Кочевые народы степей и Киевская Русь - Толочко Петр Петрович (книги бесплатно TXT) 📗

Предположения о том, что комплексы перещепинского типа являются инвентарем могил кочевнических вождей, представляются логичными, однако не безусловными. Возникает, в частности, вопрос, каким образом Куврат или другие кочевнические вожди оказались далеко на севере от своих кочевий в регионе расселения восточных славян. Объяснение, согласно которому Куврат проиграл какое-то сражение хазарам, ушел на соединение с кутригурами и умер в пути, выглядит несколько искусственно. Не выдерживает критики и положение о том, что кочевников в этих комплексах выдает ирано-византийский набор вещей, якобы награбленных ими во время похода совместно с сасанидами в 626 г. на Константинополь. Во-первых, таким же образом ирано-византийские вещи могли попасть и к славянским вождям, которые со своими дружинами также осуществляли походы на Византию. А во-вторых, нельзя исключать проникновение сасанидских и византийских вещей в лесостепные регионы и посредством торговли.

Анализируя местонахождение и состав кладов Среднего Поднепровья (Трубчевского, Мартыновского, Малоржавецкого, Вильховчикского, Хапкого — на Правобережье; Козиевского, Колосковского, Новоодесского, Суджанского, Цыпляевского — на Левобережье), О. М. Приходнюк, В. А. Падин и Н. Г. Тихонов пришли к выводу, что практически все они связываются с ареалами славянских культур — пеньковской и колочинской. Следовательно, есть не меньше оснований считать владельцами вещей антскую знать, накопившую эти богатства, в том числе и в результате военных походов на Балканы [47]. Многие вещи этих кладов, прототипы которых находились в Подунавье, Крыму, Византии, были изготовлены местными приднепровскими и поднестровскими ювелирами. К ним относятся пальчатые и зооморфные фибулы, зооморфные и антропоморфные нашивные пластины, пластины с различными геральдическими знаками и др. После обнаружения крупных ремесленных центров типа Пастырского на Черкасщине и Бернашевки на Винничине [48]предположение это получило документальное подтверждение.

Согласно ряду исследователей, в частности О. Прицаку, Ч. Балинту и другим, западная граница хазарского государства проходила по Днепру и Южному Бугу. Убедительных доказательств в пользу этих утверждений нет. Судя по сведениям древнерусской летописи, к этим рубежам, вероятно, простиралась лишь временная хазарская юрисдикция, заключавшаяся в обладании правом сбора дани из некоторых восточнославянских союзов племен.

Собственно, именно это утверждал каган Иосиф в своем знаменитом письме Хаздаю Ибн Шапруту. Согласно ему, вятичи и северяне, именуемые соответственно «в-н-н-тит» и «с-в-р», живут недалеко от реки Атиль (Волги) на открытой местности и в укрепленных стенами городах, служат кагану и платят ему дань.

Некоторые исследователи считали это сообщение выдумкой Иосифа, призванной создать о своем государстве как можно более сильное впечатление. Но сомнения здесь не должно быть. То же самое сообщается и в «Повести временных лет». Другое дело, когда это было — во времена Иосифа или значительно раньше.

Мнения исследователей о времени утверждения хазарского господства над частью славян основываются на предположениях, а поэтому они разноречивы и неоднозначны. Наиболее реалистичным представляется вывод М. С. Грушевского, считавшего, что сведения «Повести временных лет» о подчинении некоторых восточнославянских племен хазарам, скорее всего, относятся ко второй половине VII — первой половине VIII в. [49]Согласно М. И. Артамонову, левобережные славяне действительно находились под властью хазар, но уже в конце VIII — начале IX в. часть их, а именно — поляне, освободилась от хазарской зависимости [50]. Б. А. Рыбаков не склонен видеть в сообщениях летописи указания на длительное подчинение восточных славян хазарам. Выплата славянами дани рассматривается им как «проездная пошлина» [51].

