Мировая революция и мировая война - Роговин Вадим Захарович (читаемые книги читать txt) 📗
На протяжении нескольких месяцев «украинская тема» оживлённо дебатировалась в мировой печати, на дипломатических переговорах и в дипломатической переписке. 15 декабря 1938 года французский посол в Германии Кулондр писал министру иностранных дел Бонне, что «вот уже примерно в течение десяти дней весь национал-социалистический аппарат говорит об Украине… Пути и средства, кажется, ещё не разработаны, но сама цель, кажется, представляется уже установленной — создать великую Украину, которая стала бы житницей Германии». Активизацию вопроса об Украине Кулондр объяснял переживаемыми Германией продовольственными трудностями. «Чтобы поддержать и усилить предвоенную экономику,— писал он,— нужны житница, шахты, рабочая сила; Украина — вот путь к империи» [381].
В телеграмме Литвинову от 14 декабря 1938 года советник посольства СССР в Германии Астахов писал, что тема Украины, находящая отражение в германской печати, «является сейчас одной из самых модных в Берлине». Об актуальности украинской «проблемы» открыто говорят как «низовые чернорубашечники, так и высокопоставленные официальные лица. Решение проблемы мыслится в плане создания „единой Украины“ из всех частей, включая советскую» [382].
«Украинская проблема», как сообщал в Москву посол в Англии Майский, гораздо больше муссировалась в Англии и Франции, чем в Германии. «Из того, что я слышал и наблюдал на протяжении минувших двух месяцев,— писал он,— с полной определённостью вытекает заключение, что чемберленовские круги сознательно раздувают „украинское направление“ германской агрессии, стремясь подсказать Гитлеру именно такой ход» [383]. Несколько ранее Майский сообщал, что «в британских правительственных кругах… сейчас очень популярна концепция, согласно которой ближайший удар Гитлера будет на восток, в частности против Советской Украины» [384]. Из этого прогноза советник Чемберлена Вильсон в беседе с Майским делал вывод, что «Англии в ближайшем будущем не угрожает война». «Весьма вероятно,— суммировал высказывания английских политических деятелей Майский,— что если не весь кабинет в целом, то, по крайней мере, отдельные члены британского правительства поощряют Гитлера в сторону „восточной экспансии“» [385]. Аналогичные сообщения в Москву шли из Парижа от советского посла Сурица, который писал, что многие французские политические деятели придерживаются мнения о серьёзности германских приготовлений и намерений в отношении Украины, которая явится наиболее вероятным и ближайшим объектом германской экспансии [386].
В дипломатических документах не зафиксировано ни одного факта официальных либо неофициальных бесед деятелей третьего рейха на тему «Великой Украины» с представителями Англии и Франции. «Украинская тема» была затронута лишь на переговорах Риббентропа с польским министром иностранных дел Веком, которые состоялись 6 и 26 января 1939 года. В первой беседе Риббентроп говорил о необходимости присоединения Данцига к Германии и строительства через польскую территорию экстерриториальной автострады и железной дороги, соединяющих основную часть Германии с Восточной Пруссией. Далее он сообщил, что Гитлер «уже изложил нашу отрицательную позицию в отношении Великой Украины» и спросил Бека, не отказалось ли польское правительство от претензий маршала Пилсудского на Украину. На это Бек ответил, что поляки «уже были в самом Киеве и что эти устремления, несомненно, всё ещё живы и сегодня» [387].
Во второй беседе Риббентроп вернулся к «известному германскому предложению» о возвращении Данцига и создании автомобильной и железнодорожной линии через «польский коридор». На этот раз он предложил Беку в качестве своего рода компенсации «сотрудничество между Польшей и Германией» в вопросе о Великой Украине. Бек охотно откликнулся на эту идею, заявив, что «Польша претендует на Великую Украину и на выход к Чёрному морю» [388].
