Партия расстрелянных - Роговин Вадим Захарович (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Наиболее проницательные деятели русской эмиграции уловили одно из наиболее драматических последствий московских процессов — компрометацию большевистской партии. На предыдущих процессах начало заговорщической деятельности оппозиционеров датировалось 1932 годом, когда озлобленные своим поражением троцкисты и правые в стремлении вернуться к власти якобы вступили на путь государственной измены. Теперь же нити их «предательства» были протянуты в 1926, 1921 и даже в 1918 годы, а круг самих «предателей» неизмеримо расширился. Согласно материалам процесса, во главе ВКП(б), правительства, Коминтерна, Красной Армии, ГПУ на протяжении многих лет стояли заведомые негодяи, замаскированные сторонники капитализма и фашизма, продажные наймиты буржуазных разведок, провокаторы царской охранки и т. д. Поскольку лицо политической партии определяется её лидерами и идеологами, то большевистская партия представала некой клоакой, в которой с момента её основания барахтались люди, способные на самые низменные преступления. Московские процессы косвенно набрасывали тень и на Ленина, поскольку, согласно их «открытиям», почти все его ближайшие соратники оказались низменными уголовными преступниками.
Понижение авторитета большевизма и уничтожение его признанных руководителей вызвало глубокое удовлетворение в наиболее реакционных политических кругах. В дни процесса итальянский фашистский официоз — газета «Popolo d’Italia» писала: «Не стал ли Сталин тайным фашистом в связи с катастрофой ленинской системы?» [258] А сам Муссолини с удовлетворением заявлял, что «никто до сих пор не наносил идее коммунизма (пролетарской революции) таких ударов и не истреблял коммунистов с таким ожесточением, как Сталин» [259].
Отдавая себе отчёт в ослаблении экономической, политической и военной мощи СССР, вызванном великой чисткой, гитлеровская клика не только инспирировала заявления германской печати об обоснованности массовых репрессий в СССР, но и через свои секретные службы подбрасывала Сталину подложные документы, призванные убедить его в измене старых большевиков и генералов.
Обобщая широкий спектр суждений мировой печати о событиях, происходящих в СССР, Троцкий писал: «Может ли быть что-либо более постыдное, чем то безразличие, какое бюрократия проявляет по отношению к международному престижу страны? …Из организованных им процессов московское правительство выходит вконец обесчещенным. Враги, как и возможные союзники, оценивают его силу и авторитет несравненно ниже, чем до последней чистки» [260].
XVIII
Троцкий о московских процессах
За время третьего московского процесса Троцкий написал около двух десятков статей и заметок для мировой печати. Описывая своё психологическое состояние во время получения очередных сообщений из Москвы, он замечал: «Почти полтора года я живу почти непрерывно в атмосфере московских процессов. И тем не менее каждая новая телеграмма… кажется мне бредом. Я должен сделать над собой почти физическое усилие, чтобы оторвать собственную мысль от кошмарных комбинаций ГПУ и направить её на вопрос: как и почему всё это возможно?» [261]
Первые отклики Троцкого на процесс носили характер страстных эмоциональных инвектив. Едва ли можно встретить в какой-либо другой его статье более гневные и яростные слова о «системе тоталитарного самодурства и разврата», чем те, которые содержатся в статье «Каин Джугашвили идёт до конца». «Из-за спины „великого“ Сталина,— говорилось здесь,— глядит на человечество тифлисский мещанин Джугашвили, ограниченный и невежественный пройдоха. Механика мировой реакции вооружила его неограниченной властью… Подсудимые, из которых большинство выше обвинителей несколькими головами, приписывают себе планы и идеи, порождённые гением современного Кречинского и разработанные кликой гангстеров. Гонимые логикой капитуляций и падений, физически и морально раздавленные, терроризированные страхом за близких, гипнотизируемые политическим тупиком, в который их загнала реакция, Бухарин, Рыков, Раковский, Крестинский и другие играют страшные и жалкие роли по безграмотным шпаргалкам Ежова. А за стеной Каин Джугашвили потирает руки и зловеще хихикает: какой трюк он придумал для обмана солнечной системы!» [262]
Разумеется, Троцкий не мог ограничиться только эмоциональными обличениями, несмотря на их точность и выверенность силой разума. В своих откликах на процесс он выдвигал детальную аргументацию, способную убедить каждого честного человека в его лживости и сфабрикованности. Разыгрывался новый акт острейшего политического противоборства, на одном полюсе которого находился единовластный правитель огромного государства, обладающий колоссальными материальными ресурсами и гигантским аппаратом клеветы, а на другом — одинокий изгнанник, лишённый средств, отделённый тысячами километров от своих друзей и единомышленников и ограждённый непроницаемым кордоном от своей страны.
