Оппозиция: выбор есть - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Более того, все действительно научные социологические исследования 1989-91 гг. показали, что подспудные уравнительные («социалистические») идеалы не только не были подавлены в СССР, но обострились в огромной степени. Кризис идеологии, в поверхностном слое сознания, сочетался с резким неприятием капитализма, с «тоской по социализму» в подсознании. Отсюда и расщепление сознания, заливаемое водкой и преступностью.
Но если так, то совершенно необоснованны шаги коммунистов навстречу духовным основам капитализма. Они делают уступку тому откату, который произошел в идеологии, в самом верхнем слое сознания людей, но при этом вступают в конфликт с глубинными слоями их сознания. Это ведет к поражению стратегическому, никак не равноценному тактической победе от занятия малой идеологической высотки. В дальнейшем – это тоже изоляция.
Вернемся к аналогии с драмой крушения семьи. Человек еще в шоке, равнодушно смотрит, как собутыльники и проходимцы растаскивают его дом. И тут является резонер с розовым флагом и объясняет ему: «да, сам способ совместной жизни – в семье – показал свою несостоятельность, вишь, семья-то распалась. Но мы не можем согласиться и с абсолютизацией прституции как единственного правильного способа жизни мужчины и женщины. Надо переходить к „смешанной экономике“. Программа нашей партии такова: живи-ка ты, брат, с проституткой, но доходы ее делите по принципу социальной справедливости!». А человек на такого социалиста смотрит тупо и вообще перестает ходить на выборы.
Конечно, принять мою схему рассуждений – значит сильно усложнить жизнь оппозиции. Как легко было бы сегодня стряхнуть пыль с основ марксизма и начать бороться против новой буржуазии. Но это значит взять на вооружение теорию, которая описывает человека рационального – человека не в страстном состоянии, а ищущего своей выгоды на стабильном рынке, при эквивалентном обмене. Наше состояние марксизм не описывает и выхода из него не указывает. Следовать сегодня просто классовой теории – путь к вечной борьбе, но не к победе. По этому пути пошли поляки и венгры, и они тем самым будут помаленьку добиваться лучших условий эксплуатации. Но они могут себе позволить эту роскошь, т.к. не рискуют потерять то, что вот-вот потеряем мы – Россию. Нам нужна только победа, новое собирание людей в народ.
Возможно ли это в принципе – вопрос не только нерешенный, но даже не поставленный. А в нем суть. Ведь альтернатива – это выполнение именно того проекта, который пытались осуществить архитекторы перестройки. Превращение русского человека в жалкое подобие протестанта англо-сакса, распыление народа на атомы-индивиды. Можем ли мы восстановить наше солидарное общество, снова сделать народ семьей (даже «женившись на другой»)? Гарантии нет. Сможем ли мы превратиться в протестантов и «жить, как там»? С гарантией можно ответить, что нет, не сможем. Внутренний душевный конфликт будет разрешен, как в Югославии – через саморазрушение. Пройти придется по лезвию ножа, а для этого нужна ясная голова.
1995
Ни капитализма, ни классовой войны!
Главный стратегический выбор оппозиции мало-помалу проясняется. Он зависит от того, какие силы возьмут на себя возрождение социалистического проекта и каким будет этот проект. Правильный марксизм говорит: могильщик буржуазии – рабочий класс. Это самая организованная сила, которой нечего терять, кроме своих цепей, завоюет же она весь мир. Если отрицается революция, путь к социализму – через постоянное, шаг за шагом, «ограничение» капитала профсоюзами и государством. Рынок (а суть его не в продаже товаров, а в продаже денег и рабочей силы) укрощается законами и маневрами государства, имеющего большие средства. Это социал-демократия, наилучшим образом представленная в Швеции и ФРГ.
Россия (а потом Китай) пошли по «неправильному» пути. Здесь произошли революции без развитого капитализма, рабочий в душе еще был крестьянином, крестьянство же стало главной вооруженной силой и главным источником средств для индустриализации. Укрощение капитала было быстрым и радикальным, не через общественный договор и парламент, а прямым действием. Рынок рабочей силы и денег был ликвидирован. Процесс пошел по совсем иному коридору, вне социал-демократии, хотя очень многое могло быть внешне похоже.
