Оборотни и вампиры - Вильнев Ролан (онлайн книга без TXT) 📗
кинематографу и сочинениям, которые определяют как декадентские или безнравственные, удалось заставить нас поверить, будто некие личности становились вампирами из любви или удовольствия ради. Еще Петроний превосходно выразил это в «Метаморфозе», которой подражал Платон:
«Когда я целовал моего юного друга в губы сладким поцелуем и срывал нежный цветок дыхания его полуоткрытого рта, моя страдающая, израненная душа устремилась к моим губам и старалась, проложив себе путь, проскочить между мягкими губами ребенка.
Если бы мы еще один только короткий миг продолжали так крепко целоваться, моя душа, распаленная огнем любви, перешла бы в его душу и покинула бы меня. Это было бы чудесной метаморфозой: я умер бы сам по себе, но я продолжал бы жить в груди ребенка» "(«Стихотворения», XXXII; с перевода М. Pa (Rat).
ИСТОРИЧЕСКИЙ ВАМПИРИЗМ.
Вера в вампиров корнями уходит в тот ужас, который пещерный человек испытывал перед Потусторонним. Далее, страх перед возвращением озлобленных, охваченных жаждой мести и недобрых мертвецов оправдывает почести, воздаваемые усопшим, поклонение ушедшим, которых кормили мукой и кровью и сексуально ублажали, помещая к ним в могилы магические статуэтки блудниц или рабынь.
Невозможно преувеличить огромную роль, которую играет кровь у первобытных племен. Без нее нельзя скрепить сделку, клятву или дружбу. Она главенствует во время инициации и, если возникнет такая необходимость, служит лекарством против эпилепсии и слоновой болезни. Мексиканцы, скифы, галлы присваивали ее в обрядах симпатической магии для того, чтобы приобрести добродетели врага. Финикийцы и ханаанеяне также поглощали эту текучую душу. В ответ библейские тексты запретили пить ее как на охоте, так и у алтарей и заклинали верных никогда не проливать ее на землю из страха привлечь злых духов и вампиров. И Всевышний уфожал тому, кто прикоснется к этой запретной плоти: «Если кто из дома Израилева и из пришельцев, которые живут между вами, будет есть какую -нибудь кровь, то обращу лицо Мое на душу того, кто будет есть кровь, и истреблю ее из народа ее, потому что душа тела в крови [...] Ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его; потому Я сказал сынам Израилевым: не ешьте крови ни из какого тела, потому что душа всякого тела есть кровь его; всякий, кто будет есть ее, истребится» (Левит, XVII, 10, 14).
Ведическая, греческая и римская религии не налагали запрета на этот обычай. Напротив, маги и волшебницы наполняли рвы кровью, чтобы привлечь манов:
..................зубами терзали на части
Черную ярку, чтоб кровь наполнила яму,
Чтоб тени вышли умерших — на страшные их отвечать заклинания.
(Гораций, «Сатиры», 1,8).
Кровавые жертвоприношения часто возникают в античную эпоху: от культа Молоха до принесения в жертву Ифигении; от троянской резни до погребальных игр; от боев гладиаторов до бичевания рабов. Вещество крови, необходимой для жизни, способной продлить ее и даже вернуть, обладало магнетической властью, и крови поклонялись. Тем не менее, принося кровь в жертву усопшим, чтобы умилостивить их или заставить предсказывать будущее, рисковали подать им идею, а то и возбудить желание сделаться вампирами. Христианская религия поняла это еще лучше, чем иудейская. Она очистила каннибализм в Евхаристии и отвергла суеверный языческий обычай кормить мертвых. Тертуллиан открыто насмехается над ним в своем «De resurrectione initio», в то время как святой Павел утверждает, что ни плоть, ни кровь не могут наследовать Царствия Божия (I послание к Коринфянам)1. Так что всякий, кто сегодня кладет на могилу красные цветы, особенно розы, повинуется, сам того не подозревая, дошедшей от времен язычества традиции.
