Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция - Млечин Леонид Михайлович (электронная книга txt) 📗
— Если утром на Бориса Николаевича смотришь и видишь, что он не в форме, — вспоминает Сергей Филатов, — то я это больше связывал не с горячительными напитками, а с простудным заболеванием, вообще с нездоровьем. Я не могу подтвердить, были ли у него запои. Мне кажется — нет. Это лучше знают домашние, охрана. Слухов, конечно, много на эту тему ходило. Я не исключаю, что по этой причине он иногда покидал работу, а иногда исчезал на долгий срок. То, что это мешало работе, — это факт.
Александр Шохин вспоминал в «Известиях», как Борису Николаевичу с явным удовольствием снова и снова подливали. Заранее предвидя ответ, как бы по простоте душевной спрашивали:
— Сколько наливать?
— Ты что, краев не видишь?
В молодости он, говорят, предпочитал коньяк и мог употреблять его в завидных количествах. Потом оценил водку, настоянную на тархуне.
— Однажды после пресс-конференции я шел по коридору, — вспоминает Сергей Филатов, — вижу, стоит группа охраны, значит, там президент. Открываю дверь — сидит Борис Николаевич в рубашечке. Перед ним пять или шесть стопок с коньяком, а в стороне бутылки стоят. Он выпивает стопку за стопкой и каждую оценивает, а охранники его оценки записывают. Вот это я видел своими глазами. Не знаю, часто ли бывало нечто подобное. Мне стало не по себе. Сидеть — неудобно, встать и уйти — тоже неудобно. Пришлось сидеть до конца, пока эта процедура дегустации не завершилась.
26 октября 1995 года он вновь был госпитализирован. Официальный диагноз был прежним — «острая ишемическая болезнь». Сообщили, что электрокардиограмма президента немногим отличается от предыдущей. Это должно было означать, что речь не идет об инфаркте миокарда. Но некоторые специалисты в Москве полагали, что Борис Ельцин все-таки перенес повторный инфаркт.
В декабре у Ельцина случился еще один инфаркт, сопровождавшийся падением артериального давления и сердечной недостаточностью. Врачи были сильно напуганы. Пациент нуждался в серьезном лечении, о чем Ельцин не желал даже слышать.
Американские медики, не имевшие, правда, возможности осмотреть пациента, первыми заговорили о том, что Борису Николаевичу необходимо аортокоронарное шунтирование. Это очень серьезная и тяжелая операция. Ельцин сказал: после выборов.
Между группами Чубайса и Коржакова шла настоящая война. Причем Ельцин все больше доверял Чубайсу и его людям. Татьяна Дьяченко рассказывала отцу, какие это гениальные ребята. Коржаков этих восторгов не разделял. Он, вероятно, боялся, что Ельцин проиграет или не выдержит физически. Забота о здоровье президента для Коржакова была и заботой о самом себе. Если бы Ельцин решил остаться у власти без выборов, то никакой Чубайс ему не нужен, а генерал Коржаков необходим позарез.
Проводить или не проводить выборы — это решение было трудным для Ельцина. Что бы ни говорили ему штабные аналитики, элемент риска оставался. Никто не мог гарантировать ему победы. Он мог проиграть и потерять все — не только власть. Если бы победил Зюганов, Ельцину припомнили бы все, начиная с запрета компартии и Беловежских соглашений и кончая расстрелом Белого дома в октябре 1993 года.
Отмена выборов и введение чрезвычайного положения, скажем, под предлогом чеченской войны, казались соблазнительно простым выходом, избавлением от всех проблем. Но Ельцин понимал, какую ненависть он вызовет в стране, если введет диктатуру — пусть даже на время. Левые радикалы могли спровоцировать кровопролитие в стране, как осенью 1993 года. И главное: отменить выборы означало перечеркнуть всю его прошлую жизнь. Ельцин хотел быть президентом, избранным народом. И он предпочел рискнуть. Он верил в себя.
В середине мая Ельцин уже опережал Зюганова на десять процентов. Удачно выступил 9 мая перед участниками военного парада на Красной площади. Ездил по стране, разговаривал с людьми. Прилетев в Омск, Ельцин прямо на трибуне подписал указ «О дополнительных мерах государственной поддержки экономического и социального развития Сибири». Правительство, сокращая задолженность, рассчитывалось с пенсионерами и бюджетниками.
