Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929 - Медведев Дмитрий Александрович
Подойдя к рассказу о сражении в Мамундской долине, Черчилль попросит читателя «сделать скидку на то, что я называю личной перспективой»452. В целом же он решит расширить горизонты повествования, а также сократит упоминания о личном участии в описываемых событиях, не отказываясь от них полностью453.
Таким образом, уже работая над первой книгой, Черчилль поймет важность смены фокуса изложения с короткого на длинный, охватывающий широкую перспективу, и обратно, с передачей сути сложных событий без экономии на деталях и упрощения приводимых фактов. В последующих произведениях он будет развивать этот прием, который станет характерной составляющей его стиля, построенного на совмещении личных переживаний и личного опыта участия с объективным анализом событий454.
Примечательно, что уже в первой книге проявилась любовь Черчилля к иллюстрациям. Он относил свою работу к серии «дешевых и популярных» изданий, замечая при этом, что не потерпит в ней некачественного художественного материала455. Уинстон воспитывался на образном иллюстративном материале, которым пестрели газеты, журналы и книги периода позднего Викторианства. Он хотел, чтобы в его книге тоже были рисунки, изображавшие баталии и пейзажи.
Для иллюстрации своего опуса молодой автор хотел привлечь майора Эдмунда Хобдея (1859–1931), «самого искусного художника, который был свидетелем всех операций»456. Но его вновь обошел на повороте лорд Финкастл. Для своей книги он умудрился найти шестнадцать иллюстраций, одна из которых, рисунок «Рекогносцировка кавалерии в Малаканде», была нарисована именно майором Хобдеем457. В работе Черчилля будет только семь иллюстраций и ни одного рисунка. В книгах совпадет первая иллюстрация: фотография генерала Блада. Хотя и здесь Финкастл окажется на полкорпуса впереди: в его книге в левом верхнем углу фотография будет украшена автографом военачальника.
Черчилль частично возьмет реванш, подготовив более содержательные и удобные карты. Он всегда любил карты и считал их важным элементом повествования, позволяющим облегчить понимание описываемых событий, проследить ход сражений, оценить решения полководцев. Готовя книгу к выпуску, он настаивал на привлечении «высокопрофессионального картографа», а также на тщательной проверке всего топографического материала458. В его книге будет шесть удобных, понятных и наглядных карт: две общие цветные карты на развороте и четыре схематические черно-белые карты, посвященные конкретных боевым сражениям. В книге Финкастала – только одна карта, которая вряд ли могла в полной мере облегчить восприятие текста.
Забегая вперед, скажем, что сразу после назначения Черчилля на пост первого лорда Адмиралтейства он разместит за своим рабочим столом огромную карту Северного моря с обозначением на ней судов германского военно-морского флота. Отдельная комната для карт будет также выделена в загородном доме политика, Чартвелле, в 1930-е годы. Не каждый государственный деятель в мирное время приспосабливает жилые помещения для военных карт!
В конце декабря 1897 года Черчилль сообщит матери, что книга практически закончена, осталось только «проверить факты» и добавить «несколько интересных деталей». Чтобы не терять времени, которого и так не было, он попросил леди Рандольф начать активный поиск издателей.
Точка будет поставлена в последний день 1897 года, на неделю раньше запланированного срока. Для написания текста объемом восемьдесят пять тысяч слов ушло два месяца. Неплохой результат для человека, не имевшего высшего образования.
«Я очень торопился, поэтому, возможно, в книге есть ошибки и пропуски», – напишет он в сопроводительном письме леди Рандольф. Уинстон не планировал проводить масштабную редактуру. Так, подправить неудачные предложения, убрать стилистические и содержательные повторы. Кроме того, он попросил мать уделить внимание «разбиению на абзацы», «правописанию имен и названий» и «пропущенным словам. И отдельная просьба – проверить все цитаты.
Черчилль также попросил, чтобы леди Рандольф обратилась к Моритону Фревену (1853–1924), супругу ее старшей сестры Клары, с предложением стать редактором и корректором книги. А если он откажет, сделать аналогичное предложение супругу другой сестры – Айвору Берти Гесту (1835–1914). Если и тот откажет, поискать кого-то еще – «способного и умного». Хотя больше всего надежд и симпатий было связано с кандидатурой Фревена. «Он лучший, и я уверен, он согласится», – предположил Черчилль и не ошибся, правда, только в одной части. Фревен действительно согласился поработать с книгой. Но считать его лучшим было ошибочно, и Уинстон сам в этом скоро убедится. А пока он спешил, неоднократно повторяя, что «время – самый важный фактор». По его информации, лорд Финкастл вот-вот должен был завершить свой труд.
Одновременно с поиском редактора и корректора Уинстон попросил мать урегулировать вопрос с гонораром. Он признавался, что плохо разбирается в вопросе финансового взаимодействия издателя и автора. С учетом понесенных затрат – чего стоили одни почтовые отправления рукописи и сопроводительных материалов – молодой автор планировал получить за книгу не менее трехсот фунтов плюс роялти за продажу каждого экземпляра. Примечательно, что, обсуждая гонорар, Черчилль делает интересную приписку: сумма указывалась за первое издание. Это очень показательно для будущего политика. Выпуская первую книгу, он уже держал в уме возможность последующих изданий и переизданий459.
Черчилль вообще придерживался убеждения, что, будучи написанными, книги должны публиковаться. А также, и это самое главное, приносить финансовую выгоду. «Нехорошо писать ради денег, но нет ничего плохого в том, чтобы получать деньги за написанное», – считал он460. «Полезность большинства вещей может быть оценена в денежном эквиваленте, – разовьет Черчилль свою мысль в 1909 году. – Я не верю в написание книг, которые не продаются, или пьес, за которые не платят. Единственным исключением из этого правила являются произведения, которые могут быть отнесены к высокому искусству и которые ценятся очень немногими»461.
Это высказывание отчетливо передает взгляды Черчилля, рассматривающего собственные книги как источник дохода и весомый вклад в публичный образ. Какая из этих двух составляющих была для него важнее, он и сам до конца не знал. Когда он писал книги, для него, скорее всего, важнее были деньги; когда его произведения публиковались – на первый план уже выходил читательский интерес, и не только к книге, но и к личности автора. С годами второе, разумеется, стало превалировать, поскольку заботиться уже надо было не о сиюминутном материальном интересе, а о том, как твои действия будут воспринимать другие поколения. И в этом отношении Черчилль создал мощный задел, на голову превзойдя своих современников. Да и не только современников.
Леди Рандольф активно подключилась к продвижению книги. Она переговорила с Артуром Бальфуром, который честно признался, что не читал статей Уинстона в The Daily Telegraph, но слышал о них много «лестных отзывов». Бальфур посоветовал обратиться к «издательскому брокеру» (понятие литературного агента тогда еще было в новинку) Александру Поллоку Ватту (1837–1914), который, по его словам, был «очень хорош в заключении сделок»462. Ватт договорился о публикации рукописи в известном издательстве Longmans, Green, and Co., ведущем свою деятельность с 1724 года.
В одном из своих ранних интервью Черчилль заметит, что, «помимо прочих соображений, тот факт, что англичане и американцы говорят на одном языке, представляет огромное преимущество с коммерческой точки зрения. Оно не только способствует развитию торговли, но и позволяет автору обратиться сразу к двойной аудитории»463. Уинстон в полной мере сможет использовать эту возможность уже при публикации своей первой книги, которая будет издана отдельно для Великобритании и отдельно для США.
