Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗
Во время всех этих встреч и в своих записях Скотт производил впечатление человека, на самом деле не стремившегося к знаниям. Казалось, что он во всём руководствовался неофициальным девизом британских военных моряков того времени: «Нет ничего, что не под силу флоту». Как и большинство его коллег-офицеров, он действительно пренебрегал тщательной подготовкой, в глубине души веря в то, что только здравый смысл и импровизация помогут ему, когда дойдёт до дела.
Вместе с тем Скотт находил время для активного общения и развлечений. В частности, он признавался в том, что «очень интересуется» миссис Рейх, женой президента Норвежского географического общества, поскольку она была актрисой. Нансен познакомил его с «Григом (композитором)», как он написал в своём дневнике. Скотт был простым офицером флота, но, несмотря на это, ему уделяли большое внимание, что давало ему, как любому новичку, фору в возможности учиться и развиваться.
После десяти дней, проведённых в Христиании, Скотт (снова по настоянию сэра Клементса Маркхэма) отправился в Копенгаген для встречи с Бювэ, поставлявшим Нансену пеммикан. Оттуда он поехал в Берлин, чтобы узнать о немецкой антарктической экспедиции, которая под руководством Эриха фон Дригальски, одного из профессоров географии Берлинского университета, должна была начаться примерно в то же время, что и британская. Дригальски собирался отправиться в районы, выходящие к Индийскому океану, тогда как Скотт направлялся в море Росса, расположенное в другой четверти континента.
В поезде Скотт прочитал только что вышедшую книгу доктора Фредерика Кука «Первая зимовка в Антарктике», в которой содержалось описание экспедиции на «Бельжике». «Должно быть, они плохо сработались», — таков был его единственный комментарий.
В Берлине Скотта ждал ещё один повод умерить своё самодовольство. Немцы опережали его по срокам и были лучше организованы. Не на шутку встревоженный, он вернулся в Лондон и прямо со станции Ливерпуль-стрит отправился в Королевское географического общество на Сэвил-роу, 1, где встретился с сэром Клементсом Маркхэмом, «произведя на него огромное впечатление нашим отставанием».
В игру вступили не только немцы. Шведы тоже готовили экспедицию на Землю Грэма под руководством Отто Норденшёльда. Судя по тому, как обстояли дела, и те и другие должны были отплыть раньше британцев.
Частичную — но не всю — ответственность за отставание в подготовке британской экспедиции несла система подкомитетов. В Берлине Скотта поразило то, что Дригальски «избавился от какого-либо контроля. Он отказывался исполнять чужие приказы». Если это мог сделать прусский профессор, то почему не мог коммандер Королевского военно-морского флота? Пример Дригальски вдохновил Скотта на то, чтобы принять командование всей экспедицией, вместо того чтобы оставаться одним из её участников, просто получающим жалованье. Теперь он требовал ускорить работы и получил то, что считал полной независимостью и исключительными полномочиями. Его единственным руководителем оставался лишь сэр Клементс.
Если Скотт был силой экспедиции, то Королевское географическое общество, или, скорее, сэр Клементс Маркхэм, и Королевское научное общество были её мозгом. Королевское научное общество предполагало, что Скотт станет лишь капитаном корабля, так сказать, техническим консультантом, который поможет довести экспедицию до Антарктики и обратно. Раз она считалась научным предприятием, то ответственным за неё, как полагали в обществе, должен стать учёный. Это место занял профессор Грегори. Предполагалось, что он возглавит наземную партию.
Грегори, в ту пору тридцатишестилетний лондонский учёный, недавно стал деканом геологического факультета Университета Мельбурна. Он был скалолазом, исследователем и признанным геологом — именно в таком порядке. Он неоднократно совершал классические восхождения в Альпах, специализировался в восхождении на обледеневшие склоны и глетчеры. Вместе с сэром Мартином Конвеем Грегори впервые пересёк Шпицберген. Он хорошо понимал принципы полярных путешествий и потому писал в своём плане экспедиции, что собаки очень важны,
поскольку каждый лишний фунт продуктов, который мы можем везти, означает продвижение дальше на юг на дополнительные четыре мили. Во-вторых, трудно ожидать от людей, впряжённых в тяжёлые сани, существенной умственной готовности… решать новые проблемы, встающие перед ними.
