Взаимопомощь как фактор эволюции - Кропоткин Петр Алексеевич (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Крым и часть материка, лежащая к северу от него (Таврическая губерния), для которых у нас имеются подробные данные, лучше всего могут послужить для пояснения этого движения. После присоединения к России, в 1783 году, эта местность начала заселяться выходцами из Великороссии, Малороссии и Белороссии — казаками, свободными людьми и бежавшими крепостными, — которые, по одиночке или небольшими группами, стекались сюда со всех углов России. Сначала они принялись за скотоводство, а позднее, когда они начали распахивать землю, каждый распахивал столько, сколько мог. Но когда, вследствие продолжавшегося наплыва переселенцев и введения усовершенствованных плугов, возрос спрос на землю, между поселившимися здесь поднялись ожесточенные споры. Споры тянулись по целым годам, пока, наконец, эти люди, ранее не связанные никакими взаимными узами, пришли постепенно к мысли, что необходимо положить конец раздорам, введя общинное землевладение. Тогда они начали составлять приговоры, согласно которым, земля, которою они до того владели лично, переходила в общинное владение; и вслед затем они начали делить и переделять эту землю, согласно установившимися в деревенских общинах обычаям. Это движение постепенно приняло обширные размеры, и на сравнительно небольшой территории таврические статистики нашли 161 деревню, в которых общинное владение было введено самими крестьянами-собственниками, вместо частной собственности, главным образом, в течение 1855–1885 годов. Поселенцы, таким образом, свободно выработали самые разнообразные типы деревенской общины. [314] Особенный интерес этому переходу от личного землевладения к общему придает еще то, что он совершился не только среди великороссов, привыкших к общинной жизни, но и среди малороссов, давно забывших об общине под польским владычеством, а также среди греков и болгар, и даже среди немцев, которые давно уже успели выработать в своих цветущих полупромышленных колониях на Волге собственный тип деревенской общины. [315] Татары-мусульмане в Таврической губернии, очевидно, продолжали владеть землею по мусульманскому обычному праву, допускающему лишь ограниченное личное землевладение; но даже среди них, в некоторых немногих случаях, привилась европейская деревенская община. Что же касается до других национальностей, населяющих Таврическую губернию, то частное владение было уничтожено в шести эстонских деревнях, в двух греческих, в двух болгарских, в одной чешской и в одной немецкой.
Вышеуказанное движение характерно для всей области плодородных степей юга. Но отдельные аналогичные примеры можно встретить также и в Малороссии. Так, в некотором количестве деревень, Черниговской губернии, крестьяне раньше были частными земельными собственниками; они имели отдельные законные документы на свои участки и распоряжалась землею самовольно, отдавая её в аренду, или продавая. Но в пятидесятых годах девятнадцатого века, между ними началось движение в пользу общинного владения, причем главным доводом служило возрастание числа обедневших семейств. Инициатива этой реформы была взята одной деревней, а за ней последовали другие, и последний случай, упоминаемый В. В., относился к 1882 году. Конечно, происходили стычки между бедными крестьянами, требовавшими перехода к общинному владению, и богачами, обыкновенно предпочитающими частную собственность, и иногда борьба продолжалась целые годы. В некоторых местностях единогласное решение всей общины, требуемое законом для перехода к новой форме землевладения, не могло быть достигнуто, и деревня тогда делилась на две части, одна оставалась при частном владении землею, а другая переходила к общинному; иногда они позднее сливались в одну общину, а иногда так и оставалась каждая при своей форме землевладения.
Что же касается до центральной России, то во многих деревнях, население которых склонялось к частному владению, начиная с 1880 года, возникло массовое движение в пользу восстановления деревенской общины. Даже крестьяне-собственники, годами жившие при личном землевладении, массою возвращаются к общинным институциям. Так, например, имеется значительное количество бывших дворовых, получивших лишь четвертной надел, но зато без выкупа и на правах частной собственности. В 1890 году, между ними началось широкое движение (в Курской, Рязанской, Тамбовской и др. губерниях), целью которого было сведение воедино их участков на основе общинного владения. Точно также «вольные хлебопашцы», которые были освобождены от крепостной зависимости по закону 1803 года, и которые купили свои наделы — каждая семья порознь, — теперь почти все перешли к добровольно введённой ими общинной системе. Все эти движения относятся к очень недавнему времени, причём в них принимают участие и крестьяне других национальностей, помимо русской. Так, например, болгары Тираспольского уезда, которые владели землёю в течение шестидесяти лет на правах частной собственности, ввели у себя общинное владение в 1876–1882 годах. Немецкие меннониты, Бердянского уезда, боролись в 1890 году за введение общинного владения, а мелкие крестьяне-собственники (Klienwirthschaftliche), среди немецких баптистов, агитировали в своих деревнях за проведение подобной же меры. В заключение, приведу ещё один пример: в Самарской губернии русское правительство устроило, ради опыта, в сороковых годах прошлого столетия, 103 деревни на правах частного землевладения. Каждый домохозяин получил превосходный надел в 40 десятин. В 1890 году, в 72-х деревнях из этих 103-х, крестьяне выразили желание перейти к общинному владению. Все эти факты заимствую из превосходного труда г. В. В., который в свою очередь лишь классифицировал факты, отмеченные земскими статистиками во время вышеупомянутых подворных описей.
Такое движение в пользу общинного владения идёт совершенно вразрез с современными экономическими теориями, согласно которым интенсивная обработка земли несовместима с деревенской общиной. Но, выражаясь мягко об этих теориях, можно сказать лишь одно, — что они никогда не проходили чрез горнило фактического испытания: они целиком принадлежат к области политической метафизики. Факты же, имеющиеся пред нашими глазами, указывают, напротив, что везде, где русские крестьяне, благодаря стечению благоприятных обстоятельств, оказывались менее в когтях нищеты, и везде, где они находили сведущих и обладающих инициативою людей среди своих соседей, деревенская община, именно, способствовала введению различных усовершенствований в области земледелия и, вообще, в деревенской жизни. Здесь, как и повсюду, взаимная помощь скорее и лучше ведёт к прогрессу, чем война каждого против всех, как это можно видеть из нижеследующих фактов. Мы видели уже (приложение XVI-e), как современные английские крестьяне, там, где уцелела община, обращали паровое поле в поля для бобовых растений и корнеплодных. То же начинается и в России.
При Николае I-м многие государственные чиновники и помещики заставляли крестьян вводить общественные запашки на небольших участках принадлежавшей деревне земли, с целью пополнения общинных хлебных магазинов. Подобные запашки, связанные в умах крестьян с наихудшими воспоминаниями о крепостном праве, были прекращены ими, тотчас же после падения крепостного строя; но теперь крестьяне начинают кое-где заводить их по собственному почину. В одном уезде (Острогожском, Курской губ.) достаточно было инициативы одного лица, чтобы ввести подобные запашки в четырёх пятых всех деревень уезда. То же самое наблюдается и в некоторых других местностях. В назначенный день общинники собираются на работу: богатые с плугами или телегами, а более бедные приносят на общественную работу лишь собственные руки, причём не делается никаких попыток высчитывать, сколько кто сработал. Впоследствии сбор с общественной запашки идёт на ссуды беднейшим общинникам, — большею частью, безвозвратно или же употребляется на поддержку сирот и вдов, или на ремонт деревенской церкви или школы, или, наконец, для уплаты какого-нибудь мирского долга. [316]
