Содержательное единство 2001-2006 - Кургинян Сергей Ервандович (бесплатные полные книги .TXT) 📗
И нам придется признать, что эти трели являются по своей сути не бредом частного лица, а вполне репрезентативным политическим документом определенных, причем вовсе не маргинальных, сил.
В чем содержание репрезентации? Не заказа, не инспирации, а репрезентации? Что Соловей уловил и отразил в своих "трансгрессивных имплицитных ментальных репрезентациях"? Он уловил и отразил нечто, исходящее от этих сил. Для меня это смрад. Для кого-то – упоительное амбре.
В любом случае, пора готовиться к встрече с этими силами. Готовы ли мы к ней? Ведь речь идет о встрече с иными героями деструкции, нежели привычно ненавидимые господа либералы.
Если нет такой готовности, лучше перестать заниматься политикой. И благоразумно войти в число тех, кому Горбачев-фонд будет выдавать кокошники и компьютеры для "этнической трансгрессивной идентификации в шоу-резервации "а ля Русь".
Остаетесь в политическом поле и настаиваете на встрече? Пожалуйста!
Часть десятая. От Соловья и Ко к Байгушеву. От теоретиков – к операторам
Книга Александра Байгушева "Русский орден внутри КПСС" начинается словами: "Одна встреча во многом определила мои взгляды и мою борьбу". И тут же следует пояснение:
"В далекой моей молодости, в середине 60-х годов, когда меня молодым человеком профессионалы готовили на случай возможных нелегальных вояжей на Запад, со мной стала индивидуально заниматься дочка знаменитого Михаила Владимировича Родзянко. Старая, но еще поразительно красивая дама проживала в Швейцарии. Однако регулярно наведывалась в Москву, где в КГБ и АПН натаскивала будущих ряженых "немцев", не столько даже оттачивая на характерный беспроигрышный диалект во владении языком, сколько нажимая, чтобы не засыпаться, на манеру держаться в обществе, характерные бытовые детали, манеру есть и прочее, прочее.
Аристократическую даму расположило ко мне мое прохоровское происхождение (по матери). Дед мой, в молодости знакомец ее отца Родзянко, мне тоже кое-что успел порассказать. И, найдя кровно интересующую обоих нас проблему, мы с ней в наши "выходы в общество" – на концерты и выставки, в театры и рестораны по линии Интуриста, смешиваясь с немецкими туристами и практикуясь в немецком, – часами тайно беседовали на тему, исчезнет ли русская нация?"
Дальше – апелляция к Кожинову, которого его учитель Бахтин впервые индоктринировал в стратегический концептуальный антисемитизм. До того Кожинов был невинен и считал антисемитизм неприличным. Но Бахтин поведал ему о многом, показал непубликуемые отрывки из классиков. 50 купюр по еврейскому вопросу только в сочинениях Толстого. И Кожинов признался, что Бахтин перевернул его жизнь, открыл для него тему еврейского заговора. "Это открытие было для меня колоссальным переломом. В то время не было человека в мире, который мог вот так меня изменить. Мне до этого казалось, что сказать что-нибудь критическое об евреях значило проявить себя как человека неинтеллигентного."
Насчет Бахтина все интересно, но в другом смысле. В том смысле, что уже не раз говорилось (и не опровергалось), что Бахтина привез в Москву лично Юрий Владимирович Андропов.
Об этом говорит Евгений Киселев в своем юбилейном фильме об Андропове, показанном 15 июня 1999 года, а затем 15 июня 2004 года: "То ли из личных симпатий, а то ли из высших политических соображений, Андропов помог не только Юрию Любимову, но и, например, драматургу Михаилу Шатрову… Поддерживал "Литературку". Помог вернуться в Москву из ссылки выдающемуся литературоведу Михаилу Бахтину".
Но о том же говорит и Александр Хинштейн – день в день с показом юбилейного фильма об Андропове ("Московский комсомолец" от 15 июня 1999 года):
"…Именно Андропов …вернул в Москву из ссылки великого философа и литературоведа Бахтина".
Такое возвращение философа и литературоведа по личному решению шефа КГБ должно иметь мотивировку, соразмерную личности шефа КГБ. Я исхожу из рациональной целевой мотивировки. Кем бы ни был Андропов, у меня нет оснований сомневаться в масштабе его личности. И, соответственно, я полагаю, что не бытовые, не частные мотивировки (дети попросили, знакомые похлопотали…) руководили его поведением.
