Тайны НЛО - Варакин Александр (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

Можно ли сделать вид, что никаких сигналов Никола Тесла не получал, их просто не было, и ему все показалось… Хотя как это? Именно этот вопрос и трудно обойти вниманием! Тогда поговорим о нем вкратце, поскольку сигнал не расшифрован, да так и останется, наверное, загадкой.

Да, человечество — весьма странная популяция. То у нас бум «летающих тарелок», а то чихали мы на них. То весь мир прямо-таки изнемогает от проблемы — не с Марса ли сигнал? А то мы этот самый сигнал вообще со счетов сбрасываем.

А ведь ради этого самого сигнала Никола Тесла отгрохал в выкупленном им самим Лонг-Айленде Мировую Систему — самую мощную и совершенную, по тем временам, радиостанцию для простреливания… космоса! Он нашел и уговорил спонсоров (это был первый проект, может быть, в истории всей Пятой цивилизации, который не должен был принести прибыли!), и спонсоры наравне с ним, и даже больше, чем он сам, вложили средства в это гигантское сооружение, поверив гениальному безумцу… К сожалению, от самой Мировой Системы, так и не начавшей ни вещания, ни приема, остались рожки да ножки: разразилась мировая война (еще та, первая), и американское правительство приняло решение взорвать станцию!.. Так и было сделано, ибо уж очень там стояло мощное (и очень новое) оборудование, которым, полагали власти, немедленно кинулись бы пользоваться… шпионы Германии. На сегодня остался лишь поселок Теслы — городок на 2000 жителей, которые бы работали на станции и обслуживали ее.

И Мировой Системе, и самому Тесле помешала первая мировая война. Она же заставила энтузиастов марсианской версии надолго забыть о космических сигналах и о братьях по разуму. А вот идущее следом поколение исследователей продолжило работу. Нет, не над поиском ВЦ (аббревиатура, которой пользуются астрономы и уфологи: Внеземные Цивилизации), а над исследованием способов радиопередачи в различной среде.

Оливер Хэвисайд обнаружил эффект так называемого «эха» (он теперь очень широко используется в телевидении и, конечно, радиовещании). Ионосфера Земли — верхний слой атмосферы, состоящий из заряженных частиц. Мы касались ионосферы в главе о Подкаменной Тунгуске и Тунгусском диве. Так вот именно этот слой служит неким «зеркалом», отражающим посланные с Земли сигналы. Часть сигнала, как и положено, проходит по назначению (если, к примеру, мы направим радиолуч точно на Марс), другая часть, как известно, поглощается (до сих пор мы не знаем энергетического излучения, которое нисколько бы не поглощалось средой: закон сохранения), а третья — отражается слоем. Именно этот эффект отражения ионосферой радиоволн и назвал Хэвисайд «эхом». Про воздух атмосферы никто не сказал бы, что он «отражает», настолько мизерны значения коэффициентов отражения воздушной среды. В ионосфере же отражение возникает за счет заряженности слоя. Ну, да сейчас не о том речь.

Знал об этом эффекте и норвежец Иорген Хальс. Загадка же его открытия в 1927 году состояла вот в чем. Он посылал станцией в Эйндховене коротковолновый импульс, а принимал — двойное эхо! Сам инженер, и далеко не тугодум, Хальс сообразил бы (он и сообразил!), что второе отражение принадлежит и второму слою. Это был, допустим, верхний слой ионосферы. Но разница между повтором сигнала первым и вторым заключалась: 1) в неповторяемости временных интервалов, спустя которые приходил второй сигнал; 2) в искаженном характере второго сигнала (словно он за этот промежуток времени успевал кем-то промодулироваться). Если читатель не знает, поясним, что опытный радист (да и просто радист) без труда определит, что первый сигнал послан одним автором, а второй — другим, несмотря на одинаковое, один к одному, содержание. «Почерк» радиста мы знаем еще по фильмам о Резиденте и Штирлице. Вот именно «почерк» второго сигнала был иным!

Побегав по инстанциям со своей загадкой, Иорген Хальс нашел наконец человека, который заинтересовался его открытием, и в 1928 году Карл Штермер занялся проблемой всерьез. Станция в Эйндховене передавала сигнал, а две другие станции, находившиеся на удалении, принимали. Эхо опять было двойным, и опять интервалы между первым и вторым отражением каждого сигнала различались по нерасшифрованной зависимости. Для примера возьмем эти интервалы с потолка: шесть, двенадцать, пять, три, десять секунд и так далее. И опять второе отражение было «передразнивающим»!

Явление на следующий год подтвердили два француза, но объяснить тоже не смогли.

Хальс предположил невероятное: верхний слой ионосферы, от которого приходит второе отражение, с бешеной скоростью меняет свое положение (то есть толщина ионосферного отражающего слоя постоянно меняется безо всякого закона или по закону, который трудно математически описать). Это даже пульсацией нельзя было назвать: в каждый новый момент верхний слой, получалось, находился на непредсказуемом месте. С чего бы ионосфере так изменяться?

Карл Штермер объяснил явление проще: ионосфера подвергается непрерывному и меняющемуся столь же непрерывно и непредсказуемо влиянию солнечной радиации. Действительно, солнечный свет, кажущийся глазу ровным и постоянным, на самом деле есть поток энергии, у которого лишь амплитуда основного «сигнала» есть средне-постоянная величина. Но ведь даже в коротком видимом диапазоне волн (400 — 800 нанометров) «сигнал» светила промодулирован на каждой частоте (длине волны) своими возмущениями, касающимися только этой частоты. А частот в солнечном спектре — бесчисленное множество… Объяснение было очень и очень логичным с точки зрения возможности и физических условий второго отражения. Но К. Штермер забыл об одной важной детали: как могло Солнце «передразнивать» земной радиосигнал-импульс? Одного понятия неупорядоченности, «первобытного» хаоса здесь явно было мало.

Как ни странно, загадка продержалась… аж до самого 1973 года! Вопрос был, как говорится, поставлен и забыт.

Льюнен, британский астрофизик, в 1973 году натолкнулся на работу Карла Штермера, и она его увлекла. Хотя ведь отражение ионосферы — это скорее проблема физиков, занимающихся чистой связью… Наверное, о чем-то уже догадался Льюнен, если решил не только повторить эксперимент Штермера, но и построить своеобразный график. Какой? Ведь по осям графика можно было располагать какие угодно величины: к примеру, измерять атмосферное давление и откладывать на протяжении восьми часов по одной оси, а по другой — время прихода второго сигнала… Нет. Льюнен сделал очень просто: одну из осей занял… порядковыми номерами импульсов! Ну а другую, естественно, интервалами, через которые приходил второй отраженный сигнал. Правда, нет сведений, «дразнился» ли космос на этот раз.