Практическая характерология с элементами прогнозирования и управления поведением. Методика "семь рад - Пономаренко Борис

Это различие проистекает из самой логики эпилептоидного и гипертимного радикалов. Функциональный эпилептоид едет на рыбалку за рыбой, на охоту — за дичью, а на пикники он — мизантроп — вообще никогда не ездит, считая их пустой тратой времени. Гипертиму не нужны рыба и дичь, он ищет лишь развлечений, интересных встреч, он жаден до событий.

Легко узнать гипертима по особенностям мимики и жестикуляции. Его лицо излучает если не веселье, то любопытство. Он всегда жаждет поделиться с окружающими своим приподнятым настроением, приобщить к своей жизни, к своим занятиям как можно больше людей. Поэтому он часто, в поисках партнера по общению, оглядывается по сторонам; не стесняясь, с легкой жизнерадостной улыбкой заглядывает в лица прохожих, «встречных-поперечных», подмигивает им призывно.

Он заливисто, энергично смеется, не скрываясь, не считая нужным сдерживать себя. Это именно гипертим, и никто другой, покатывается от хохота, подергивая руками и ногами, приговаривая «ой, мама» и захлебываясь.

Гипертимам — вездесущим живчикам — свойственны приветственные и иллюстрирующие жесты.

Они постоянно приветствуют кого-то взмахами рук и кивками, причем на вопрос: «кто это?» далеко не всегда дают уверенный ответ. Приподнятая над головой шляпа, воздушный поцелуй, «салют» тростью, зонтиком, свернутой в трубку газетой и т. п. — жестикуляция из арсенала гипертимов.

Рассказывая о чем-то, гипертим нередко иллюстрирует свое повествование жестами, имитирующими (схематически моделирующими) те или иные описываемые действия. «Они полетели», — говорит он и начинает ритмично махать руками, разведенными в стороны. «Они поплыли», — и его руки перемещаются теперь уже попеременно вперед и назад, совсем как у человека, плывущего кролем. Кроме гипертимов, с их жизнерадостностью, пренебрежением условностями и некоторой грубоватостью, так больше никто не поступает.

Гипертимы все движения совершают быстро — они быстро ходят, быстро едят, быстро говорят. Автор помнит, каким испытанием оборачивался каждый поход в столовую с приятелем-гипертимом (тем самым любителем свежих газет, упомянутым выше). Сначала приходилось идти по улице, развивая спринтерскую скорость (столовая находилась на некотором расстоянии от учреждения). Затем оба, он — легко, непринужденно, а автор — давясь и обжигаясь, в минуту поедали всю купленную снедь. Ни тебе удовольствия, ни отдыха измученной душе.

Качества поведения.

Свойственные гипертимам оптимизм, жизнелюбие и низкую тревожность, являющуюся признаком сильной нервной системы, мы уже обсудили. Поговорили и об их небрежности, невнимании к качеству производимого ими продукта (в широком смысле).

Действительно, за что бы ни взялся гипертим (а он, распираемый энергией, берется за многое), он все сделает «тяп-ляп» и не доведет начатое до конца. Ему не хватает целеустремленности, он распыляет свои силы.

Отсутствие тревоги наносит ущерб исполнительности, обязательности, ответственности, осторожности, постоянству во взаимоотношениях.

Гипертим неисполнителен, потому что склонен недооценивать ситуацию и, в связи с этим, возможные отрицательные последствия своего поведения. Получив задание и средства для его выполнения, он отправится развлекаться. А когда кто-то тревожный напомнит ему, что время, дескать, близится, а результата все нет, гипертим хлопнет дружески его по плечу и скажет: «Все равно, деньги я прокутил, оставшихся нам для дела не хватит. Пойдем, лучше, потратим и эти. Семь бед — один ответ».

Гипертим необязателен — наобещав «с три короба», он тут же забудет многое из обещанного. К выполнению возложенных самим на себя поручений гипертим также относится избирательно. Он вовсе не «добрый самаритянин», не добровольный социальный работник. Он делает только то, что сулит, в его представлении, новые знакомства, новые интересные приключения.

Гипертим часто проявляет безответственность, поскольку причисляет деловые, серьезные отношения между людьми к разряду условностей, которыми привык пренебрегать.

