Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗

Шеклтон был родом из графства Килдэр [36], происходил из англо-ирландской семьи. Он, как и Скотт, не имел особенной страсти к полярным исследованиям, но тоже хотел добиться успеха. Каждый из них был в своём роде авантюристом. Шеклтон совершенно случайно понял, что Антарктика может стать дорогой к славе. На военном корабле, отправлявшемся в Южную Африку в начале Англо-бурской войны, он познакомился с одним из сыновей мистера Лонгстаффа и был представлен самому главе семейства. Мистер Лонгстафф, поражённый авантюрным красноречием Шеклтона, рекомендовал его для участия в экспедиции, — как главному меценату, ему отказать не могли.

С таким количеством навязанных кандидатов Скотт всегда по возможности поступал по-своему. Так, по медицинским показаниям он удалил из команды доктора (позднее сэра) Джорджа Симпсона, подававшего надежды метеоролога, к которому питал личную неприязнь. С другой стороны, когда ставленник Королевского научного общества доктор Эдвард Уилсон был признан негодным из-за туберкулёзных рубцов в одном из лёгких, Скотт проигнорировал медицинскую справку и взял его.

Назначение Уилсона, как и в случае с Шеклтоном, оказалось чистой случайностью. Доктор Филип Склатер, президент Зоологического общества и один из организаторов экспедиции, отбиравший для неё научных сотрудников, встретил Уилсона в лондонском зоопарке. Тот увлечённо рисовал птиц для иллюстрированного журнала. Склатер давно искал помощника доктора, который мог бы одновременно работать и в качестве зоолога под началом Кёттлица. Убедившись, что Уилсон — компетентный научный иллюстратор, он попросил его подать заявление об участии в экспедиции.

Уилсон был сыном доктора из Челтнема и только что окончил Гонвилл-энд-Киз-колледж в Кэмбридже. Он страдал туберкулёзом лёгких, из-за которого постоянно приходилось лечиться в санаториях Норвегии и Швейцарских Альп. Он не особенно интересовался полярными исследованиями, как, впрочем, и практической медициной. Доктор Склатер избавил его от необходимости делать выбор и хотел в полной мере задействовать такие свойства его характера, как пассивность, склонность к фатализму и желание плыть по течению.

Но Уилсон всё равно не спешил проявить инициативу. Тогда его дядя, генерал-майор Чарлз Уилсон, входивший в совет Королевского географического общества, обратился к сэру Клементсу Маркхэму и договорился об их встрече. Скотт увидел в Уилсоне нечто родственное и настоял на том, чтобы принять его в состав команды, невзирая на диагноз врачей.

Ещё одного недавнего выпускника Кэмбриджа, Хартли Феррара, включили в состав команды как геолога; Томаса Вере Ходжсона, куратора музея Плимута, — как морского биолога. Преемника доктора Симпсона, показавшегося Скотту неподходящим, исключили по медицинским показаниям. Сэр Клементс также приложил руку к формированию команды и пригласил в качестве физика Луиса Бернацци, плававшего с Борхгревинком (враждебность сэра Клементса по отношению к Борхгревинку не распространялась на участников его экспедиции).

Скотт был всерьёз озабочен подбором офицеров и матросов военно-морского флота, учитывая, как он писал, «серьёзные сомнения в том», что он сможет «иметь дело с людьми иного рода». Адмиралтейство, справедливо опасаясь участвовать в предприятии, которое не контролировало, изначально ограничило участие военно-морского флота только Скоттом и Ройдсом. Однако сэр Клементс добился новых уступок. Благодаря этому Скотт смог взять в команду лейтенанта Майкла Барна и лейтенанта-инженера Реджинальда Скелтона, своих старых знакомых по «Мажестику». Ему также разрешили задействовать двадцать нижних чинов, право выбора которых предоставлялось самим офицерам. Этого было недостаточно, и Скотту пришлось комплектовать смешанную команду из военных и торговых моряков. Решение крайне рискованное, учитывая существовавший в то время антагонизм между этими ведомствами и их совершенно разные взгляды.

Помимо Германии и Швеции на пути в Антарктику находились ещё две страны. Натуралист из Эдинбурга Уильям Спирс Брюс занимался организацией Шотландской национальной экспедиции в море Уэдделла. Во Франции доктор Жан Шарко, считавший, что его страна тоже должна быть представлена в антарктической гонке, готовился отправиться на западное побережье Земли Грэма. Пять экспедиций, направлявшихся на юг, — это очень серьёзная конкуренция.

