Мир, которого хотели и который ненавидели - Ксенофонтов Иван Н. (читать хорошую книгу TXT) 📗
Ленин возражал против тезиса, будто своей борьбой мы будем будоражить мир, он не согласился и со Сталиным относительно того, что можно не подписывать договор. «Эти условия надо подписать. Если вы их не подпишете, то вы подпишете смертный приговор Советской власти через 3 недели,— подчеркивал Ленин.— Эти условия Советской власти не трогают»'. И далее Ленин решительно заключал: «У меня нет ни малейшей тени колебания. Я ставлю ультиматум не для того, чтобы его снимать. Я не хочу революционной фразы. Немецкая революция еще не дозрела. Это требует месяцев. Нужно принимать условия. Если потом будет новый ультиматум, то он будет в новой ситуации»1022.
Урицкий считал, что вести переговоры нельзя, что «наша капитуляция перед германским империализмом задержит зарождающуюся революцию на Западе», что подписыванием мира «Советская власть не спасется»1023. За принятие условий мира высказался Свердлов, с защитой своих позиций выступали вновь бравшие слово Бухарин и Сталин. Резко выступил Ломов. «Если Ленин грозит отставкой,— заявлял он,— то напрасно пугаются. Надо брать власть без Владимира Ильича. Надо идти на фронт и делать все возможное»1024.
Подчеркнув, что условия мира, предъявленные нам, «теперь хуже, чем были в Бресте», и что было бы лучше, конечно, подписать мир «во время первой» поездки Каменева и Иоффе, Троцкий говорил о субъективизме в позиции Ленина1025. «У меня нет уверенности в том, что позиция его правильна,— заключал Троцкий,— но я ничем не могу мешать единству партии, напротив, буду помогать, чем могу, но я не могу оставаться и нести персональную ответственность за иностранные дела»6. О последнем Троцкий ставил вопрос второе заседание ЦК партии подряд.
В пользу передышки, которая даст нам возможность двигаться дальше, говорил Сокольников, считая, что это позволяет иметь «определенную отсрочку для подготовки революционной войны», и тогда, как он сказал, «я подаю голос за подписание мира»1026. «Договор можно толковать, и мы будем его толковать»,— говорил здесь Ленин, имея в виду положение о демобилизации армии. Он подчеркивал, что также выступает за революционную войну, но к ней «нужно серьезно готовиться», а сейчас «массы за мир» >. По мнению Зиновьева, рассматривавшего пункты о демобилизации, гораздо серьезнее пункт
об Украине в предъявленных условиях, но «тем не менее ультиматум должен быть принят безусловно», поскольку «выбора никакого нет» и мы можем опоздать1027.
После острых дебатов Ленин внес на голосование следующие вопросы:
1. Принять ли немедленно германские предложения?
2. Готовить ли немедленно революционную войну?
3. Производить ли немедленно опрос среди советских избирателей Петрограда и Москвы?
По второму вопросу, относительно революционной войны, все 15 человек высказались однозначно: да, немедленно готовить революционную войну.
За немедленное принятие германских условий мира высказались Ленин, Стасова, Зиновьев, Свердлов, Сталин, Сокольников, Смилга — 7 человек; против были Бубнов, Урицкий, Бухарин, Ломов — 4 человека; воздержались Троцкий, Крестинский, Дзержинский, Иоффе —
4 человека.
По третьему пункту 11 человек высказались «за» и воздержалось 4.
Далее на заседании развернулись еще более драматические события. Сразу же после голосования Крестинский огласил подписанное Иоффе, Дзержинским и им заявление в ЦК РСДРП (б). Все трое воздержались при голосовании пункта о немедленном принятии германских условий мира. Напоминая, что они ранее считали «невозможным» подписывать сейчас мир с Германией, товарищи подчеркивали, что с теми огромными задачами, которые встали перед страной после начала германского наступления и особенно встанут после отклонения германского ультиматума, может справиться только единая партия1028. И далее шло объяснение мотивов их голосования: «Если же произойдет раскол, ультимативно заявленный Лениным, и нам придется вести революционную войну против германского империализма, русской буржуазии и части пролетариата во главе с Лениным, то положение для русской революции создастся еще более опасное, чем при подписании мира. Поэтому, не желая своим голосованием против подписания мира способствовать созданию такого положения и не будучи в состоянии голосовать за мир, мы воздерживаемся от голосования по этому вопросу»'.
