Почему Америка наступает - Паршев Андрей Петрович (книги онлайн полные TXT) 📗
Увы, к сожалению, корни проблемы ведут в прошлое. Получается, что к 1991-му г. Госплан имел дело с недостоверными, преувеличенными данными. Почему так получилось? Я думаю, вследствие бюрократической системы управления.
Думаю, что на всех этапах оценки запасов причастные должностные лица были заинтересованы в оптимистичных оценках. Вполне возможно, что не из-за материальной заинтересованности (расспросите знакомых геологов, может быть, они вам что-то расскажут). Это обычное свойство любой бюрократической системы – говорить об успехах громко. Для иллюстрации этого свойства обычно рекомендуют «законы Паркинсона» – я же предлагаю на первый взгляд не относящуюся к делу книгу.
Советский поэт Евгений Долматовский, кроме того, что был хорошим поэтом, еще и написал документальную книгу о войне. Летом 1941-го был на юге Украине такой эпизод – две наших армии, 6-я и 12-я, были оттеснены от основных сил и после тяжелых боев погибли. По сути, они «израсходовались» – не то, чтобы немцы принудили их к капитуляции, просто не только солдат, но даже и армия не может долго воевать автономно – без восполнения потерь и израсходованных запасов, без непрерывного подвоза пополнений, боеприпасов и материалов.
Долматовский в этих боях был ранен, его, привязанного к лошади полотенцем, выводили из зоны боев, он попал в плен, бежал – в общем, испил чашу до дна. И в своей книге «Зеленая Брама» (так назывался лес, где разыгрался последний акт трагедии) он, кроме прочего, исследует один частный вопрос: в немецких послевоенных источниках по итогам битвы говорится о 100 тысячах пленных. Эта цифра совершенно несуразна, такого не могло быть (в двух армиях было к началу сражения меньше бойцов), да Долматовский и сам говорил с бывшими сослуживцами, сидевшими в «Уманской яме» – концлагере, где в нечеловеческих условиях содержались пленные бойцы и командиры 6-й и 12-й армий. Они могли оценить, сколько в действительности осталось людей – 100 тысяч никак не получалось.
И ему удалось проследить по трофейным документам, как, на каких этапах, от нижестоящих к вышестоящим, от одного германского военачальника к другому, первичные, относительно правдивые цифры росли и росли. И из более-менее достоверных 35 тысяч, большинство из которых, кстати, были просто ранеными из медсанбатов и госпиталей, получилось сначала 70 тысяч (умножили вдвое), потом до 100 тысяч. Это, в общем, не вранье – ведь и 35 тысяч, и 70 – «до 100 тысяч»! Так на самом верху и получились фигурирующие сейчас в западных публикациях, кругленькие 100 тысяч, а оттуда – попали в творения наших неразборчивых «историков».
Очень поучительный пример, да и книга сама по себе интересна, не только для любителей военной истории. Не припомню где-либо в литературе таких хороших, а главное, реальных иллюстраций бюрократического наращивания отчетных данных. Хотя, что греха таить, и сам отчеты составлял.
Нужно хорошо представлять себе, что эти приписки – не свойство одного только гитлеровского вермахта. Любая бюрократическая система, советская она, японская или американская, неизбежно преувеличивает собственные достижения, и противостоять этому может только независимый и вышестоящий орган, причем исключительно драконовскими методами. Так, в нашей армии, благодаря системе премирования за уничтоженные самолеты и танки, приписки по этим статьям наказывались как финансовые злоупотребления. Там же, где эта система не действовала – и у нас врали не хуже немцев. Когда подчиненный осторожно осведомился у составлявшего реляцию Суворова, не многовато ли, мол, пишем убитых врагов, полководец ответил: «А что их жалеть, супостатов?».
Трагикомичный пример приводился в полемике по поводу американских авиационных потерь в Корее за войну 1950—53 гг. Естественно, американцы их признавали по минимуму – по-моему, около 114 единиц. Советские и северокорейские сведения были другими – около 2700 единиц, но ведь и мы могли преувеличить свои успехи. Но по отчету американской же спасательной службы 5-й воздушной армии, отчитывавшейся за эвакуацию сбитых летчиков с вражеской территории, только из Северной Кореи было вывезено более 1000 человек! Как резюмирует Ю. Мухин, «сразу всем одинаково врать просто технически невозможно». Также американские технические службы сообщили о выходе из строя во время корейской войны 4000 единиц авиатехники. Если учитывать, что небоевые потери часто равны боевым, если не превышают их – то итог составляет около 2000 единиц – ближе к нашей статистике, а не американской.
