Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗

Когда Амундсен объявил об экспедиции в её первоначальном варианте, предусматривавшем пятилетний дрейф в Арктике, она показалась Йохансену именно той возможностью, которой он так долго ждал.

Однажды в Арктике Йохансен спас Нансену жизнь, и поэтому тот чувствовал себя обязанным. Кроме того, Нансен лелеял сентиментальную мысль о том, как было бы хорошо, если бы на его старом корабле оказался один из его старых товарищей. В результате он фактически «надавил» на Амундсена, чтобы тот взял Йохансена в команду.

Амундсен этого не хотел. Он чувствовал искреннюю жалость к Йохансену, но поддаваться этому чувству в столь важном деле считал недопустимым. Пьянство означало для Амундсена недостаток стойкости характера, опасный в условиях стресса. Но ещё сильнее Амундсен боялся того, что Йохансен — более старший, настолько же опытный, лучше владеющий техникой катания на лыжах и к тому же долго прозябавший в тени славы Нансена, подавляя собственные амбиции, — может угрожать его власти.

Но Амундсен в определённой степени находился в руках Нансена и поэтому, вопреки собственным инстинктам и убеждениям, вынужден был принять Йохансена в команду «Фрама». К тому моменту он уже знал, что идёт на юг вместо севера, и тем более не мог позволить себе рисковать и увеличивать психологическую нагрузку на членов команды.

Как генералу, готовящему неожиданное наступление, Амундсену приходилось постоянно быть начеку и многое держать в тайне. Вместе с Бьёрном Хелландом-Хансеном он запланировал насыщенную программу дополнительных океанографических исследований в Атлантике, которые придавали ещё большую научную ценность экспедиции и явились для самого Амундсена веским поводом отправиться в плавание вместе с «Фрамом» вместо заявленного ранее намерения двинуться в путь позже и присоединиться к экспедиции в Сан-Франциско. Амундсену нужно было находиться на борту, чтобы руководить всеми работами. Наладив хорошие отношения с журналистами, он постоянно поддерживал их во мнении о том, что идёт на север. В одном газетном интервью он намеренно сказал, будто его план заключается в

научном исследовании Северного полярного бассейна, а также в тщательном изучении океанографии Атлантического океана, [на что] у нас будет много времени… в ходе плавания вокруг мыса Горн у Сан-Франциско.

В этом была большая доля правды — вот что значит владеть искусством «скормить» прессе свою историю!

На фотографиях, сделанных в то время, у Амундсена лицо игрока в покер, которому выпал настоящий джокер. Храня свою тайну, он получал мрачное удовольствие, поскольку верил в слова Ибсена о том, что «всех сильнее в мире тот, кто стоит от всех отдельно».

Амундсену приходилось следить за каждым своим шагом и взвешивать любое сказанное слово, ведь один-единственный случайный промах мог расстроить всю игру. Он уехал из дома и возвращался туда в самое разное время — без предупреждения, без системы, — неожиданно для всех. Где и почему он прятался, не знал никто. Он отказывался говорить по телефону — и вообще был странно неуловим. Для всех, кроме нескольких самых близких ему людей, его никогда не было дома. Особенно Амундсен опасался Нансена. Ему казалось, что Нансен первым остановит предприятие, если узнает правду.

Амундсену всё время приходилось быть начеку не только в общении с посторонними людьми — точно так же он вынужден был хранить этот секрет и от своих: пока что они должны были думать, будто отправляются на север. Исключением был только лейтенант Торвальд Нильсен, второй человек в команде.

Когда в январе 1910 года Нильсен приступил к своим обязанностям, Амундсен при условии сохранения тайны раскрыл ему свои истинные намерения. Это было неизбежно. Нильсен был штурманом «Фрама», он должен был заранее знать, куда они идут, чтобы успеть подготовиться.

Дело в том, что после Мадейры они уже больше не должны были заходить в порты. Исключение могли составить разве что какие-то отдалённые острова, где можно было набрать воды. А далее предстояло идти без остановок до самого Китового залива — расстояние в целых 14 тысяч миль. Идея Амундсена состояла в следующем: если его истинные намерения будут преждевременно раскрыты, он будет обходить стороной все цивилизованные места из страха наложения ареста на имущество со стороны кредиторов и правительства. Необходимо было избегать тех мест, где есть консулы, журналисты, адвокаты, телеграф и судебные постановления.

Нильсену также приходилось работать скрытно. Например, он не мог напрямую заказать карты Антарктики. И уж точно не у местных посредников, потому что известия об этом распространились бы повсюду с быстротой молнии. Вместо этого под каким-то благовидным предлогом он получил их через норвежское посольство в Лондоне. В то время это не вызвало никаких подозрений.

Одной из самых больших угроз для сохранения тайны Амундсена оставался дом для зимовки, который он создал с помощью плотника по имени Йорген Стубберуд, перестраивавшего его собственный жилой дом. Когда Стубберуд услышал об «экспедиции к Северному полюсу», он

выразил горячее желание присоединиться к ней — [Амундсен] был таким приятным и лёгким работодателем, давал понятные инструкции и никогда не суетился из-за пустяков: «Сделай, когда сможешь», — обычно говорил он.

Стубберуда приняли в команду и после подписания контракта поручили построить дом для зимовки. И снова во главу угла был поставлен вопрос специализации. Стубберуд знал, как строить жильё для сурового климата, чтобы можно было легко транспортировать и собирать заранее приготовленные секции.

Удивительно, что у Стубберуда не возникло никаких подозрений, даже когда он узнал, какое именно жилище ему предстоит построить. Чтобы завуалировать свои намерения и избежать неудобных вопросов, Амундсен говорил журналистам и всем, кто интересовался данным вопросом, что это будет «дом для наблюдений» на паковом льду Арктики. Однако этот дом представлял собой большое прочное строение с отдельной кухней, мебелью — столом и койками — и даже линолеумом на полу, явно спроектированное для долгого проживания. Оно вряд ли подходило для экспедиции, у которой домом обычно служит корабль. Но Стубберуд под влиянием силы личности Амундсена поверил в эту историю и продолжал считать, что готовится к экспедиции на север.

Но все остальные были озадачены. Дом для зимовки был построен и на пробу собран в саду Амундсена, в той стороне его участка, которая выходила к фьорду — подальше от дорог и любопытных глаз. Но в стране, где так широко распространены знания о полярной жизни, полностью избежать подозрений было трудно. К счастью, они ограничивались лишь слухами среди местных жителей. Тем не менее Амундсен не мог быть до конца уверен, что однажды его секрет не раскроется.

Как-то утром в марте 1910 года в его доме раздался нежеланный телефонный звонок. Консьерж одного из отелей Христиании сообщил, что с капитаном Амундсеном хотел бы поговорить капитан Скотт, английский полярный исследователь. Ранее Скотт уже писал ему, что приезжает для обсуждения научного сотрудничества между своей экспедицией на юг и Амундсена — на север. Он просто не мог встретиться со Скоттом и лгать ему в лицо, а потому передал обычное сообщение о том, что его нет дома, и скрепя сердце уклонился от этой встречи.

Глава 19

На судне «Терра Нова»

Для последней проверки мотосаней Скотт отправился в Норвегию. Производитель задержал выпуск опытного образца, а сами испытания были плохо подготовлены и проходили в спешке. Проводили их в Фефоре, лыжном курорте к северу от Христиании. Не слишком удачный выбор. Как писал один английский горнолыжник, Скотту нужно было подняться выше линии леса, где снег

нанесён ветром и более плотный, чем тот, что в защищённом Фефоре, а значит, больше похож на снег, с которым встретится полярная экспедиция.