Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗
Собаки Ханссена легко проскочили опасный участок и немедленно воспользовались временной беспомощностью своего хозяина и бога, устроив на краю пропасти радостную возню с рычанием и лаем. Сани развернулись и при этом едва не свалились в расщелину, снежный мост просел, готовый провалиться в бездну и утащить за собой собак.
Амундсен перебрался через расщелину и кое-как угомонил их. Вистинг спас Ханссена, который, по всей видимости, совершенно не пострадал: он любовался видом пропасти, считая, что чем более грандиозна она, тем лучше. Затем они втроём оттащили сани в безопасное место. Позже в середине расщелины упал Хассель, тоже едва не улетев на дно.
Эти расщелины поражают воображение, когда лежишь на краю и смотришь вниз [отметил Амундсен в своём дневнике]. Сверху светло-голубая, она кажется бездонной там, где становится совершенно тёмной.
Самые опасные образования, которые мы здесь видели, — это огромные дыры, в которые может войти целый «Фрам» и много чего ещё. Они покрыты тонким настом, и внизу видно только небольшое отверстие, которое не вызывает страха. Но если попадёшь в такое замечательное место, то прощайся с жизнью. Одну из таких дыр мы в густейшем «лондонском» тумане сегодня едва миновали.
К счастью, Х[елмер] Х[анссен] заметил её вовремя. Мало что может укрыться от его острого глаза.
Опасность позади. Как же мы рискуем каждый день, двигаясь по столь неприятным местам! Жизнь постоянно висит на волоске. Но радует то, что ни от кого не слышишь о желании повернуть назад.
Характеру норвежцев присущ ярко выраженный фатализм, их привлекает риск. Кажется, что иногда такое проявление смелости производит впечатление на госпожу Удачу. Вот и теперь они целыми и невредимыми вырвались из полосы расщелин в безопасные места, по-прежнему делая свои «регулярные» пятнадцать миль — одну четверть градуса по широте — в день.
Этот ландшафт был словно создан для лыжников и их собак: старый лёд в основании, ровная твердь без каких-то выступов под ним, а сверху снежная подстилка — очень похоже на плато Хардангервидда, каким его помнил Амундсен.
Снова двигались целый день в пресловутом густом «лондонском» тумане [записал Амундсен 4 ноября]. Скольжение отличное, лучше и быть не может. Перемены к лучшему по сравнению с предыдущим днём. Вчера снег был липким, как рыбий клей.
За этими словами безошибочно угадывается философский настрой с ноткой юмора, который практически не отличается от душевного состояния человека, отправившегося на зимнюю лыжную прогулку в норвежские горы.
Скотт, находившийся в аналогичных условиях, но с отставанием в несколько сот миль, казалось, жил совсем в другом мире:
Конечно, я ожидал, что этот поход будет немного трудным, но не предполагал, до какой степени всё окажется ужасным. Вот и сегодня… Ещё один жуткий переход при страшном свете, поверхность ледника отвратительна… Усталые животные утомляют людей, и теперь, после целого дня, проведённого на ногах, наше состояние может вызвать только жалость.
После шестнадцати миль, пройденных партией Амундсена 4 ноября, компасы и путемеры показали, что они находятся в окрестностях склада на 82° южной широты, в 480 милях от полюса. Но туман по-прежнему оставался очень густым, и казалось бессмысленным продолжать движение на ощупь во мраке. Дневной переход и так близился к концу, поэтому решили, что правильнее будет разбить лагерь и подождать до завтра.
В 4 утра на мгновение выглянуло солнце [написал Амундсен], и мы немедленно выскочили из своих спальных мешков. Склад виднелся примерно в двух милях на восток-северо-восток. Флажки стояли именно так, как мы их оставили, они были отлично видны на белом фоне. Мы засекли азимут склада и вернулись обратно в свои мешки, а позже, после завтрака, упаковали вещи и двинулись в путь. Снова нас накрыл густой туман, но теперь мы шли по азимуту и через 2,5 мили пути остановились у нашего самого южного склада. Так что всё в полном порядке.
Они достигли границы известного им мира. Для собак это была последняя возможность отдохнуть, и следующие два дня они только и делали, что нежились в тёплых лучах солнца, растянувшись на снегу. Это солнце «светит вначале здесь, а потом в тропиках», — подумал Амундсен.
Меховую одежду вытряхнули и просушили. Люди и собаки хорошо отдохнули. Настроение у всех было отличное, чем не преминул воспользоваться Амундсен: он убедил своих спутников согласиться с тем планом, который давно созрел в его голове.
Первоначально он намеревался идти с максимально загружёнными санями до полюса и обратно. Но этот склад, как отметил Амундсен, оказался
нашей победой. Мы доказали, что можно успешно заложить склады в этих бесконечных просторах и отметить их так, чтобы при условии чёткой навигации поиск этих точек не составил труда.
Он предложил не везти всё с собой, а создавать склады на каждом градусе широты. После короткого обсуждения все согласились с этим предложением.
Позже Хелмер Ханссен писал, что новая схема
существенно облегчила сани — а значит, и судьбу бедных собак, [которые] должны будут под ударами хлыста пройти весь этот путь, если путешествие закончится хорошо. Теософы говорят о том, что в разных жизнях мы воскресаем в той или иной форме, и лично я очень надеюсь, что мне не придётся родиться в шкуре собаки из полярной экспедиции.
Пеммикан и керосин со склада переложили в сани, и теперь они были нагружены так же, как при выходе из Фрамхейма. Фактически Амундсен сдвинул свою базу на 200 миль вперёд, в точку 82°. В дневнике он отметил, что
и люди, и снаряжение, и животные находятся в отличном состоянии. Собаки сейчас чувствуют себя даже лучше, чем в то время, когда мы стартовали. Все пораненные лапы зажили, а чрезмерная полнота исчезла без следа.
По мере продвижения моральный климат в партии улучшался, в отличие от унылого настроя, царившего в группе Скотта, где люди постепенно всё больше падали духом. Вполне вероятно, что одним из объяснений этого факта может быть идеологическая подоплёка их действий.
Отправляясь из точки 82° южной широты, Амундсен вёз с собой запас провизии на сто дней, её должно было хватить до 6 февраля 1912 года. В соответствии с его графиком и с учётом достигнутой к этому моменту производительности он планировал вернуться во Фрамхейм к 31 января. Это означало, что даже в случае такой маловероятной ситуации, как неспособность найти все заложенные ранее промежуточные склады, он всё равно смог бы добраться до полюса, вернуться во Фрамхейм, повернуть назад и проехать ещё сто миль к югу, прежде чем закончатся продукты. Керосина вообще было в два-три раза больше, чем нужно. Кроме того, каждый четвёртый день он закладывал на полноценный отдых и плохую погоду, готовя людей даже к тому, что на обратном пути им, возможно, придётся самим тащить сани, начиная с 86° южной широты. Запас прочности у группы, судя по всему, был велик.
По сравнению с ним у Скотта не было нужного запаса продуктов и топлива, к тому же он совсем не учитывал вероятность плохой погоды. Простые цифры — явное тому свидетельство. У Амундсена на момент старта хранилось три тонны запасов на промежуточных складах, у Скотта — лишь одна. В партии Амундсена было пять человек, что означает 1300 фунтов провизии на каждого; Скотт вышел с партией, состоявшей из семнадцати человек, то есть имел по 124 фунта на каждого. У Амундсена было в десять раз больше продуктов и топлива на одного человека, чем у Скотта. Поэтому потеря Скоттом своего единственного склада имела бы фатальные последствия.