Особую позицию в славяно-хазарских отношениях занял О. Прицак, по существу объявивший раннюю Русь хазарским каганатом, восточнославянский Полянский союз — хазарами, а ранний Киев — хазарским городом на Днепре [52].

К этим оригинальным выводам О. Прицак пришел в результате анализа найденного письменного документа, так называемого киевского письма, написанного хазарским евреем в Киеве в начале X в.

Казалось бы, обычная вещь. В хазаро-еврейском письме из Киева содержатся хазарские личные имена. Придерживаясь обычной исследовательской логики, можно прийти к выводу, что Киев в этот период поддерживал отношения с Хазарией и в нем проживали выходцы оттуда (вероятно, купцы). Но в этом ничего необычного нет. На основании свидетельств «Повести временных лет», сообщившей о наличии в Киеве урочища «Казаре», давно уже сделан вывод о том, что речь здесь идет о торговой колонии хазарских купцов. В представлении же О. Прицака, хазарские имена указывают на то, что Киев был хазарским городом, построенным на западной границе Хазарии.

Этимологические разыскания названия «Киев» привели О. Прицака к утверждению, что оно происходит от собственного имени «Куя», которое носил «министр вооруженных» сил Хазарии хорезмиец Куя. Он же построил крепость в районе села Берестово и разместил там оногурский гарнизон, якобы нанятый хазарами для охраны своих западных границ. От старой формы названия «огрин» («оногур») О. Прицак вывел и название урочища «Угорское» [53].

Таким образом, согласно О. Прицаку, название «Киев», само по себе в своей древнейшей форме хорезмийского (восточно-иранского) происхождения, ню политически и культурно должно быть признано хазарским.

В качестве еще одного аргумента исследователь приводит название Копыревогоо конца Киева, которое якобы происходило от имени народа кабар. В славянской транскрипции оно могло звучать как «копир». Эта этимология, по мнению О. Прицака, подтверждает, что киевский внутренний город был первоначально заселен хазарскими кабирами (копирами).

В этих построениях исследователя практически все зиждется на искусственных посылках, начиная от конструирования лингвистических структур и кончая собственно исторической топографией Киева. Никаких следов крепости IX в. в районе урочища Угорского археологически не выявлено. Что касается Копыревого конца, то это не только не внутренний город, но даже и не окольный. Еще более существенным аргументом против версии хазарского Киева является археологический материал. В массе своей он типично славяно-русский. Вещи хазарского круга (салтово-маяцкие) в Киеве встречаются в единичных экземплярах. Не выдерживает испытания археологией и утверждение о постройке Киева хазарами не ранее первой половины IX в. Широкие исследования, осуществленные в историческом ядре города, убедительно свидетельствуют, что Киев изначально формировался как восточнославянский поселенческий центр.

Жертвой этимологических построений О. Прицака оказались и поляне, превратившиеся из летописного восточнославянского племени в хазарское. Связав название полян с апеллятивом «поле» и предположив, что в районе Киева на полей не было, только леса, О. Прицак пришел к выводу, что до прихода берега Днепра поляне обитали в степях на восток от него.

Других письменных источников в решении вопроса о том, кто такие поляне и откуда они пришли, кроме «Повести посменных лет», нет. И не случайно именно ее сведения привлечены О. Прицаком для обоснования тезиса о хазарстве полян. Обнаружив, что летописец в двух случаях упомянул полян в одной группе с северянами и вятичами, он сделал вывод, что они были левобережными южными соседями северян и вятичей, следовательно, хазарами. Делать такой ответственный исторический вывод на основании столь сомнительного наблюдения по меньшей мере несерьезно. К тому же поляне значительно чаще выступают соседями древлян и северян, нежели вятичей. Летописец в ряде мест совершенно определенно объединяет полян и древлян в одну группу, противопоставляя ее другой, которую составляли радимичи и вятичи. «Полянамъ же живущим особ?, яко же рекохомъ, сущимъ от рода слов?ньска, и нарекошася поляне, а древляне от слов?нъ же, и нарекошася древляне; радимичи и вятичи от ляховъ» [54].