Находясь под плотным призором брежневской когорты – никак не мог этот постоянно подозреваемый шеф КГБ ориентироваться в своих действиях на чьи-то "фрондерские хлопоты", не соотносящиеся с его целями и интересами. А эти цели и интересы располагались в политике и только политике. Были связаны с властью и только властью. Так это происходит у любого масштабного, цельного человека. А Андропов был, безусловно, личностью и масштабной, и цельной.
ИНАЧЕ ГОВОРЯ, ЕСЛИ АНДРОПОВ ВЕРНУЛ БАХТИНА ИЗ ССЫЛКИ, ЗНАЧИТ, БАХТИН БЫЛ ЕМУ ЗАЧЕМ-ТО НУЖЕН. Этот философ и литературовед как-то размещался в пространстве властных целей Андропова. Занимал в этом пространстве какую-то, пусть даже очень периферийную, клеточку. Какую же именно?
С политической точки зрения (а здесь только она может иметь значение, филологически-философские хобби и чьи-то хлопоты, я повторяю, не в счет) Бахтин был важнейшим теоретиком такого непростого явления, как карнавал. Я не могу превращать свой анализ в философско-литературоведческое исследование, но твердо знаю, что перестройка совершалась по всем законам карнавального действа. Бахтин был основным нашим теоретиком так называемой смеховой культуры. И опять-таки, перестройка – это апофеоз культуры осмеяния, деструктивного смеха, разрушающего иерархии и обнажающего бездны.
Я не хочу сказать, что Бахтин сидел в секретных помещениях и разрабатывал перестройку по заказу Андропова. Но игнорировать данные линии пересечения, только и способные как-то соотнести шефа КГБ с опальным филологом, я не имею права.
Наконец, Бахтин был теоретиком (и апологетом – что ничуть не менее важно) раблезианского низа. А это очень сложное явление! Были любители трактовать Рабле как ренессансного критика церковного мракобесия. Это чушь собачья – и любой осведомленный человек не может не развести руками по поводу подобной наивной версии. Раблезианский низ, как и карнавал в целом, атаковали не церковь, а любую смысловую вертикаль. Именно любую! Тут опыт Рабле бесценен!
Почему бы, например, не атаковать с помощью неораблезианских формул такую смысловую вертикаль, как КПСС? Тут ведь что церковь, что КПСС – какая разница? Что деструкция средневекового смыслового универсума (прямая цель Рабле), что деструкция других смысловых универсумов (цель неораблезианцев)… Со структурно-функциональной точки зрения, которой блестяще владели все филологические западные школы, из которых черпал свои прозрения Бахтин, – это неважно. Принципы деструкции не зависят от смыслового наполнения.
Если же от структурно-системных абстракций переходить к социальной конкретике, то неораблезианство позволяло построить реальный мост между фрондирующей интеллигенцией и другими антисистемными группами – фарцовщиками, мясниками, парикмахерами, теневиками… Криминалом, в конце концов.
На самом деле, тут существовало почти непреодолимое препятствие. Интеллигенция строила свою фрондерскую линию на различных разновидностях духовного аскетизма. Ее социальные нормы определяли "Не хлебом единым" Дудинцева и "Иду на грозу" Гранина. Или "В поисках радости" Розова, где мещанской жене старшего брата и омещанившемуся старшему брату противостоят младший брат и младшая сестра. Младший брат рубит наследственной шашкой мещанскую мебель, которую жена старшего брата приволакивает в дом. А на ее слова: "Да, у нас есть трудности, нам многое надо купить. Но когда мы купим все…" – младшая сестра отвечает: "Все ты никогда не купишь, потому что ты прорва".
Враг этой интеллигенции – жирный чиновник в сталинском френче. Враг этой интеллигенции – мещанин-потребитель. На такой "платформе" строить союз с теневиками и фарцовщиками, согласитесь, трудно. Основу надо было изменить. Нужно было принципиальным образом реабилитировать в сознании интеллигенции "низ". Накопительство, обжорство, пороки, гедонизм. А реабилитировав, спросить: "Ребята, а где по этим параметрам слаще – у нас или в США?"