Выбор, причем фатальный, в том и состоит: восстановить ли движение по тому же коридору, что мы шли (с устранением перекосов, ошибок, деформаций, о которых только и говорили перестройщики) – или попытаться перескочить в «правильный» коридор, с «доразвитием» капитализма, обретением классового сознания и освоением всего арсенала борьбы пролетариата.
Как же делится оппозиция относительно этого выбора? Об антикоммунистах особенно говорить нечего, у них позитивного проекта нет. Они мечтают о Великой России, проклинают демократов, но стесняются изложить свою утопию. Можно ли представить себе, как видит возможное будущее России Шафаревич или Астафьев? Нет, у них все кончается на отрицании. Возможно, есть подспудная вера: пусть сейчас Россию расчленят, столкнут в «третий мир», типа Нигерии, ну, ограбят и стравят народы – но потом каким-то образом она воспрянет и вновь станет могучей и независимой. Без коммунистов и без демократов – одно православие. Но ведь даже если удастся перехватить власть у Чубайса, в рамках капитализма нет возможности ни отвести загребущие руки, ни вновь запустить промышленность. Мотор заглох, и нет искры (да и топливо уходит на сторону).
Что же до коммунистов, их условно можно разделить на два течения: державников и марксистов-ортодоксов. Их обычно связывают с лидерами, и это мешает разобраться. Лучше попытаться из суммы их тезисов и призывов, довольно противоречивых, выявить их проект. Такой анализ бывает неприятен, но полезен.
На мой взгляд, ортодоксы исходят из упрощенной теории Маркса («советского марксизма»), идеализируют рабочий класс с его революционной сутью. Вот их схема: в России разыгрывается конфликт «дикого» капитализма периода первоначального накопления с рабочим классом. Задача – быстрее разжечь классовое сознание рабочих и повести их на борьбу испытанными методами. Все время зовут на политическую стачку при полном отсутствии какого бы то ни было ответа рабочих. При этом, как ни парадоксально, имеют в виду через классовую битву добиться именно продолжения советского проекта, неправильного с точки зрения марксизма. В этом противоречие: реставрацию советского общества пытаются осуществить методом, означающим его разрушение, его раскол на враждебные классы.
Державники же предлагают «отложить» классовую битву, сплотив на нынешнем этапе все патриотические силы, включая предпринимателей, для отпора антинациональным силам, которые пытаются расчленить Россию и превратить ее в сырьевой придаток. Они против обвальной приватизации, против дикого капитализма. Один секретарь КП РФ пишет: мы не зовем к оружию, но пусть людям платят нормальную зарплату и вовремя. Странная дилемма, вроде бузины и дядьки. Но главное, непонятно: если бы звали к оружию, то ради чего? И что значит нормальная зарплата? Ведь есть две нормы: или зарплата по труду (социализм), или зарплата по цене рабочей силы (капитализм). Судя по контексту, КП РФ соглашается на второе, и представляет это не как вынужденный компромисс при отступлении, а как нечто нормальное.
Следовательно, державники не ставят вопроса о восстановлении советского проекта, а принимают возможность «хорошей» рыночной экономики, при которой социальный мир а то и гармония будут достигнуты благодаря патриотизму, соборности и православию. Эта утопия противоречива даже в плане державности, ибо предприниматели-патриоты, если бы они и появились, оказались бы абсолютно неконкурентоспособны перед капиталистами-хищниками, вступившими в союз с иностранным капиталом. Реально эта утопия может служить лишь прикрытием для программы мирного наделения новой буржуазии собственностью и перехода всего проекта в коридор социал-демократии. Вроде того, как складывается социал-демократия в рабочем движении Бразилии. Державники даже не пытаются объяснить, каким же образом «рыночная» Россия сможет избежать ее переваривания мировой капиталистической системой и не превратиться в сырьевой придаток (пусть и с дешевыми атрибутами «великой державы»).