Большинство советских и зарубежных дипломатов и политиков считали, что Гитлер не станет предпринимать прямое военное вторжение на Украину, а будет стремиться вызвать в ней сепаратистское движение. В беседе с Майским Вильсон заявил, что линия Гитлера «будет примерно та же, что и в случае с Чехословакией. Сначала рост национализма, вспышки, восстания украинского населения, а затем „освобождение“ Украины под лозунгом „самоопределения“» [389]. Кулондр также считал маловероятным осуществление Гитлером планов, связанных с созданием «Великой Украины», путём прямого военного вмешательства. «В окружении Гитлера,— писал он,— подумывают о такой операции, которая повторила бы в более широких масштабах операцию в Судетах: проведение в Польше, Румынии и СССР пропаганды за предоставление независимости Украине, и в подходящий момент дипломатическая поддержка и акция со стороны местных добровольческих отрядов». При этом, по мнению Кулондра, решающее значение будет иметь «создание внутренних неурядиц в Советской Украине» [390].
Известным основанием для таких прогнозов была деятельность националистических сил украинской эмиграции, которые считали себя с 1919 года в состоянии войны с Советской Россией. Украинские националисты имели свою военизированную организацию ОУН, в составе которой находились две бригады численностью около двух тысяч человек. ОУН предполагала в ближайшем будущем в союзе с немцами «освободить» Советскую Украину и имела своё подполье в УССР, которое должно было развернуть деятельность в случае войны [391].
Откликаясь на кампанию за создание «Великой Украины», Троцкий писал, что «Советская Украина развивала в первый период своего существования могучую притягательную силу также и в национальном отношении и поднимала на борьбу рабочих, крестьян и революционную интеллигенцию Западной Украины, порабощённой Польшей. Однако за годы термидорианской реакции положение Советской Украины, а вместе с тем и постановка украинского вопроса в целом резко изменились. Чем глубже были пробужденные надежды, тем острее оказалось разочарование. Бюрократия душила и грабила народ и в Великороссии. Но на Украине дело осложнялось разгромом национальных упований. Нигде зажим, чистки, репрессии и все вообще виды бюрократического хулиганства не принимали такого убийственного размаха, как на Украине, в борьбе с сильными подпочвенными стремлениями украинских масс к большей свободе и самостоятельности».
Всё это привело к тому, что от прежнего доверия и симпатий зарубежных украинских масс к Кремлю не осталось и следа. «Со времени последней разбойничьей „чистки“ на Украине никто на Западе не хочет примыкать к кремлёвской сатрапии, продолжающей именоваться Советской Украиной. Рабочие и крестьянские массы в Западной Украине, в Буковине, в Карпатской Украине растеряны: куда повернуться? чего требовать? Это положение, естественно, передаёт руководство наиболее реакционным украинским кликам, которые свой „национализм“ выражают в том, что пытаются продать украинский народ то одному, то другому империализму в возмещение за обещание фиктивной независимости. На этой трагической смуте Гитлер основывает свою политику в украинском вопросе» [392].
Перелом в этой политике наступил в дни захвата Германией Чехословакии (см. гл. XXX), когда Закарпатскую Украину с согласия Гитлера оккупировали войска реакционного хортистского режима в Венгрии, незадолго до этого присоединившейся к Антикоминтерновскому пакту. Автономное правительство Закарпатской Украины, созданное гитлеровцами после Мюнхена, было распущено, а её территория была объявлена частью Венгрии. Украина оказалась, говоря словами Троцкого, «распятой между четырьмя государствами» [393] — СССР, Польшей, Венгрией и Румынией.
Объясняя, почему «Гитлер с таким шумом поднял вопрос о создании „Великой Украины“ и… с такой воровской поспешностью снял этот вопрос», Троцкий писал, что мотивы поведения Гитлера «надо искать, с одной стороны, в мошеннических комбинациях немецкого империализма, с другой стороны — в опасении вызвать дьявола, с которым трудно будет справиться. Карпатскую Украину Гитлер подарил венгерским палачам. Сделано это было, если не с явного одобрения Москвы, то во всяком случае в расчёте на такое одобрение. Гитлер как бы говорит Сталину: „Если б я собирался атаковать завтра Советскую Украину, я бы сохранил Карпатскую Украину в своих руках“. В виде ответа Сталин на 18-м съезде открыто взял под свою защиту Гитлера от клеветы западных „демократий“ [394]. Гитлер покушается на Украину? Ничего подобного! Воевать с Гитлером? Ни малейших оснований! Передача Карпатской Украины в руки Венгрии явно истолковывается Сталиным как акт миролюбия» [395].
