Диалоги (август 2003 г.) - Гордон Александр (книга регистрации txt) 📗
Или, например, ещё один образ творения мира, когда говориться о Творце, в данном случае – это Атум. Тэм, по-египетски, – «полнота», то есть это «Тот, Кто творит всё», «Тот, Кто есть всё», «Тот, Кто есть целостность». Он изображается в Текстах Пирамид, в древнейших текстах, маленькой болотной птичкой, птичкой Бэну, которая садится на кочку. Опять же совершенно реальный образ. Спадает разлив Нила, уходит вода, появляются первые кочки. На них садятся первые болотные птички, типа трясогузок. Никакого величия. Но это только образ. Разумеется, египтяне никогда не считали Бога Творца птичкой-трясогузкой. Но это был удобный образ, чтобы показать, как из стихии небытия, стихии вод возникает бытие, годное для тварной жизни. Кстати, из-за этой птички-трясогузки потом через греческие обобщения возникла птица Феникс, которая, как известно, прилетает из Египта.
Так что первое – это образы. Образов много, но это различные аспекты, различные, если угодно, богословские умствования, которые появляются в тех или иных изобразительных формах. Богословы греческие, что привычнее христианскому читателю, создавали логистические, словесные формы. А египтяне, очень древняя культура, тысячью корней связанная с дописьменной традицией, когда вообще не писали, а только рисовали, они любили изобразительность.
Любой человек, который бывал в Египте, знает, что египтяне очень любят изображение глаза. Глаза с крыльями. Глаз так, глаз сяк. А на самом деле, в конечном счёте, это всегда глаз, который творит мир и спасает умершего Осириса. А творение по-египетски это «ири», то есть от глагола «видеть». Создавать – это видеть. Опять же, это образ древнего, ещё живописного, а не рукописного бытия человечества. А потому различные богословские формы воплощались в художественных образах, а не в словесных формах. Когда мы читаем, скажем, какой-нибудь акафист Богородицы, если продолжать ваш образ посещения храма, то мы там встречаем образы: Гора сырная, или Высота неусеченная. Представьте себе, что все это нарисуют. Скажут, да помилуйте, сколько было каких-то разных странных божеств. А на самом деле это всё лишь эпитеты Божией Матери. Вот то же самое и в Египте.
Э.К. Хотелось бы тоже продолжить тему Хэпри, которую Андрей очень хорошо сейчас начал. Есть замечательный текст: «Я – Хэпри утром, Ра днём и Атум вечером», который блестяще иллюстрирует идею того, что одно и то же явление может иметь очень много имён. Кстати, уже в греческих текстах Исида многократно названа имеющей множество имён. Идея восходит своими корнями к Египту. И становится совершенно ясно, что это некое единое начало, которое создаёт самые разные образы, которые могут по-разному называться: Восходящее Солнце, Солнце среди дня, Заходящее Солнце. Это всё имена богов, которые просто воплощают это явление или идею.
А.З. Разные имена одного Бога – даже можно сказать.
Э.К. Одного, собственно говоря. Правильно Андрей сказал про Солнце, что нельзя говорить, что Солнца – это Бог, такое понимание, действительно, совершенно неправильно, его надо исключить.
А.Г. Как в иудейском монотеизме имена Яхве, или имена Пророка в исламе.
А.З. «99 прекрасных имён Аллаха» в исламе. Это же не 99 богов, не дай Бог.
Э.К. Всё то же самое мы имеем в Египте, но, возможно, нужно вчитаться в достаточно трудные для понимания египетские тексты. И ещё одна тема, которая мне очень близка и очень меня волнует, это тема городского бога, если говорить о Египте. И это та тема, которая сейчас вами была затронута, тема Богоматери, локальной Богоматери, которая существует, конечно, и в православии, и в католицизме, и все мы это знаем, это не требует доказательств.
