Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность - Тарик Али (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Дели худо-бедно управлял Кашмиром до 1996 года, когда к власти вернулся Фарук Абдулла, во многом потому, что большинство других партий бойкотировали выборы. Сотрудничество с БДП уже тогда подорвало его и без того невысокий авторитет; если бы были разрешены свободные выборы, его карьера как политика вскоре завершилась бы.
Индийская и пакистанская армии входили в число самых крупных армий в мире. В сентябре 1998 года высшее пакистанское командование решило проверить оборону индийской границы в практически незащищенном регионе Каргил — Драсс на пустынных гималайских высотах, 14 000 футов над уровнем моря, где Кашмир граничит с Пакистаном и Китаем. Этот регион состоит из горных кряжей и глубоких ущелий, где средняя суточная температура не превышает -20 градусов по цельсию. В этом регионе растет в огромном количестве дикий желтый шиповник, который каждое лето цветет в течение месяца, жители местных селений едят его бутоны, так как считается, что они питают тело и исцеляют душу. Большинство местных жителей — это мусульмане-шииты или буддисты, которые живут спокойной гармоничной жизнью, испытывая искреннее отвращение к суннитскому фундаментализму. Пакистанская армия, которую от всего сердца поддерживало правительство Наваза Шарифа, пересекла демаркационную линию в сопровождении солдат, замаскированных под нерегулярные войска, в частности солдат «Лашкар-и-Тайаба», — как это было в 1947 и 1965 годах — и оккупировала несколько горных хребтов и селений. Индийская армия направила в эту область свои войска из Шринагара, и артиллерийская перестрелка стала настоящим кошмаром для местных жителей.
Почему Пакистан ввязался в авантюру, которая была настолько бессмысленна? Никакой возможности для триумфальных выступлений здесь генералов или политиков не было. Большинство пакистанских граждан, в отличие от исламистов, знало о том, что происходит в горах, очень мало. Да их не очень-то и интересовала судьба Кашмира. Настоящие причины этой войны были идеологическими. Хафиз Мухаммед Саид, главный мулла из Лашкара, заявил Памеле Констебль, корреспонденту из «Вашингтон Пост»: «Месть — это наш религиозный долг. Мы разбили русскую супердержаву в Афганистане; мы можем разбить и индийские силы. Мы боремся с помощью Аллаха, и, как только мы начнем джихад, никакие силы не смогут против нас выстоять». Его аргументы эхом повторяли пакистанские чиновники. Индийцы не так сильны, как русские, а поскольку они больше не обладают ядерной монополией в регионе, нет никакой опасности, что начнется эскалация ограниченной войны. Еще важнее было то, что действия Пакистана могли интернационализировать конфликт и привлечь Соединенные Штаты «на его сторону», как в Афганистане или на Балканах.
В самой зоне военных действий Индия сначала потерпела поражение, затем ввела больше войск, привлекла тяжеловооруженные вертолеты и реактивные истребители и начала бомбить пакистанские сооружения вдоль границы. Если НАТО можно перелетать границы без какой-либо законной санкции, так почему им нельзя? К маю 1999 года, когда вот-вот должен был зацвести желтый шиповник, индийская армия захватила те горные хребты, которые до того потеряла. Через месяц ее силы готовы были перейти демаркационную линию. Политические лидеры Пакистана запаниковали и, вспомнив старые привычки, послали отчаянный призыв о помощи в Белый дом.
В Пакистан, чтобы успокоить военных, послали американского генерала, а Наваза Шарифа вызвали в Белый дом. Клинтон приказал ему вывести все войска, а также группировки исламских фундаменталистов с оккупированной ими территории. За это ничего обещано не было. Никакого давления на Индию оказано не было. Никаких денег Пакистану не обещали. Шариф капитулировал. Один из его министров, Мушахид Хуссейн, перед самым визитом в Вашингтон заявил прессе, что «не мы начали мятеж в густонаселенном и по природе неуравновешенном Кашмире, и мы не можем его остановить». Однако начали его именно они. Спор действительно был перенесен на международный уровень, хотя и не в точности так, как того хотелось Пакистану. Имея в качестве главного врага Китай, Вашингтон отбросил Пакистан и явно склонялся в сторону Индии.
