Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929 - Медведев Дмитрий Александрович

Причина, почему ему пришлось пересмотреть свои взгляды, заключалась в грязной воде, которую во избежание отравления приходилось дезинфицировать крепкими напитками. И в этом случае виски подходил лучше всего. За время службы Черчилль не только превозмог отвращение к скотчу – отныне он стал его любимым напитком. «На отвоеванной территории я закрепился навсегда, – скажет он впоследствии. – Когда приучишь себя к вкусу виски, то начинаешь находить смак в том, от чего прежде передергивало»³⁶⁸.

В 1930-х годах, собирая материалы для биографии 1-го герцога Мальборо, Черчилль прочитает «солидную и эрудированную» книгу Divi Britannici 1675 года, написанную его двойным тезкой, отцом великого Джона – сэром Уинстоном Черчиллем (1620–1688). Внимание политика привлечет фрагмент, где его дальний предок развивает теорию, будто британцы получили свое название от употребляемого ими крепкого напитка – виски, который греки назвали bruton или bruteion, а по-другому – ячменное вино (barley wine)³⁶⁹.

Одновременно с виски пальму первенства среди любимых алкогольных напитков британского политика держало шампанское. «Не могу жить без шампанского, – признавался Черчилль. – В час победы я его заслужил, в час поражения оно мне просто необходимо»³⁷⁰. Определенное представление о том, какую именно роль шампанское играло в жизни британского аристократа, можно сделать из следующего его высказывания, касающегося финансового благополучия: «В моей жизни никогда не было дня, когда я не мог заказать себе бутылку шампанского и предложить еще одну другу»³⁷¹.

Символично, что одно из самых ярких описаний воздействия шампанского на свой организм Черчилль сделал в своей первой книге, посвященной именно Малакандской войне. Он сравнивает напиток с участием в боевых действиях: «Один бокал шампанского вызывает веселье. Нервы напряжены, воображение взволновано, остроумие – оживлено. Бутылка приводит к обратному эффекту. Неумеренность вызывает коматозную невосприимчивость»³⁷².

Если говорить о том, какие марки нравились Черчиллю, то в отношении виски он разделял вкусы Питта и Пальмерстона, предпочитая Johnnie Walker (Black и Red Label)³⁷³, а в отношении шампанского – в начале Giesler, затем Pol Roger³⁷⁴, особенно урожая 1921³⁷⁵, 1928 и 1934³⁷⁶ годов, в отношении коньяка – Hine [44]³⁷⁸.

Сохранилось множество высказываний политика, из которых можно сделать выводы о его увлечении алкоголем. Например, в беседе с королем Георгом VI в январе 1952 года: «Когда я был моложе, я взял за правило никогда не пить раньше ланча, сейчас я руководствуюсь правилом никогда не пить до завтрака»³⁷⁹. В другой раз Черчилль посоветует простудившемуся монарху выпить горячительный напиток. Услышав, что врачи разрешают Его Величеству пить только после наступления темноты, политик перевел все в шутку: «А мои врачи не разрешают мне пить до завтрака, но я их не слушаю»³⁸⁰.

Или другой случай, когда Черчилля посетили в Чартвелле двое мормонов.

– Можно мне воды, сэр Уинстон? – спросил один из них. – Воду пьют львы.

– Ее также пьют и ослы, – тут же парировал государственный деятель³⁸¹.

Однако, пожалуй, самым известным эпизодом на алкогольную тему является обмен колкостями в 1946 году с членом палаты общин Элизабет Маргарет (Бесси) Брэддок (1899–1970).

– Уинстон, вы пьяны, более того, отвратительно пьяны, – заявила депутат лейбористов.

– Бесси, моя дорогая, вы безобразны, более того, отвратительно безобразны, – произнес Черчилль. – Но завтра я протрезвею, а вы так и останетесь отвратительно безобразной.