То же — явление, правда, довольно редкое, если рассматривать религии в их совокупности, — проявляется в ритуалах тибетского буддийского тантризма: «Сегодна я плачу свои долги, отдавая на уничтожение тело, которое я так любил и лелеял. Я отдаю свою плоть тем, кто голоден, свою кровь тем, кто жаждет,,, свою кожу, чтобы укрыть тех, кто наг, свои кости, как топливо, чтобы согреть тех, кто страдает от холода. Я отдаю свое счастье несчастным и дыхание своей жизни для того, чтобы их оживить. Позор мне, если я отступлю перед этой жертвой! Позор всем вам, если вы не осмелитесь ее принять».
ВАМПИРИЗМ В АНТИЧНОМ МИРЕ.
Мы уже говорили о том, что после смерти волки-оборотни часто превращались в вампиров и что человек, которого укусило или чью кровь сосало это адское существо, подвергался опасности в свою очередь тоже сделаться вампиром. В самом деле, сходство нравов и обычаев, общая тяга к убийствам и крови стали причиной определенного смешения обоих состояний. Так они существовали вплоть до конца XVII века, когда была признана их взаимная зависимость (к счастью для фантастической литературы и кинематографа, которые с тех пор весьма ловко извлекают выгоду из этого обстоятельства). Сходство между двумя состояниями заключается в том, что вампиры, как и волки-оборотни, способны вызывать грозу, насылать голод и эпидемии; в некоторых странах (Богемии, Китае) вампиры принимают волчий облик; наконец, тех и других убивают при помощи кола.
По словам Балтазара Беккера (Bekker), выходит, что вампиры — порождение самого Адама, который в течение ста тридцати лет резвился тут и там с суккубами, призраками и тенями («Очарованный мир», т. I). Не заходя так далеко, позволим себе заметить, что в Библии часто упоминаются вредоносные существа, которых всякий должен остерегаться. Моисей запрещает вопрошать мертвых и обращаться к некромантам (Второзаконие, XVIII, II); Товит (IV) не велит прикасаться ни к пище, ни к питью умерших праведных. Обращение Саула к Аэндорс-кой волшебнице (1 кн. Царств, XXVIII, 12—14) служит явным доказательством того, что евреи верили в способность духов являться живым. Впрочем, их веру разделяли и соседние народы. В ассирийском пантеоне были демоны, проходившие сквозь стены, сосавшие кровь из жил, рывшиеся во внутренностях, и ненасытная похотливая Лилиту, правившая Едомом и уничтоженная Всевышним:
И звери пустыни будут встречаться с дикими кошками,
и пешие будут перекликаться один с другим;
там будет отдыхать ночное привидение и находить себе покой».
(Исайя, XXXIV, 14)
Греки также вызывали тени Аида, жадные, если верить Гомеру, до струящейся жертвенной крови. Цирцея советует Улиссу, тревожащемуся о будущем, наполнить кровью до краев вырытую для этой цели яму:
... Три соверши возлияния мертвым, всех вместе призвав их:
Первое смесью медвяной, другое вином благовонным,
Третье водою и, все пересыпав мукою ячменной,
Дай обещанье безжизненно веющим теням усопших:
В дом возвратяся, корову, тельцов не имевшую, в жертву Им принести и в зажженный костер драгоценностей много Бросить, Тирезия ж более прочих уважить, особо Черного, лучшего в стаде барана ему посвятивши.
После (когда обещание дашь многославным умершим) ;
Черную овцу и черного с нею барана — к .
Эреву Их обратив головою, а сам обратясь к Океану — ;
В жертву теням принеси; и к тебе тут
немедля великой Придут толпою отшедшие душам умерших; тогда ты Спутникам дай повеленье, содравши с овцы и с барана,
Острой зарезанных медью, лежащей в крови перед вами,
Кожу их бросить немедля в огонь и призвать громогласно Грозного бога Аида и страшную с ним Персефону;
Сам же ты, острый свой меч обнаживши и с ним перед ямою
Сев, запрещай приближаться безжизненным теням усопших К крови, покуда ответа не даст вопрошенный Тирезий.
Скоро и сам он, представ пред тобой, повелитель народов,
Скажет тебе, где дорога, и долог ли путь, и успешно ль
Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься.
(«Одиссея», X, 518—540. Перевод В.А. Жуковского)
Эллины боялись как самой страшной кары — той, что постигла Полиника, — остаться без погребения, не быть похороненными руками родных или друзей; никогда не узнать окончательного упокоения, которое могло им дать лишь обращение в пепел. Разве Аристей,
