Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление - Хорни Карен (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Такое развитие первоначальной концепции идеального образа себя вызвало новые вопросы. Фокусируясь на отношении человека к себе, я поняла, что люди ненавидят и презирают себя с той же силой и с той же иррациональностью, с какой себя идеализируют. Эти две крайности некоторое время оставались для меня друг с другом не связанными. Но потом я увидела, что они не только взаимосвязаны, но являются двумя сторонами одного процесса. Тогда это стало главным тезисом в первоначальных набросках этой книги: богоподобное существо обречено ненавидеть свое наличное существование. С осознанием этого процесса в его единстве, обе крайности стали доступны для терапии. Изменилось и определение невроза. Невроз теперь стал нарушением отношения к себе и другим людям.
Хотя этот тезис до некоторой степени оставался основным, в последующие годы он развивался в двух направлениях. Вопрос подлинного я, всегда занимавший меня, как и многих других, снова выдвинулся вперед в моих размышлениях, и я постепенно увидела весь внутренний психологический процесс, начинающийся с самоидеализации, как рост отчуждения от себя. И что более важно, я поняла, что при окончательном анализе оказывается, что ненависть к себе направлена против подлинного я. Конфликт между гордыней и подлинным я я назвала центральным внутренним конфликтом. Таким образом, концепция невротического конфликта расширилась. Я определила его как конфликт между двумя несовместимыми компульсивными влечениями. Но сохраняя эту концепцию, я стала видеть, что это не единственный вид невротического конфликта. Центральный внутренний конфликт – это конфликт между конструктивными силами подлинного я и обструктивными силами гордыни, между здоровым ростом и влечением воплотить в жизнь совершенства идеального я. Следовательно, терапия стала помощью в самоосуществлении. Клиническая работа всей нашей группы подтвердила правильность вышеизложенного представления о внутрипсихических процессах.
Наши знания расширялись по мере того, как мы в своей работе переходили от общего к частным вопросам. Мой интерес сместился на различные «виды» невроза и невротической личности. Сперва они казались различиями в степени индивидуального осознания или в доступности того или иного аспекта внутреннего процесса. Постепенно, однако, я поняла, что они являются результатом различия псевдорешений внутрипсихических конфликтов. Эти решения предлагали новую (пробную) основу для выделения различных типов невротической личности.
Когда приходишь к определенным теоретическим формулировкам, возникает желание сравнить их с формулировками других людей, работающих в той же области. Как они видели эти проблемы? По простой, но неумолимой причине, что наше время и силы слишком ограничены, чтобы и работать продуктивно, и читать добросовестно, я вынуждена ограничиться указанием на сходство и различия с концепциями Фрейда в данной области. Но даже и такая урезанная задача оказывается очень трудной. Сравнивая отдельные концепции, вряд ли возможно отдать должное тонкости мысли, благодаря которой Фрейд пришел к определенным теориям. Более того, с философской точки зрения недопустимо сравнивать отдельные концепции, вырывая их из контекста. Следовательно, бесполезно входить в детали, хотя именно в интерпретации деталей различия особенно наглядны.
Когда я принялась за изучение факторов, входящих в погоню за славой, у меня были те же переживания, что и раньше, когда мне случалось начать путешествие по сравнительно новой области: я была в восхищении от мощи наблюдательности Фрейда. Она тем более впечатляет, что он был пионером в научной работе в неисследованных областях и работал вопреки давлению теоретических предрассудков. Он не увидел или счел неважными очень немногие аспекты проблемы. Один из них я описала как невротические требования.* Фрейд видел, конечно, что многие невротические пациенты были склонны ожидать невероятно многого от других. Он также видел, что эти ожидания могут быть настоятельными. Но, относясь к ним как к выражению орального либидо, он не признавал за ними особого характера «требований», то есть притязаний на осуществление того, на что как бы «есть право».** Не видел он последовательно и той ключевой роли, которую «права» играют при неврозах. Также, употребляя слово «гордость» в том или ином контексте, Фрейд все же не понимал особых свойств и последствий невротической гордости. Но Фрейд прекрасно видел и веру в волшебную силу, и фантазии о всемогуществе, и ослепленность собой или своим «идеальным эго» – самовозвеличивание, прославление своих «не могу» и т.п.; компульсивную соревновательность и честолюбие; потребность во власти, совершенстве, восхищении, признании.
* Харальд Шульц-Хенке был первым, кто осознал их значение при неврозе. По Шульцу-Хенке, у личности развиваются бессознательные требования из-за страха и беспомощности. Эти требования, в свою очередь, вносят громадный вклад в те всепроницающие затруднения, которые испытывает личность. X.Шульц-Хенке. «Судьба и невроз» (Harald Schultz-Hencke. «Schicksal und Neurose», 1931).
** З.Фрейд видел нечто похожее на требования единственно в контексте так называемой вторичной выгоды от болезни, которая сама по себе является наиболее сомнительной концепцией.
Эти многосложные факторы, которые наблюдал Фрейд, оставались для него разрозненными, не связанными между собой явлениями. Он не увидел, что они – поверхность одного мощного течения. Другими словами, он не увидел в их многообразии единства.
Три основных причины помешали Фрейду признать силу влечения к славе и его значение для всего невротического процесса. Во-первых, он не отдавал должного влиянию условий культуры на формирование характера человека – этот недостаток знания он разделял с большинством европейских ученых своего времени.* Последствием, интересующим нас в данном контексте, стало то, что Фрейд принял стремление к престижу и успеху, которое он наблюдал повсеместно вокруг себя, за универсальное, общечеловеческое свойство. Следовательно, компульсивное влечение, например, к превосходству, власти или торжеству, не привлекало его внимания как проблема для изучения, за исключением тех случаев, когда такое честолюбие не укладывалось в заданные образцы того, что почиталось «нормальным». Фрейд считал его проблемой, только когда оно принимало очевидно искаженные пропорции, или когда оно, проявляясь у женщин, не совпадало с условными рамками «женственности».
* См. К.Хорни. «Новые пути в психоанализе». Глава 10. «Культура и невроз», 1939.
Другая причина – это тенденция Фрейда объяснять невротические влечения как либидинозные феномены. Таким образом, самопрославление становится выражением либидинозного ослепления собой. (Человек переоценивает себя так же, как он мог бы переоценивать другой «объект любви». Честолюбивая женщина «на самом деле» страдает от «зависти к пенису». Потребность в восхищении – это потребность в «нарциссических поставках» и т.д.) В результате теоретический и терапевтический интерес направлялся на особенности половой жизни в прошлом и настоящем (то есть на либидинозное отношение к себе и другим), а не на особые качества, функции и последствия самопрославления, честолюбия и т.п.
Третья причина лежит в механистичности эволюционистского подхода Фрейда. «Такой подход подразумевает, что текущие проявления не только обусловлены прошлым, но не содержат в себе ничего, кроме прошлого; ничего реально нового в процессе развития не создается: то, что мы видим сегодня – лишь старое в измененной форме».* Это, согласно Вильяму Джемсу, «не что иное, как результат перераспределения изначального и неизменяемого материала». На почве таких философских предпосылок считается удовлетворительным объяснение чрезмерной соревновательности как результата неразрешенного Эдипова комплекса или соперничества сиблингов. Фантазии о всемогуществе считаются фиксациями или регрессом к инфантильному уровню «первичного нарциссизма» и т.д. Это согласуется с той точкой зрения, что только такие интерпретации, которые устанавливают связь с инфантильными переживаниями либидинозного характера, есть и могут считаться «глубокими» и достаточными.