У него в голове не укладывается, зачем другие надрываются на работе, когда можно отдыхать и бесплатно наслаждаться жизнью.

Помните, как в анекдоте: «лежу под пальмой, жую банан и думаю, что если бы я закончил Оксфорд, заработал в поте лица миллионы, купил банановую плантацию в тропиках, нанял работников, то лежал бы в тени пальмы и жевал себе банан. Что, собственно, я сейчас и делаю».

Гипертим неосторожен. Тревога — не блажь, не бесполезное, досадное препятствие на пути легкого течения жизни. Это подаренное нам природой средство предостережения, предупреждения о реальных опасностях, которых немало в нашем несовершенном мире. А гипертим лишен тревоги. Он нигде, никогда, ни в ком и ни в чем не чувствует угрозы. Он внутренне расслаблен и благостен, даже когда опасность вплотную подступает к нему. Нередко это приводит к драматическим последствиям.

Гипертим смело знакомится на улице с первой попавшейся компанией — «вливается», говоря языком рекламы, не думая, какими неприятностями может обернуться подобное знакомство. Он не обращает внимания на хвори, недомогания, предпочитая переносить их «на ногах», чтобы не выпадать из захватывающего контекста бытия, поэтому приходит за медицинской помощью, когда болезнь уже зашла далеко. Когда уже поздно что-то делать.

Чем сполна наделен гипертим, так это общительностью. Он охотно расширяет круг общения, следуя своему девизу: «Ни дня без нового приятеля». Не желая знать условностей, гипертим легко устанавливает контакты с представителями разных социальных слоев, групп, являясь своего рода связующим звеном между этими группами.

«Не бойся стучаться в самые высокие двери», — напутствовал автора гипертимный товарищ. Сам он делал это без напряжения.

Стучался и, лучась улыбкой, заходил. Некий грозный Небожитель хмурил брови... Но разве можно сердиться на гипертима! Ведь он ни на чем не настаивает, ничего не просит. Он только говорит: «Господин министр, давно ли вы босиком ходили по траве? Давно ли сидели с удочкой над тихой речной заводью? Не хотите ли вспомнить?» Надо быть последним занудой-эпилептоидом, чтобы прогнать от себя такого человека.

Мы говорили о неосторожности гипертимов. Верно. В то же время, они наделены поведенческой гибкостью и изобретательностью, за счет которых выходят из критических, подчас, ситуаций.

Вот вам пример. Приятель автора (да-да, тот самый мастер по переработке свежей прессы в несвежую) оказался как-то раз в одном небольшом ресторанчике. Кроме него, в зале расположились две компании. Одна, состоящая из крепких молодых людей, очень напоминала «братков», празднующих освобождение друга из мест заключения. Другая представляла собой большую еврейскую семью, отмечающую какое-то торжественное событие. В ресторанчике играла «живая» музыка: пожилой тапер за роялем и девочка-скрипачка. Вот такая диспозиция, понимаешь. Обе компании до какого-то момента гуляли тихо, не мешая друг другу.

Затем, под влиянием выпитого, в «братках», по-видимому, зашевелилось нечто вроде «национальной гордости великороссов», и они стали недружелюбно, с вызовом, поглядывать в сторону евреев, отпуская агрессивные реплики. Евреи, среди которых было несколько взрослых мужчин, тоже решили не оставаться в долгу и все чаще бросали гневные взгляды на потенциальных обидчиков.

Атмосфера накалялась. Тогда наш гипертим подошел к таперу и заказал «Таганку». Рояль запел, заплакала скрипка. «Таганка, все ночи полные огня...», — подхватили и «братки», и евреи (что поделать, история нашего многострадального Отечества сложилась так, что всех нас роднит не только водка, но и тюрьма). Заметно «потеплело». Не делая передышки, гипертим заказал музыкантам «семь-сорок».

Под залихватскую мелодию стали отплясывать и евреи, и «братки». Выразительнее всех танцевал мой приятель (кстати, природный русак). Пожилая еврейка сказала ему потом: «Вы — настоящий еврей. Теперь таких мало»... От взаимной неприязни не осталось и следа. Началось всеобщее братание. Словом, благодаря гипертиму, вечер прошел как нельзя более удачно.