Краткая история неолиберализма - Харви Дэвид (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Особенно удивляет в условиях обеднения современной общественной мысли в США и других странах отсутствие сколько-нибудь серьезной полемики о том, какая из имеющихся концепций свободы может наилучшим образом соответствовать современным условиям. Если американская общественность действительно готова во имя свободы поддержать все, что угодно, тогда определенно нужно как следует исследовать значение этого слова. К сожалению, современные трактовки предполагают либо чисто неолиберальный подход (как политический комментатор Фарид Закариа, который стремится доказать, что избыток демократии есть основная угроза личной свободе), либо слишком схожи с доминирующей теорией, чтобы быть серьезной альтернативой неолиберальной логике. Это, к сожалению, относится к Амартии Сен (которая, в конце концов, вполне заслуженно получила Нобелевскую премию по экономике, но только после того, как неолиберальный банкир, долгое время возглавлявший Нобелевский комитет, был выведен из его состава). Работа А Сен (A Sen) DevelopmentasFreedom, ставшая наиболее серьезным вкладом в дискуссию за последние годы, к сожалению, связывает важные социальные и политические права с операциями на открытом рынке [255]. А. Сен утверждает, что без либерального рынка ни одна из свобод «не работает». Серьезная часть американского общества готова согласиться с тем, что неолиберальные свободы, которые продвигают Буш и его коллеги-республиканцы, определенно есть единственная альтернатива. Нам говорят, что эти свободы стоят того, чтобы умирать за них в Ираке, и что США, «будучи величайшей силой в мире», имеет «обязательство» способствовать повсеместному распространению этих свобод. Присуждение престижной президентской медали Свободы Полу Бремеру, архитектору неолиберального восстановления иракского государства, многое говорит о том, какое значение придают этой деятельности в США.
Совершенно разумная концепция Рузвельта звучит по современным меркам прямо-таки радикально, что, вероятно, объясняет, почему современные демократы не используют ее в качестве контраргумента узкому пониманию предпринимательства, которое отстаивает Буш. Видение Рузвельта связано с развитием гуманистической мысли. Например, Карл Маркс также придерживался довольно радикальных взглядов о том, что пустой желудок не приведет к свободе. «Свобода начинается там,— писал он,— где кончается труд, основанный на необходимости и примитивных побуждениях». Другими словами, свобода, по его мнению, «лежит за пределами сферы материального производства». Он хорошо понимал, что мы никогда не сможем освободиться от процесса обмена с природой или социальных отношений друг с другом, но можем, по крайней мере, стремиться к созданию социального порядка, при котором возможно свободное познание индивидуального и коллективного потенциала [256]. В соответствии с Марксовыми представлениями о свободе, а также со взглядами Адама Смита, выраженными в его Theory on Moral Sentiments, неолиберализация наверняка оценивалась бы как сокрушительный провал. Для тех, кто оказался за пределами рыночной системы — огромная группа людей без социальной защиты и поддержки общественных структур,— неолиберализация вряд ли принесет что-либо, кроме бедности, голода, болезней и отчаяния. Их единственная надежда — любой ценой вернуться в систему рынка, либо в качестве мелких производителей каких-либо товаров, торговцев (предметами или трудом), мелких хищников, готовых попрошайничать, красть или насильственным путем получать объедки с богатого стола, либо как участники в нелегальной торговле наркотиками, оружием, женщинами или в любых других нелегальных операциях, на которые есть спрос. Так работает мальтузианская система мира, где жертвы признаются виновными в собственной трагедии. Аналогичный подход проповедуется Робертом Капланом в эссе о «грядущей анархии» [257]. Каплану не приходит в голову, что неолиберализация и обогащение за счет лишения прав собственности связаны с теми условиями жизни, о которых он пишет. Невероятное число выступлений против МВФ, не говоря уже о криминальной волне, прокатившейся по Нью-Йорку, Мехико, Йоханнесбургу, Буэнос-Айресу и многим другим крупным городам в процессе структурных преобразований и неолиберальных реформ, должно было его насторожить [258]. На другой стороне шкалы благосостояния — те, кто надежно утвердился в системе рыночной логики, не видит возможностей для развития кроме как в области, которую принято называть «творческим» свободным временем, путешествиями и зрелищами. Граждане вынуждены существовать в качестве неотъемлемой части рынка и процесса накопления, а не как свободные существа. И область распространения свобод сужается перед лицом ужасной логики и непродуктивной гонки рыночных процессов.
