Перестройка как преступление - Платонов Олег Анатольевич (мир бесплатных книг TXT) 📗
— А был ли слух, что царя похоронили в другом месте, а не в Ганиных Ямах?
— Что-то было, всякое говорили, мол, у Царских Ям только шубы да платья зарыты, а тела их в болотах спрятаны.
«Да нет, — вступает в разговор Тамара Казимировна Семенченко, — царь был у Гати расстрелян и потоплен в болоте. Дядя Миша Криворотов, когда мы ходили со взрослыми на покос возле поселка Гать (раньше там болото было, а через него шла гать, выложенная шпалами), все пугал нас костями царя и царицы. Все говорил, я знаю, где царь зарыт. Даже показывал колодец, из которого он пил воду, когда его везли на расстрел»(!).
Еду к поселку Гать. Вот это поле, бывшее болото, через него была гать, стлань. В войну здесь находился танкодром. По этому болоту на шпалах (отсюда и стлань) испытывали танки.
«Я сейчас вам покажу могилу, где похоронены царь и его семья. Там сейчас есть надгробие, — говорит нам грибник, приехавший из Свердловска. — Вот Царский лес, а рядом с железной дорогой рощица, а в ней бетонная пирамидка без указания, кто здесь лежит». Еду, смотрю — действительно чья-то заброшенная безымянная могила, каких много на Руси. Кто поставил бетонную пирамидку — полная тайна, кто под ней лежит, никто не знает, кого бы ни спрашивал. Только некоторые считают, что именно здесь покоится Царская семья.
В общем, после всех поисков и расспросов пока никакой ясности нет. Необходимы точные описания того, как проходила дорога в 1918 году. Обращаюсь к работам Соколова и Дитерихса. Итак, от Ипатьевского дома дорога на Коптяки шла по Вознесенскому проспекту, поворачивала направо по Главной улице города и возле ипподрома выходила к Верхне-Исетскому заводу. Пройдя завод, дорога пересекала казанский и пермский железнодорожные пути и шла по густому смешанному лесу, тянувшемуся вплоть до Коптяков не менее 12 верст. Примерно в трех верстах от пермской железнодорожной линии дорога пересекала еще и разъезд № 120, горнозаводскую железнодорожную линию. Но до этого примерно на середине расстояния она раздваивалась и подходила к горнозаводской линии двумя ветками: северной — к переезду у будки № 184, севернее разъезда № 120, и южной — к переезду у будки № 185, южнее этого разъезда.
Кстати говоря, на северной ветке, не доходя шагов 150 до железнодорожной линии, есть топкое болотистое место; здесь рано утром 19 июля возвращавшийся из Коптяковского леса к городу в сопровождении конных ермаковских головорезов и 4—5 коробков (телег) грузовой автомобиль застрял в трясине, люди с автомобиля и ермаковские подручные ходили к будке № 184, взяли из сложенного у будки штабеля шпалы и сложили на трясине помост, по которому и прошел грузовик. Южная ветка коптяковской дороги, перейдя через переезд у будки № 185, поворачивала вдоль полотна железной дороги и у будки № 184 соединялась с северной веткой. собственно, здесь и начинался коптяковский лес.
Итак, если информация Юровского достоверна, то выезжать из коптяковского леса преступники могли только здесь. Надо искать старожилов. Опрашиваю многих, никто не помнит или живут здесь недавно. В поселке Шувакиш знакомлюсь с толковым, основательным человеком, старожилом этих мест, который соглашается показать, как шли дороги в то время, — его отец был здесь лесником. К нему я выехал по лесной дороге от Царских Ям. Возле Шувакиша дорога прерывается строительной площадкой какого-то предприятия, и здесь ее уже не найдешь. Меня интересует, как и где в 1918 году можно было пересечь железную дорогу в направлении к Московскому тракту, куда чекисты хотели увезти свои жертвы. Таких мест, по мнению старожила Ивана Афанасьевича, два. Дорога была накатанная, хорошая, но конная. На лошадях по ней возили древесный уголь из коптяков в Верхне-Исетский завод. Один переезд был метров на 50 правее нынешнего, а другой на 100—150 метров левее. Но главная дорога, по его мнению, шла левее.