Так вот в Египте есть тексты, где написано, что городской Бог – властелин судеб людей. От городского Бога зависит жизнь и смерть человека в городе. Совершенно понятно – это порой преувеличивают и считают показателем политеизма. Но, Боже мой, это так ясно и так по-человечески звучит. Ведь совершенно понятно, что ближе всего ему тот Бог, который является покровителем той местности, в которой он живёт. А тем более для египтян, у которых не существовало ни средств транспорта, ничего. Ясно, что он будет поклоняться своему Богу.
Так же и сегодня, скажем, казанцам ближе будет образ их Богоматери, владимирцам – их. Хотя, скажем, мы в столице с равным пиететом относимся и к той, и к другой.
А.Г. Есть интересная статистика, что обычно, приходя в церковь, православные, не в Москве, не в центре, больше всего молитв обращают к Николаю Угоднику, как они его называют, то есть, возводя его тоже в ранг Божества, а не святого.
Э.К. Да, безусловно. И это всё присутствует в Египте, присутствует в египетских текстах. И если в этом разобраться, совершенно понятно, что один и тот же Бог, одно и то же имя – и масса эпитетов. И где-то половина из них будет связана с местностью, потому что страна растянута вдоль Нила. Они не общаются друг с другом. Они ходят в свой храм, в храм своего города. Проходят, конечно, тысячелетия, прежде чем у них вообще возникает понятие «государственный Бог». Его на каком-то этапе вообще не существовало, несколько тысячелетий они жили без этого понятия.
А.З. И без государства заодно.
Э.К. Мы сейчас уйдём от темы государства, но понятие «государственное Божество», которое почиталось бы во всей стране, возникает совсем не сразу в Египте. И очень долго эта страна существует на так называемых городских богах. И это порой бывает аргументом: «А вот как же так, вот городской Бог, а вы тут говорите о монотеизме?» Кстати, на довольно серьёзных конференциях мне приходилось выслушивать от своих оппонентов аргументы в этом плане. Но если мы почитаем тексты, то становится совершенно ясно, что это такое для египтянина. Впрочем, как мы уже говорили, сейчас происходит то же самое.
А.З. По сути говоря, если мы посмотрим на всю совокупность тех лиц, если угодно, или тех сущностей, которые египтяне объединяли словом «бог»… А я напомню, что по-египетски «бог» – это «нечер». Все произношения египетские, естественно, условны. Мы не будем уходить далеко в филологию, скажу только, что египетский язык не знал гласных, и соответственно всё огласовки – это уже или поздние реконструкции по коптскому языку, или совершенно искусственные конструкции учёных, когда между согласными вставляется звук «е». Так что да простят нас слушатели, что мы говорим на этом достаточно искусственном наукообразном египетском языке.
Так вот Нечер. Нечер – это понятие, которое по мнению многих учёных (не всех, но многих, Фон Биссинг, например, так считал) восходит к понятию «чистый». Когда люди называют Бога каким-то именем, скажем, как у нас на русском языке словом «Бог», или как в семитическом мире – Аллах, Эль, то всегда вкладывают в него то понятие, которое является самым главным для людей этой культуры в Высшем Существе. Я напомню, что наше слово «Бог», в конечном счёте, восходит к санскритскому глаголу «бхаяти» – «давать», отсюда слово «богатый», «одарённый» – эти слова не имеют никакого отношения к слову Бог, но имеют отношение к тому же корню. Для человека индоевропейской культуры самым важным в понятии Бога было, видимо, то, что Бог – это податель. Податель благ, податель мира, создатель и творец. Слово «Аллах» восходит к категории «первый», «первый из всех», «первейший». Египтяне видели, и, кстати, многие другие народы, в Боге иное. Он – чистый. Любой человек не чист. Любой человек грешен, а Бог чист. И все категории существ, которые чисты, которые не имеют греха, они именовали словом «нечер». И в первую очередь это, конечно, Бог Творец. Безусловно, Он – Нечер.
Я не буду здесь говорить подробно, может быть, потом Нора скажет несколько слов о том, что Бог Творец тоже ведь непростое понятие в Египте. У нас, скажем, божественное соединено с образом одной сущности и трех лиц. Египтяне любили говорить о девяти лицах, девятирице. И также подчёркивали, что это одна сущность. Другая категориальная система, но по сути очень близкая.