Сказано провидчески. Профессору Грегори не нравился Скотт. Он считал его «плохим организатором, который попытается присвоить себе всю славу этого спектакля… а небрежность Скотта заведёт экспедицию в какую-нибудь неприятную историю». Грегори не хотел, чтобы капитаном был офицер военно-морского флота. Он просил поставить на это место опытного шкипера-китобоя с командой моряков из Ньюфаундленда или из Норвегии, которые знакомы с паковым льдом. Он хотел организовать «как можно меньшую» наземную партию с проводниками-швейцарцами из горных районов страны, чтобы успешно преодолеть глетчеры. Он предполагал двигаться быстро и иметь много собак. До отплытия наземной партии следовало научиться работе во льдах и катанию на лыжах в горах Швейцарии. По сравнению с другими предложениями это считалось образцом правильного восприятия и здравого смысла. По сути, это был единственный план, достойный считаться таковым в потоке многословных банальностей. Он мог бы сделать британцев первыми людьми на Южном полюсе и не сильно отличался от методов того, кто в итоге победил. Но этому плану суждено было остаться в дразнящем разделе «несбывшееся».
Сэр Клементс на дух не переносил идею о том, что где бы то ни было командовать может кто-то другой, кроме офицера военно-морского флота. Он добился отставки Грегори, тем самым лишив экспедицию единственного действительно талантливого человека.
Последствия вышли далеко за рамки самого предприятия. Сэр Клементс Маркхэм изменил направление британских полярных исследований. Если бы всё шло так, как предлагал Грегори, победу одержали бы учёные и гражданские специалисты, что означало долгожданный глоток свежего воздуха. Но в действительности устранялись лучшие люди. Грегори был только одним из примеров. Сэр Клементс укрепил позиции военно-морского флота и в критический момент окончательно упрочил власть посредственности.
Конечно, нельзя сказать, что сэр Клементс не встречал сопротивления на своём пути. Так, Альфред Хармсворт (впоследствии лорд Нортклифф) передал экспедиции пять тысяч фунтов стерлингов с условием, что в ней будут участвовать два его представителя. Он видел в этом определённую гарантию сохранности своих инвестиций. Он предложил кандидатуры Альберта Армитэджа и доктора Реджинальда Кёттлица, которые до этого провели три года в Арктике с экспедицией Джексона — Хармсворта. Они определённо не имели отношения к клике Королевского географического общества, и, когда сэр Клементс возразил, Хармсворт написал ему:
Лучшей характеристикой для [Кёттлица] будет то, что все люди вернулись назад, причём состояние их здоровья было лучше, чем до старта… Никто, кроме меня, не знает, через что прошёл [Армитэдж]… Его чувство долга развилось до такой степени, которую я никогда не встречал…
Армитэдж был офицером торгового флота и служил в компании «Восточно-Тихоокеанская линия». Помимо наличия арктического опыта, он имел репутацию хорошего штурмана и навигатора. Его сделали первым помощником капитана.
Несмотря на опыт Кёттлица и Армитэджа, Скотт, как и сэр Клементс, выступал против того, чтобы они участвовали в экспедиции. Он делал всё возможное, пытаясь избавиться от Чарлза Ройдса. Он боялся действительно способных людей, угрожавших его автократии, и возмущался по поводу навязанных кандидатур, считая, что имеет право набирать команду самостоятельно, раз уж, в конце концов, он капитан. Но организаторы по-прежнему смотрели на него как на представителя обслуживающего персонала, получающего жалованье за свою работу. А поскольку платили они, то кто же ещё должен заказывать музыку? Скотта обязали принять в команду молодого офицера торгового флота компании «Юнион-Касл» по имени Эрнест Шеклтон.