Вслед за этим заявлением тут же последовало другое, зачитанное Урицким от своего имени, а также от имени членов ЦК Бухарина, Ломова и Бубнова, кандидата в члены ЦК Яковлевой и присутствовавших на заседании Пятакова и Смирнова. Их документ гласил: «...Мы, не желая нести ответственность за принятое решение, которое мы считаем глубоко ошибочным и гибельным для русской и международной революции, тем более что решение это принято меньшинством ЦК, так как 4 воздержавшихся, как это явствует из их мотивировки, стоят на нашей позиции, мы заявляем, что мы уходим из всех ответственных партийных и советских постов, оставляя за собой полную свободу агитации как внутри партии, так и вне ее за положения, которые мы считаем единственно правильными»1029. Но и это заявление было не последним. Из 8 человек, голосовавших против или воздержавшихся, 7 — высказали мотивы, которыми они при этом руководствовались. Оставался один Троцкий, и он «свое воздержание» мотивировал тем, что «необходимо было найти выход из создавшегося положения», что таковым «было не препятствовать созданию большинства для получения единой линии»1030.
Таким образом, внутрипартийная борьба по вопросу
о мире вступала в новый фазис своего развития. А заседание, шедшее уже несколько часов, продолжалось1031. И положение неожиданно обострилось в связи с заявлением большой группы товарищей об уходе с ответственных партийных и советских постов. Надо было решать вопрос, как поступать в создавшейся обстановке, и обмен мнениями продолжался.
На вопрос Ломова, допускает ли Ленин в какой-либо форме агитацию против подписания мира, последний ответил утвердительно. Свердлов предложил, чтобы подавшие заявление товарищи остались «на своих постах до съезда» партии и вели «в партийных кругах свою агитацию» '. В связи с последним предложением Ленин высказался в том смысле, что есть небольшой срок до подписания мира и определенное время для ратификации, за которое «можно получить мнение партии, и если она выскажется против подписания, то ратификации не последует» 1032.
Как поступить в этом случае? Ленин из-за недостатка у всех времени предлагает отложить решение до 24 февраля, и Свердлов ставит этот вопрос, если товарищи свой уход с постов откладывают до завтра. «Мы лояльны и не считаем возможным агитировать, оставаясь членами учреждения»1033,— возразил Урицкий. Такую возможность, по его мнению, дает только уход с постов. Сталин заостряет вопрос: не есть ли уход с постов фактический уход из партии и не означает ли это, что товарищи «не обязаны» подчиняться решениям партии? Он напомнил также, что «брестское решение тоже было принято большинством одного голоса», имея в виду обращение к Германии с предложением о мире после начала немецкого наступления1034. Ленин сказал, что уход из ЦК не есть уход из партии, а Урицкий по поводу реплики Сталина о «брестском решении» заявил, что тогда о мотивах голосования не говорили, а сегодня «большинство ЦК не стоит на точке зрения Ленина», и, «кто является выразителем мнения партии», решит съезд1035. «Ленин считает, что, подписывая мир, мы укрепляем Советскую власть,— высказался здесь Ломов, — а мы считаем, что мы ее подрываем»1036. По мнению Троцкого, «воздерживаясь от голосования, мы поддерживаем постановление»,
и, продолжая, добавил, что, «может быть, он голосовал бы иначе, если бы знал, что его воздержание поведет к уходу товарищей»1037. С просьбой отложить заявление об уходе «до завтра или до съезда» обратился к подавшим его Сталин, добавив: «если они хотят ясности, а не раскола» 1038.