Тем более что Брюс провёл целых семь лет в Арктике и Антарктике, готовясь к своей миссии. А Шарко в рамках учебного плавания ходил на остров Ян-Майен в Баренцевом море. В течение зимы 1900–1901 годов Скотту тоже надо было бы приобрести навыки жизнедеятельности в снегах и научиться кататься на лыжах в Норвегии или Альпах. Вместо этого он остался в Лондоне, чтобы контролировать подготовку документов.

Скотт не хотел покидать облюбованный им район официальной конторы экспедиции на Барлингтон-гарденс. Даже когда это стало крайне необходимо. Например, после того как при строительстве корабля возникли трудности, управляющий верфью горько заметил, что их «можно было бы избежать, если бы капитан Скотт [sic] уделил мне полчаса, когда я специально приехал к нему с этой целью». Зато у экспедиции (практически у самого Скотта) появился свой секретарь, работавший на полную ставку, по имени Сирил Лонгхарст, — сын врача, выпускник привилегированной школы и будущий крупный чиновник [37]. Но Скотт не особенно доверял Лонгхарсту, поскольку тот был не просто очередным ставленником сэра Джонса, но и объектом его гомосексуального ухаживания.

Скотт, наслаждаясь тем, что сам называл «большим достоинством» ранга коммандера, основную часть времени тратил на визиты и светское общение. Ещё он внимательно продолжал следить за власть предержащими, для чего имел веские причины. Он всё ещё сталкивался с недоверием к своим способностям и боролся с попытками его смещения. На него давило бремя комитетов и интриг. Нансен был одним из немногих, кому Скотт доверял свои мысли:

Пока я пытался подобрать снаряжение… в соответствии с принципами, которым Вы учили меня в Норвегии, комитет из 32 учёных спорил о том, куда должна идти экспедиция! И о том, что там делать! «У семи нянек дитя без глазу». Слишком большое количество членов комитета — это дьявольская идея!

Кроме того, Скотт был вовлечён в схватку между сэром Клементсом и Королевским научным обществом.

Сэр Клементс (и Скотт) хотели, чтобы корабль зимовал во льдах просто потому, что это стало бы героическим свершением, и потому, что так обычно делали в условиях Севера, которые принципиально отличались от британских. Королевское научное общество и Адмиралтейство активно возражали против этого. Им казалась большой потерей денег попытка обездвижить корабль, снаряжённый для океанографической работы. Кроме того, это увеличивало неопределённость. «Бельжика» служила постоянным напоминанием о рисках. «Если произойдёт какое-то несчастье, — писал сэру Клементсу капитан Тизард, — Вы вряд ли сможете простить себя». Борхгревинк раз и навсегда создал модель: корабль должен высадить партию для зимовки, вернуться обратно на зиму и на следующий сезон забрать людей. Для осуждения данного метода сэру Клементсу было достаточно именно того, что так поступил Борхгревинк.

Сэр Клементс к этому моменту уже не пользовался ни доверием, ни авторитетом — и влиятельные члены его собственного Королевского географического общества обратились к Королевскому научному обществу с призывом начать кампанию под лозунгом «Остановите Маркхэма». Сэр Уильям Хаггинс, президент Королевского научного общества, хотел приостановить выделение правительственного гранта, чтобы предотвратить зимовку корабля. Но сэр Клементс победил всех своих оппонентов.

Из-за неразберихи и проволочек приготовления к старту экспедиции пришлось ускорить, и собак приобрели в последний момент. Выручил Армитэдж. В экспедиции Джексона — Хармсворта он познакомился с шотландцем Уилтоном, полярным энтузиастом, жившим в России. Тот хорошо знал Сибирь, умел ходить на лыжах и управлять собачьей упряжкой. И теперь Армитэдж попросил Уилтона найти собак для экспедиции. Уилтон выяснил, что некий Тронтхейм, русский норвежского происхождения, у которого содержались собаки Нансена, собрал в Сибири около сотни собак для американской экспедиции. Он убедил Тронтхейма добавить к заказу ещё двадцать пять животных, привезти их в Архангельск и предоставить британцам право первого выбора. Уилтон хотел присоединиться к экспедиции Скотта в качестве возницы собачьей упряжки, но ему отказали. То есть Скотт купил собак, но отправился на юг, не имея никого, кто бы знал, как с ними управляться.