Привожу данные примеры искажения отчетности лишь потому, что они выглядят привлекательно. Но в бизнесе вопиющих случаев фальсификации больше, и гораздо более значительных. Но они, как правило, были малоизвестны, причем в экономике западного типа ни одна компания не торопится заявлять об убытках, но зато громогласно объявляет о прибылях. У нас немного иная экономическая ситуация, когда даже банкротства кому-то бывали на руку – а раз так, то и они фальсифицировались.
Судите сами – в современных условиях кого и когда наказывали за искажение данных о ресурсах нефти? Да еще и прогнозных? Спасибо, что хоть какую-то информацию дают, ведь не обязаны. Следовательно, если необходимость существует, то данные по резервам могут быть искажены, особенно если это в чьих-то интересах, и не стоит негодовать, нужно просто относиться к любой информации с конструктивным недоверием, «по-бухгалтерски».
Короче говоря, официальные данные по запасам нефти в СССР были скорее завышены, чем занижены. Но и в современной России эта «повышательная тенденция» продолжает действовать, отчасти уже по другим причинам. Как известно, нефть у нас приватизирована; но нынешние владельцы российской нефти постоянно испытывают инвестиционный голод, хотя это одна из немногих в принципе финансово привлекательных отраслей. Естественно, заинтересовать инвестора – и нашего, и иностранного – легче компанией, имеющей много ресурсов. Поэтому лучше говорить, что у тебя нефти много, чем мало. Я не говорю о сознательном обмане – это дело наказуемое, не юридически, так по-иному – но и такое случается. Не слишком афишируются случаи, когда в уже разведанном месторождении вдруг не оказывается нефти, надеюсь, это не массовое явление.
Можно ведь приводить верхнюю границу оценок, диапазон всегда есть. Статистика в этой сфере вообще запутана донельзя, примеров – тьма. Инна Гайдук, в «Нефтегазовой вертикали» (No 6 за 2001 г.) отмечает, что у нас ухитрялись потребить и экспортировать в полтора раза больше дизельного топлива в год, чем произвели. Расхождения в десятки миллионов тонн. Особенно если учесть, что в сообщениях о себестоимости добычи нефти наши компании допускают совершенно непонятные «прыжки» (внутрикорпоративные цены на нефть обосновываются себестоимостью, а чем ниже внутренняя цена на нефть, тем больше получат прибыли «дочки» экспортеров). Так долго ли напутать в прогнозе?
Интересен также вопрос – а США? Можно ли верить сведениям о трех млрд. тонн нефти в доказанных запасах? К тому же, с учетом давешних примеров, эти три миллиарда можно, вроде бы, умножить в несколько раз?
Если кто-то из американцев прочтет эту книгу, я думаю, никто из них не обидится на следующее мое утверждение: американцы при желании могут надуть кого угодно. И фальсификации отчетной информации их учить не нужно – примеры 2002 г. под рукой – но не думаю, что скандалы с Энроном, Ксероксом и Волдкомом – признак неожиданного и спонтанного падения нравов.
Боюсь, что ссылаться на пуританский дух отцов-основателей не стоит. Мало ли что было в 50-х – 60-х гг.? Тогда нефть добывали люди старого закала. Теперь, после кризиса 70-х, информация о запасах нефти в США стала сильнейшим фактором ценообразования на мировом уровне. И отцы-основатели (люди достаточно деловые) прекрасно знали Первое Правило Большой Экономической Игры: «продавай дорого, а покупай дешево».
США не продают нефть, они ее покупают, и гораздо больше, чем добывают сами. И насколько им выгодно держать высокими цены на программное обеспечение и гражданскую авиатехнику, точно так же им выгодны низкие цены на нефть, пусть даже это приводит к разорению некоторых собственных нефтепроизводителей.