И все-таки для победы этого было недостаточно. В окружении Ельцина пытались укрепить его позиции с помощью Явлинского — уговаривали Григория Алексеевича снять свою кандидатуру в пользу Ельцина. Ельцин уже подписал указ о назначении Явлинского вице-премьером. Но не сговорились… 17 мая Явлинский написал президенту письмо с перечислением условий, на которых он готов поддержать Ельцина. Это был трудновыполнимый ультиматум. Явлинский не хотел выбывать из президентской гонки.
На предмет заключения стратегического союза прощупывали и Лебедя, который тоже выставил свою кандидатуру. Александр Иванович пытался предложить себя в роли третьей силы, симпатичной тем, кто не желает голосовать ни за Ельцина, ни за Зюганова. Но он вступил в предвыборную борьбу без денег, без команды и без собственной партии.
Генерал-лейтенант Лебедь, профессиональный военный, десантник по специальности, без сомнения, был одним из самых оригинальных политиков. Наделенный от природы здравым умом и своеобразным юмором, он произвел на страну неизгладимое впечатление, когда его стали показывать по телевидению. Одних он пугал, другие им восхищались, но так или иначе телевидение сделало из него знаменитого человека.
В декабре 1995 года Лебедь стал депутатом Государственной думы и начал подумывать о президентстве. Накануне первого тура голосования «Комсомольская правда» опубликовала стенограмму закрытого заседания предвыборного штаба Лебедя. Александр Иванович говорил:
— Лебедь не собирается страну на рога ставить. Не будет кровавых бифштексов. Эти придурки войну в кино видели, а моя жена на меня похоронку получала. С меня хватит. Но сохранить мир в стране и тихо сидеть в том дерьме, в котором мы сидим, — не одно и то же… Порядок будем наводить не танками. Если в России будет порядок — значит, будет работать экономика. Вот тут и будет стабильность — стабильно платятся зарплаты, бандиты стабильно сидят в тюрьме…
Коржаков по-свойски уговаривал Лебедя снять кандидатуру, взамен предлагал ему пост командующего воздушно-десантными войсками:
— Вот твой предел, зачем тебе политика? Мы с тобой одного возраста, одного воспитания, в одно время даже генералов получили. Экономики не знаешь. Куда тебе в президенты?
Лебедь предложения не принял:
— Я себе цену знаю…
Два генерала выпили, и разговор принял весьма живой характер. Лебедь, по словам Коржакова, с намеком сказал:
— Я вижу, что вы очень крутой. Пуля любого крутого свалит.
Коржаков согласился:
— Я давно это знаю. Когда у меня стали ноги слабеть, я начал заниматься стрельбой, дошел до мастера спорта.
А Лебедь опять свое:
— Побеждает тот, кто выстрелит первым.
Коржаков его поправил:
— Побеждает тот, кто первым попадет.
Хороший разговор для двух генералов. Но эта беседа не была последней. Социологи в президентском штабе пришли к выводу, что Лебедь больше опасен не для Ельцина, а для Зюганова, ибо он способен отобрать голоса у Геннадия Андреевича. После этого Лебедь получил неприметную для посторонних помощь президентской команды и — главное — стал появляться на телеэкранах. Новое и необычное лицо действительно привлекло к себе внимание немалой части избирателей.
Президентские выборы прошли 3 июня 1996 года. Выиграть в первом туре Борису Николаевичу не удалось. Он набрал больше всех голосов, но ему предстоял второй тур — соревнование с Зюгановым. Лебедь по количеству набранных голосов был на третьем месте.
Сразу после первого тура президентских выборов Чубайс пришел к Явлинскому:
— Забудь на секунду о своих амбициях, забудь о том, что тебе очень хочется занять должность президента. Ну кончилось уже это! Сегодня вопрос не о Чубайсе или Явлинском, сегодня вопрос о стране, у которой завтра может быть красный президент со всеми последствиями, о которых ты знаешь не хуже меня. Вот решение, которое дает тебе возможность реально взять на себя ответственность.
