Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗
И ещё прошу у Вас прощения за то, что я сделал. Да искупят предстоящие мне испытания всё, в чём я перед Вами виноват.
С огромным уважением, Руаль Амундсен
Возможно, это письмо было самым трудным из того, что Амундсен когда-либо делал в своей жизни. Чего оно ему стоило, можно отчасти понять по его орфографии — и без того своеобразная, здесь она стала просто ужасной.
Ведь Амундсен не был бесчувственным монстром. За его непробиваемым панцирем, за цепким взглядом глаз, сверкавших на невозмутимом лице, изрезанном морщинами, иногда чувствовалось что-то невероятно ранимое. И теперь он, больше всего на свете боявшийся предательства, умевший прощать всё, кроме нелояльности, ощущал, что сам предал кого-то.
Письмо Нансену требовалось вручить максимально тактично, и Амундсен согласился со (справедливым) мнением Хелланда-Хансена, который сказал, что сам лучше всего подойдёт для этой незавидной роли. Теперь Амундсен объяснял в письме своему добровольному помощнику, что попросил Леона всё организовать
следующим образом: Вы передадите письмо Нансену, и ещё одно, аналогичного содержания, Леон передаст королю. Таким образом, они получат мои сообщения одновременно. Для меня многое значит то, что это будет сделано.
Пожалуйста, сделайте всё, что можно, чтобы пригасить эмоции. Поначалу они будут бурными — могу себе представить, но со временем утихнут.
Это было самое трудное бремя. Теперь он с явным облегчением приступил к остальным письмам, которые попадут к своим адресатам лишь после того, как новость распространится, и поэтому должны быть написаны уже в виде комментариев к ней. Профессору Ахелю Стину из Метеорологического института Христиании, помогавшему Амундсену в подготовке к плаванию по Северо-Западному проходу, он написал иронично:
Не буду утомлять Вас вопросом о том, что Вы думаете о моих способностях обманщика. Чёрт возьми, если нужно быть акробатом, придётся стиснуть зубы и стать им. Ничего хуже этого отклонения от курса можете не ждать. В данном случае мне пришлось всё поставить на карту.
Он написал письма Ахелю Хейбергу, Дону Педро Кристоферсену и, наконец, Даугаард-Йенсену, которого в очередной раз благодарил за предоставленных собак, «самых сильных и прекрасных из всех возможных».
На Мадейре экипажу должны были объявить о том, куда на самом деле направляется корабль. Затем людей нужно было убедить отправиться с ним в плавание на юг. Амундсен знал, что здесь присутствует элемент азартной игры.
Он был хорошим психологом, всё время наблюдал за своими людьми, искал их слабые места. После двух месяцев сосуществования в ограниченном пространстве корабля он начал узнавать их сильные и слабые стороны и то, на кого можно было положиться, а на кого — нет.
Амундсен был уверен, что его моральных сил наверняка хватит, чтобы почти всех на борту убедить плыть с ним дальше. Но был один человек, который мог в равной степени либо испортить ему игру, либо помочь выиграть битву со Скоттом за полюс: Сверре Хассель, возница собачьей упряжки.
Амундсен видел, что Хассель был именно тем человеком, который, если вести себя с ним неправильно, мог легко перехватить психологическое лидерство, особенно в критический момент. Он вполне способен убедить остальных членов команды отказаться от дальнейшего плавания, особенно если почувствует себя одураченным. В конце концов, Амундсен виртуозно решил эту проблему, открывшись ему незадолго до прибытия на Мадейру с одним условием — никому не говорить об их тайне. Хассель был польщён оказанным ему доверием. Он не увидел ничего предосудительного в хитрости Амундсена, по крайней мере, теперь, когда сам оказался в неё вовлечён. И согласился отправиться с Амундсеном на юг.
Итак, Амундсен сделал всё, что мог. Все лидеры — реальные и потенциальные — оказались на его стороне. Остальное воистину было в руках Божьих.