Рассматриваю место правого переезда. Влево от него проходит старая заброшенная дорога, ведущая в лес (ее пересекает полотно недавно построенной железной дороги), правее идет асфальт недавно построенного шоссе. («Но в 1918 году здесь были лес и болота, а дороги не было», — утверждает Иван Афанасьевич.) Значит, если они пересекали здесь, то могли ехать только по ныне заброшенной дороге.
Выхожу к месту левого переезда. Здесь еще после войны стояла сторожка путевого обходчика. Пересекаю рельсы, на том месте, где был переезд, отчетливо видно продолжение грунтовой дороги. Где они могли застрять? Не так далеко от дороги есть низкое место, оно называется Поросенков лог, проезд через него был устлан шпалами. Место было глухое. В году 30-м путевого обходчика вместе с женой убили неизвестные, а в будке поселили военных. Если команда Юровского и застряла, то в Поросенковом логе, не так далеко от места возникшего в 80-х годах кладбища. Таково мнение Ивана Афанасьевича. Я с ним соглашаюсь, хотя не вполне уверен. Позднее мне все-таки удается установить, что место предполагаемого захоронения Царя заасфальтировано. Асфальт прошел по дороге, которая идет от нынешнего переезда.
В расследовании цареубийства посильную помощь мне оказывали уральские патриоты, создавшие объединение «Уральский союз» с собственным печатным органом. Душой этого союза был Юрий Васильевич Липатников, бывший главный редактор журнала «Уральский следопыт». Юрий Васильевич живо интересовался результатами моего расследования, сводил с нужными людьми и прежде всего с краеведами.
Уже в 1989 году Липатников стал открыто выступать против Ельцина, разоблачая его тесные связи с сионистскими кругами. Тогда многие об этом ничего не знали. На выборах в депутаты Российской Федерации он стал кандидатом от Свердловска, вступив в соперничество с Ельциным, которого активно поддерживала местная еврейская организация «Атиква». Липатников и его соратники сумели организовать ряд кампаний, в которых разоблачались махинации и подрывная деятельность членов «Атиквы». Некто Хаскелевич открыто грозил убить Липатникова. Члены «Атиквы» всячески препятствовали моему расследованию цареубийства, распуская слухи, что я приехал из Москвы как боевик «Памяти», в результате чего я долгое время не мог получить разрешения на работу в областном архиве. с помощью Липатникова такое разрешение мне все же получить удалось. Липатников был одной из первых жертв среди лидеров патриотического движения. В 1994 году его сбил автомобиль, скрывшийся затем, как мне рассказывали, с места происшествия.
...В июле 2006 года я снова приехал в Екатеринбург. На этот раз как паломник к трагической святыне русской монархии. На месте убийства Царской семьи вырос величественный храм-памятник на крови во имя святых Царственных страстотерпцев, возвышающийся над городом как укор всем русским, не сохранившим царя. А в коптяковском лесу вокруг Ганиной Ямы, словно сказочный китеж-град, возник монастырь святых Царственных страстотерпцев. На месте дремучих зарослей, под которыми когда-то мы жили в машине, вознеслись семь прекрасных деревянных храмов, в каждом из которых совершаются непрерывные богослужения во славу русского царя. В июле 2006 года в Екатеринбурге собралось около 15 тысяч паломников со всей России и из-за рубежа, тысячи из них пришли пешком из Саратова, Нижнего Новгорода, Тамбова и других городов.
В ночь с 16 на 17 июля в храме-памятнике на Крови совершалось торжественное богослужение — акт покаяния русского народа и торжества Православия над всеми силами зла. Огромный собор вместил в себя только часть паломников, большинство же молилось возле стен храма. По окончании богослужения в 4 часа утра все собравшиеся направились крестным ходом к Ганиной Яме в монастырь святых страстотерпцев. Весь путь к монастырю в 20 км 15 тысяч участников крестного хода проделали без единой остановки за 5 часов, а впереди всех с иконой шел архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий, за которым с трудом успевали даже молодые священники и монахи. В этом молитвенном шествии, мощном духовном подъеме с паломниками шла сама святая Русь. Я, опытный паломник и путешественник, физически тренированный человек, раньше не мог даже подумать, что сумею одним махом прошагать 20 километров, тем более после длительной ночной службы. Но я прошел, как и многие тысячи других людей. Такова была сила духовного подъема, охватившего нас, наша вера в Царское дело.