Этот эпизод действительно имел место. Но его описание будет неполным, если не добавить один важный нюанс. Вступив в диалог с Брэддок, Черчилль не был пьян. Он покидал палату общин после утомительного дня. Усталый вид Черчилля, по всей видимости, и спровоцировал неуместную реплику представительницы Лейбористской партии. Не исключено, что это задело пожилого политика, который отреагировал неожиданно резко, поставив Брэддок на место. И еще одно необходимое пояснение. В своем ответе Черчилль, большой киноман, перефразировал реплику из фильма 1934 года «Это подарок» (главную роль в нем сыграл американский комик Уильям Клод Филдс (1880–1946)): «Мда, а вы сумасшедший. Но завтра я протрезвею, а вы так и останетесь сумасшедшим на всю жизнь»³⁸².

Никто из близкого окружения Черчилля, будь то его родственники, коллеги, секретари или помощники, никогда не видели политика в неподобающем его статусу виде³⁸³. Главным правилом, которым руководствовался Черчилль, было – знай меру. Например, он всегда пил только сильно разбавленный виски³⁸⁴, который его секретарь Джон Колвилл даже прозвал «жидкостью для полоскания рта»³⁸⁵. Черчилль считал, что крепкий виски вреден для здоровья³⁸⁶. По словам помощника, бокал с хорошо разбавленным виски мог часами стоять на столе политика, являясь такой же частью его имиджа, как и сигара³⁸⁷.

В свете этих фактов не таким уж необычным выглядит пари, заключенное между Черчиллем и Гарольдом Сиднеем Хармсвортом, 1-м виконтом Ротермиром (1868–1940). Хармсворт обещал выплатить политику шестьсот фунтов, если тот за период с 30 ноября 1935 года по 30 ноября 1936 года не выпьет ни капли коньяка или другого неразбавленного алкогольного напитка³⁸⁸. Черчилль победил. «Я еще никому не платил с таким удовольствием», – скажет Хармсворт, вручая Уинстону чек, который он «так храбро заслужил»³⁸⁹. На следующий год будет заключено еще одно пари, которое также закончится победой Черчилля, принеся ему еще пятьсот фунтов³⁹⁰. Было и третье предложение – один год полностью без алкоголя, но Черчилль его не принял, объяснив супруге, что «в таком случае жизнь не будет стоить того, чтобы ее прожить»³⁹¹.

Подводя итог этой теме, приведем высказывание Черчилля, которое лучше всего передает его отношение к спиртным напиткам: «Я взял от алкоголя больше, чем он взял от меня»³⁹².

За небольшое время службы в составе войск генерала Блада Черчилль также примет участие в сражениях при Домадоле, Загайи и Агре, где будет под огнем в течение пяти часов³⁹³. По иронии судьбы, однажды он чуть не погибнет от рук сослуживца, который неосторожно обращался с заряженным револьвером³⁹⁴.

Опасности не смущали Черчилля. Наоборот, они его возбуждали. Он «с готовностью лез на рожон, только и надеясь на захватывающее приключение»³⁹⁵. Когда дым сражений рассеется, он будет вспоминать пережитое и говорить: «Пули, да они даже не достойны упоминания. Я не верю, что Господь создал столь великую личность, как я, для столь прозаичного конца»³⁹⁶. Своей матери он писал после возвращения в Бангалор: «Я видел, как убивают и ранят множество людей, я слышал свист и звуки попадания пуль, такого огромного количества пуль, что, если я возьмусь их сосчитать, ты мне не поверишь. Но ни одна пуля не подлетела ко мне ближе, чем на фут. Мне чрезвычайно повезло»³⁹⁷.

Леди Рандольф не нравился столь бравурный настрой сына. Еще никогда в жизни она так не нервничала. Уинстон находился за тысячи миль, письма порой не приходили по нескольку дней. Она пыталась утешить себя мыслью, что отсутствие вестей с фронта – уже хорошая новость, но подобное самоуспокоение помогало мало. «Ты можешь себе представить, как много я думаю о тебе, – писала она ему в разгар кампании. – Как в глубине души я буду рада скорейшему окончанию войны, когда буду знать, что целым и невредимым ты вернулся в Бангалор»³⁹⁸.

Озабоченность леди Рандольф легко понять, чего нельзя сказать о поведении Уинстона, который считал огромной удачей попасть на фронт³⁹⁹, а само время участия в боевых действиях называл «самым выдающимся и восхитительным периодом» своей жизни, давшим «ему новый стимул»⁴⁰⁰.