Шариф приватно рассказал американцам, ' что поддерживает сближение с Индией и сопротивляется войне в Каргиле, однако армия его переиграла. Эта ложь была хорошо воспринята в Вашингтоне и Дели, однако разозлила высшее командование Пакистана. По возвращении домой Шариф вынашивал план заменить главнокомандующего армией генерала Первеза Мушаррафа одним из своих ставленников, генералом Хвая Зиаудином, начальником внутренней разведки (ИСИ). Брат Шарифа, Шахбаз, совершил вместе с Зиаудином тайный визит в Вашингтон, чтобы получить одобрение переворота. Эти два человека были приняты в Белом доме, Пентагоне и ЦРУ и надавали множество поспешных обещаний.
11 октября 2000 года, когда Мушарраф возвращался домой после трехдневного официального визита на Шри-Ланку, Наваз Шариф объявил о его отставке и о назначении Зиаудина. Руководство аэропорта в Карачи получило инструкции завернуть генеральский самолет на крошечную посадочную полосу в центре провинции Зинд, где Мушаррафа должны были взять под арест. Однако армия отказалась признать власть Зиаудина, а в Карачи командующий захватил аэропорт и приказал посадить самолет. Мушаррафа встречали по полному военному протоколу. Командующий армией в столице арестовал братьев Шариф и генерала Зиаудина. Это был первый переворот, проведенный вопреки точным американским инструкциям: в заявлении, сделанном за три дня до этих событий, президент США Клинтон предостерегал против насильственной смены власти. В Пакистане падение братьев Шариф праздновали на улицах каждого большого города.
Мушарраф поклялся покончить с коррупцией и восстановить стандарты общественной жизни; в интервью перед инаугурацией он подчеркнул свое сходство с Кемалем Ататюрком, основателем светской Турции. На деятельность прессы и политических партий не налагалось никаких ограничений. Меньше чем через два года пыл Мушаррафа угас. Известный своей неподкупностью генерал Амджад входил в военное командование в Карачи. Он накопил доказательства бесстыдной коррупции в каждом государственном институте. Судьи Верховного суда продавались за наивысшую цену: адвокаты требовали у клиентов в качестве «гонорара для судьи» шестизначные суммы, которые следовало заплатить еще до начала судебного разбирательства. Многие гражданские служащие были внесены в платежные ведомости крупного бизнеса и наркобаронов. Бизнесмены набивали карманы банковскими займами исчисляемыми миллиардами рупий. Старшие офицеры в армии тоже не могли устоять перед взятками. Амджад утверждал, что новому режиму нужно начать с чистки армии. Пока отставные и находящиеся на действительной службе офицеры не будут преданы суду, приговорены и наказаны, считал он, Пакистан останется никуда не годным государством, зависящим от иностранных подачек и теневой экономики, которую питают прибыли от наркобизнеса. Его перевод на другую должность показал, что он проиграл эту битву.
Многие в Пакистане предполагали, что Мушарраф разоружит исламистов и восстановит хотя бы видимость закона и порядка в больших городах. Здесь режим также не добился успехов, поскольку он недооценивал степень проникновения исламистов в армию. Когда в декабре 1999 года я был в Лахоре, мне рассказали о возмутительном инциденте. Индийцы проинформировали пакистанскую сторону, что один из пиков в регионе Каргил — Драсс все еще оккупирован пакистанскими военными, вопреки соглашению о прекращении огня. Некий старший офицер отправился провести расследование, он приказал капитану, войска которого захватили этот пик, перейти демаркационную линию и вернуться назад в Пакистан. Капитан обвинил высшее верховное командование и прибывшего старшего офицера в предательстве дела ислама и застрелил офицера. В конечном итоге этого капитана-исламиста разоружили, тайно судили военным судом и казнили.
Если, как считают очень многие, от 25 % до 30 % военнослужащих являются исламистами, неохотные действия армии против сторонников джихада вполне понятны: командование беспокоится о том, чтобы не спровоцировать гражданскую войну. У Мушаррафа имеется серьезная проблема — и это не только его проблема. Хвастливое обещание фундаменталистов, что через десять лет они будут контролировать армию, а тем самым и Пакистан, вызывает жуткий образ: палец исламиста на пуске ядерных ракет. Именно это занимает умы в Вашингтоне, Дели и Пекине, однако до сих пор они этого почти не демонстрируют.