На каждое новое разоблачительное слово Троцкого Сталин отвечал новыми политическими убийствами и фальсификациями, послушно разносимыми услужливой коминтерновской прессой по всему миру. Взятый во враждебное кольцо Троцкий имел возможность использовать лишь единственное средство, которое оставалось в его распоряжении,— оружие логики и истины, обращённой к здравому смыслу и нравственному чувству мыслящих и честных людей на всём земном шаре.
Третий московский процесс представлял лабораторию гигантской лжи, превзошедшей своим цинизмом и беззастенчивостью все предыдущие судебные инсценировки. Он подтвердил предвидение Троцкого, высказанное во время процесса Радека — Пятакова: «Сталин похож на человека, который пытается утолить жажду солёной водой. Он вынужден будет инсценировать дальнейшие судебные подлоги» [263]. Следующий подлог представил советское государство «централизованным аппаратом государственной измены» [264], а всех членов ленинского Политбюро, за исключением Сталина, заговорщиками и предателями — даже в те времена, когда власть была сконцентрирована в их руках. Согласно картине, представленной на процессе, крупнейшие советские дипломаты (Раковский, Крестинский, Карахан, Юренев, Богомолов) состояли на службе у иностранных разведок. Подавляющее большинство народных комиссаров СССР и все главы правительств трёх десятков союзных и автономных республик, выдвинутые движением освобождённых национальностей, стремились расчленить Советский Союз и поставить его народы под ярмо фашизма. Во главе промышленности, транспорта, сельского хозяйства и финансов стояли почти сплошь вредители. Люди, отдавшие революционному движению 30, 40, даже 50 лет жизни (как Раковский), вели подрывную работу ради реставрации капитализма. Взятые суммарно, все эти обвинения, порочащие честь большевизма, превосходили даже клевету белой эмиграции, обвинявшей Ленина, Троцкого и других большевистских вождей в том, что они совершили Октябрьскую революцию по заданию германского генерального штаба.
Суммируя бесчисленные несуразности московских процессов, Троцкий писал: «Как часто бывает в жизни, „здравый смысл“ отцеживает комаров, но проглатывает верблюдов. Конечно, нелегко поверить тому, что сотни людей сами клевещут на себя. Но разве легче поверить тому, что те же сотни людей совершают ужасающие преступления, которые противоречат их интересам, их психологии, всему делу их жизни?.. Что более вероятно, спросим мы далее: то ли, что лишённый власти и средств политический изгнанник, отделённый от СССР химической завесой клеветы, одним движением мизинца побуждал в течение ряда лет министров, генералов и дипломатов изменять государству и себе самим во имя неосуществимых и абсурдных целей; или же то, что Сталин, располагая неограниченной властью и… всеми средствами устрашения и развращения, заставлял подсудимых давать показания, которые отвечают его, Сталина, целям?.. Чтоб окончательно победить близорукие сомнения „здравого смысла“, можно поставить ещё один вопрос, последний: что более вероятно — то ли, что средневековые ведьмы действительно находились в связи с адскими силами и выпускали на свои деревни холеру, чуму и падёж скота после ночных консультаций с дьяволом („врагом народа“), или же то, что несчастные женщины просто клеветали на себя под калёным железом инквизиции?» [265]
