствует примерам из современной жизни, когда родительская забота проявляется в неизмеримо больших масштабах, чем прежде. Американский отец, который предоставляет своему сыну в период его ухаживания за девушками спортивный автомобиль, лишь немногим отличается от африканца из южных районов Сахары, который получает жену в обмен на скот — три телки и два быка за невесту для сына и подобный же выкуп (лобола) за новую жену для себя.

Может быть, подобное суждение небеспристрастно и не учитывает первоначального смысла этого обычая. У таких животных, где в качестве подарка самец предлагает особям противоположного пола пищу, она часто служит только для отвлечения внимания и для успокоения самки во время спаривания. Богомол при этом доходит до крайности — его самец сам становится съедобным подарком для своей каннибалообразной самки. В качестве примера другой крайности можно привести парящую бабочку Bittacus с крылышками, черными на концах; она питается москитами, пауками, другими мелкими насекомыми. Самец Bittacus ловит вкусного сочного москита, презентует его самке, быстро спаривается с ней, пока она поедает это приношение, а затем забирает от нее остатки жертвы и поочередно предлагает их другим готовым к спариванию самкам до тех пор, пока они не высосут из москита все соки и этот «подарок» не потеряет в их глазах своей притягательной силы.