Именно в этом контексте мы можем лучше всего понять возникновение разнообразных оппозиционных культур, которые действуют изнутри рыночной системы и вне ее. Они явно или неявно отрицают рыночную этику и инструменты, которые навязывает неолиберализм. В США, например, набирает силу движение в защиту окружающей среды, выступающее за поиск альтернативных способов объединения политических и экологических проектов. Заметным становится анархистское движение молодежи, одно крыло которого — «примитивисты» — верит, что единственной надеждой для человечества является возврат к той стадии собирательства и охоты, которая предшествовала современной цивилизации и, по сути,— начало всей человеческой истории заново. Другие, под влиянием движений типа Crime Think и работ таких авторов, как Деррик Йенсен (Derrick Jensen), стремятся освободиться от любых следов участия в капиталистической рыночной системе [259]. Некоторые ищут способы установления взаимной поддержки путем, например, образования местных экономических торговых систем (LETS), с собственными «местными деньгами» даже в самом центре неолиберального капитализма. Процветают и религиозные разновидности подобных сообществ — от США до Бразилии и сельских районов Китая религиозные секты формируются с невероятной скоростью [260]. Многие существующие религии, христианские протестанты, мусульмане-ваххабиты, некоторые буддисты и конфуцианцы все активнее поддерживают антирыночную и особенно антинеолиберальную позицию. Существуют еще общественные движения, которые борются против отдельных аспектов неолиберализма, особенно против накопления путем лишения права собственности, противостоят хищническому неолиберализму (революционное движение Батисты в Мексике) или ищут доступа к ресурсам, которых лишились (выступлениялишившихся земли крестьян в Бразилии или рабочих, захватывающих фабрики в Аргентине). Коалиции левых и центристов, открыто критикующие неолиберализм, берут политическую власть в свои руки и готовы расширить свое влияние в Латинской Америке. Неожиданный успех Партии Конгресса, вернувшейся к власти в Индии в качестве представителя левых взглядов, является еще одним тому примером. Очевидно активное стремление найти альтернативу неолиберализации [261].
Признаки неудовлетворенности существуют и внутри правящих политических кругов, они связаны с сомнениями в разумности неолиберальных предложений и инструментов. Некоторые из тех, кто раньше был энтузиастом неолиберализма (экономисты Джеффри Сакс, Джозеф Стиглиц, Пол Кругман) и активными участниками рынка (Джордж Сорос), встали на позиции его критики. Они даже предлагают своего рода возврат к кейнсианству как к более «институциональному» подходу к решению глобальных проблем — начиная с усовершенствования структур мирового управления и заканчивая более пристальным контролем над финансовыми спекуляциями [262]. В последние годы стали появляться не просто общие призывы, но и конкретные предложения в области реформ глобального управления [263]. Возрождается академический и институциональный интерес к этике космополитизма («ущерб одному — это ущерб всем») как основе глобального управления. Следует признать, что при всей неоднозначности упрощенного универсализма в этом есть определенный смысл [264]. Именно этими соображениями руководствуются главы государств в ходе многосторонних встреч, например саммита Тысячелетия в 2000 году, когда представители 189 государств подписали ханжеские декларации о совместной готовности в ближайшее время уничтожить-бедность, неграмотность и болезни. Но намерение бороться с неграмотностью ничего не стоит в условиях серьезного и продолжительного сокращения почти во всех неолиберальных странах доли национального продукта, направляемой в сферу общественного образования.