Утром 6 сентября «Фрам» прибыл на Мадейру и встал на якорь в Фуншале. Вскоре после этого от берега отчалила и направилась к кораблю шлюпка с Леоном Амундсеном, который заранее приехал на остров, чтобы сделать все необходимые приготовления. Благодаря его усилиям свежие фрукты, овощи и воду уже закупили и приготовили к погрузке. Кроме того, на борту «Фрама» надо было найти место для двух конских туш, которые пойдут на корм собакам. Ведь им требовалось свежее мясо. Как отметил Гьёртсен, «фу-у, какая вонь на борту!»
К сожалению, опора корабельного винта требовала починки, и им пришлось задержаться на Мадейре дольше, чем предполагалось. Чтобы избежать недовольства, связанного с ожиданием отплытия под палящим солнцем на неподвижном корабле, команду под присмотром офицеров отправили на берег для изучения достопримечательностей за счёт братьев Амундсен.
И Руаля, и Леона беспокоили риски, связанные с задержкой. К тому же местная пресса, сделав определённые выводы из визита «Терра Нова» на Мадейру, состоявшегося в конце июня, жизнерадостно объявила, что «Фрам» тоже идёт на юг. Разойдись эта информация по миру — и весь план кампании с её тщательно просчитанным графиком окажется в опасности. К счастью, сенсационная новость не вышла за пределы острова, хотя в тот момент у братьев полной уверенности в этом не было. На кону оказалось практически всё, и потому Амундсен не находил себе места из-за того, что Скотт выигрывал у него целых три недели.
Ремонт «Фрама» закончился 9 сентября. В шесть вечера все взошли на борт и готовились к отплытию. Стюард Сандвик, уволенный за некомпетентность и психологическую несовместимость с экипажем, уже сошёл на берег. Единственным посторонним на корабле был Леон.
Внезапно Амундсен отдал приказ поднять якорь.
Без всякого предупреждения начала вращаться лебёдка-брашпиль, и загрохотала, укорачиваясь, якорная цепь.
Что это? Они должны были отплыть только через три часа! Неужели «Фрам» уходит раньше срока? Отовсюду послышался недовольный ропот, раздались тихие проклятья: почти все члены команды в своих каютах ещё дописывали последние письма домой.
Вращение брашпиля остановилось, раздалась команда «свистать всех наверх!». Это сильно отличалось от привычного выхода в море. Досада уступила место тревоге перед неизвестностью. Озадаченные и немного встревоженные Йохансен, Бьяаланд, Вистинг, Ханссен и другие кинулись к люкам и поднялись на палубу. Их изумлённым взорам представилась необычная сцена.
На палубе стоял Нильсен с большим рулоном в руках. Рядом с ним — Амундсен. Нильсен начал разворачивать рулон — и все увидели подробную карту Антарктики. Потом карту повесили на грот-мачту.
На борту «Фрама» присутствовал русский океанограф Александр Кучин, тонкий знаток человеческой природы и страстный поклонник Амундсена. Он написал в своём дневнике: «Этот всегда удивительно спокойный человек теперь заметно волновался».
Амундсен оглядел собравшихся и отчётливо произнёс: «Я намерен покорить Южный полюс».
К счастью, на борту «Фрама» оказался человек, который чувствовал ответственность перед историей и потому зафиксировал точные слова Амундсена, пока они были свежи в памяти.
На борту есть много всего, на что вы смотрели недоверчивым или удивлённым взглядом [так начал свою речь Амундсен, которую лейтенант Гьёртсен записал несколько часов спустя], например, дом для наблюдений и все эти собаки, но об этом я говорить не буду. А сказать хочу следующее: я намерен плыть на юг, высадиться на южном континенте и попытаться дойти до Южного полюса.
Наступила абсолютная тишина, как в церкви. Её нарушал лишь слабый скрип — это «Фрам» натягивал якорную цепь, словно нетерпеливо рвался в бой.
Нас с Преструдом [написал Гьёртсен], уже посвящённых в это дело… сильно развлекали выражения на лицах. Люди, стоявшие с разинутыми ртами, напоминали толпу вопросительных знаков.
