Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление - Хорни Карен (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Но многие неблагоприятные влияния могут помешать ребенку расти в соответствии с его индивидуальными потребностями и возможностями. Подобные неблагоприятные условия слишком многочисленны, чтобы перечислять их здесь. Но, подведя им итог, мы оказываемся перед фактом, что окружающие ребенка люди слишком глубоко погружены в свои собственные неврозы, чтобы любить ребенка или хотя бы думать о нем, как об отдельной самобытной личности; их установка по отношению к ребенку определяется их собственными невротическими потребностями и реакциями.* Проще говоря, они могут быть подавляющими, гиперопекающими, запугивающими, раздражительными, сверхпедантичными, потакающими, неустойчивыми, придирчивыми, равнодушными, могут иметь любимчиков в ущерб другим детям и т.д. Обычно дело не в какой-то одной их черте, – налицо целый букет неблагоприятных факторов, препятствующих росту ребенка.
* Тут могут действовать все невротические искажения человеческих отношений, подытоженные во второй главе данной книги.
В результате у ребенка развивается не чувство принадлежности, не чувство «мы», а острое ощущение незащищенности и мрачные предчувствия, для определения которых я использую термин базальная тревога. Это чувство изоляции и беспомощности в мире, представляющемся ребенку потенциально враждебным. Мощное давление базальной тревоги не дает ему относиться к другим людям непосредственно, в соответствии с его подлинными чувствами, и вынуждает искать иные пути обращения с ними. Он вынужден бессознательно вести себя с людьми так, чтобы это не возбуждало (или не повышало), а смягчало его базальную тревогу. Особые установки, проистекающие из подобной бессознательной стратегической необходимости, определяются как темпераментом ребенка, так и характером его окружения. Короче говоря, он может попытаться либо вцепиться в наиболее могущественное лицо из своего окружения, либо возмутиться и вступить в борьбу с окружением, либо захлопнуть перед другими двери своей внутренней жизни и уйти от них эмоционально. В принципе это означает, что он может идти к людям, против людей или прочь от них.
В здоровых человеческих отношениях эти пути не исключают друг друга. Способность принимать и дарить привязанность (раскрываться для нее или уступать своим чувствам), способность бороться и способность оставаться в одиночестве – все это дополняющие друг друга способности, необходимые для хороших отношений с людьми. Но для ребенка, у которого базальная тревога выбивает твердую почву из-под ног, все эти три пути доходят до крайности и становятся жесткими, ригидными. Привязанность, например, становится цеплянием, уступчивость – угодливостью, соглашательством. Точно так же он рвется в бой (или порывается уйти прочь) без всякой связи с тем, что он на самом деле испытывает и безотносительно тому, уместна ли его установка в данной ситуации. Степень его слепоты и жесткости в своих установках прямо пропорциональна интенсивности таящейся в нем базальной тревоги.
Поскольку при таких условиях ребенка влечет идти не в одном из указанных направлений, а во всех сразу, у него развиваются фундаментально противоречащие друг другу установки по отношению к людям. Три направления движения (к людям, против людей и прочь от них) образуют конфликт – его базальный конфликт с другими. Со временем он попытается решить его, выбрав в качестве основного одно из трех направлений, то есть попытавшись одну из установок (на соглашательство, на агрессивность или на уход) сделать своей главной установкой.
Эта первая попытка разрешения невротического конфликта никоим образом не поверхностная. Напротив, она оказывает определяющее влияние на то, в каком русле пойдет далее невротическое развитие. Более того, она касается не только его установок по отношению к другим, но неизбежно влечет за собой также определенные изменения личности в целом. В соответствии с его главной установкой у ребенка развиваются определенные, отвечающие ей потребности, запреты, особая чувствительность и начатки нравственных ценностей. Например, преимущественно уступчивый ребенок склонен не только подчиниться другим и опереться на них, но старается быть также неэгоистичным и добрым. Аналогичным образом агрессивный ребенок начинает придавать ценность силе и способности к выдержке и борьбе.
Однако интегрирующий эффект этого первого решения не такой устойчивый или всеохватывающий, как при невротических решениях, о которых речь пойдет позже. Так, например, у одной девочки возобладала тенденция к соглашательству. Она проявлялась в слепом восхищении авторитетными лицами, в стремлении угодить и подлизаться, в робости, с которой девочка выражала собственные желания и в попытках время от времени приносить жертвы. В восемь лет она вынесла часть своих игрушек на улицу и оставила там для бедных детей, никому об этом ничего не сказав. В тринадцать лет она по-детски пыталась найти некое мистическое растворение в молитве. У нее были фантазии о том, как ее наказывают учителя, в которых она была влюблена. Но к девятнадцати годам она смогла с легкостью принять участие в разработанных другими планах мести одному из учителей; по преимуществу ягненочек, иногда она возглавляла школьные бунты. А разочаровавшись в священнике из своей церкви, она перешла от видимой глубокой религиозности к временному цинизму.
Такая интеграция еще слаба (чему и служит наш типичный пример), и причина ее слабости – отчасти в незрелости растущей личности, а отчасти в том факте, что цель раннего решения – это, в основном, унификация отношений с другими. Следовательно, у личности остается возможность и даже потребность в более устойчивой интеграции.
Описанное развитие вовсе не универсально. Особенности неблагоприятного окружения различны в каждом отдельном случае, как и особенности пути развития и его исход. Но такое развитие всегда ослабляет внутреннюю силу и цельность личности и тем самым всегда порождает определенные витальные потребности, чтобы компенсировать возникшую ущербность. Хотя они тесно переплетены, мы можем выделить следующие их аспекты.
Несмотря на ранние попытки разрешения своих конфликтов с другими, индивид все еще «не собрал» свою личность в одно целое и нуждается в более устойчивой и всеобъемлющей интеграции.
По многим причинам у него не было шансов развить настоящую уверенность в себе: все его внутренние силы уходили на защиту, поглощались вследствие разделенности его личности, рассеивались в пустоте на том пути, на котором его раннее «решение» положило начало одностороннему развитию, делая тем самым огромные области его личности недоступными для конструктивного использования. Следовательно, он отчаянно нуждается в уверенности в себе или в каком-то ее суррогате.
Он живет не в пустоте и чувствует себя не просто слабым, а некоторым образом менее основательным, менее вооруженным для жизни, чем другие. Если бы у него было чувство принадлежности, его чувство неполноценности в сравнении с остальными не было бы столь серьезным препятствием развитию. Но поскольку он живет в соревновательном обществе, то из чувства, что он находится в самом его низу, изолирован и окружен врагами (а у него именно такое чувство), у него может появиться только настоятельная потребность поставить себя над другими.
Более фундаментальным, чем эти факторы, является его начинающееся отчуждение от себя. Не только подлинной сущности его личности не дано расти и взрослеть; хуже того, – его потребность вырабатывать искусственные, военно-стратегические способы взаимодействия с другими людьми вынуждает его изгнать свои искренние, истинные чувства, желания и мысли. В той степени, в какой безопасность стала для него главенствующей, его самые сокровенные чувства и мысли становятся для него все менее важными – фактически их следует заставить замолчать и превратиться в смутные тени. (Неважно, что ты чувствуешь, лишь бы только находиться в безопасности.) Его чувства и желания, таким образом, перестают быть определяющими факторами; он больше не идет по жизни, – его куда-то тащит. Кроме того, внутренняя раздробленность не только ослабляет его, но и усиливает его самоотчуждение, добавляя к ней растерянности; он больше не знает, где он и кто он.
