Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России - Кургинян Сергей Ервандович (книги без регистрации txt) 📗
Довольно часто аналитики и комментаторы цитируют речь Мухаммада Али Джинны (от 11 августа 1947 г.), в которой он говорил о своих светских и либеральных идеалах. Но Джинна произнес также множество других речей, в которых развивал теорию «двух наций». Мало кто помнит, что он сказал в 1940 году. Вот его слова: «У индусов и мусульман разные религиозные философии и социальные обычаи, разная литература. Они не породнятся и не разделят ломоть хлеба. Воистину они принадлежат к двум разным цивилизациям, которые, большей частью, основаны на противоположных идеях и концепциях»11.
Говоря об Индии, Джинна ошибался. Наше общество развилось до такой стадии, когда индусы и мусульмане создают смешанные браки и сидят за одним столом. Задача Индии в том, чтобы сохранить сплав, который временами кажется несовершенным, задача остального мира – создать такой сплав.
Лидер партии «Джамаат-е-Ислами» Маулана Маудуди ратовал за принятие «Резолюции о целях», которая была одобрена в 1949 г. и должна была гарантировать потенциальное превращение Пакистана в теократическое государство14. В 1985 г. генерал Зия-уль-Хак включил ее положения в конституцию и, таким образом, ускорил движение страны в сторону теократии.
Второй этап - это годы «холодной войны», когда Пакистан, в первую очередь, для того, чтобы защитить себя от более сильной и крупной Индии, искал гарантий безопасности в союзах под руководством США. На этом этапе религия не занимала главенствующего положения в умах большинства пакистанцев, но генералы и политики не стеснялись использовать ее в политических целях. К 1958 г. слабая политическая система пала жертвой амбициозных генералов и позволила им взять в свои руки управление страной. Образовавшийся политический вакуум с течением времени призваны были заполнить консерваторы. Современные и просвещенные пакистанские генералы, такие как Айюб Хан, неизменно потакали религиозным лобби, когда, говоря о национальном самосознании, отдавали предпочтение религии, а не региональной и этнической принадлежности. В 1962 г. Айюб Хан сказал: «Своим появлением Пакистан обязан идеологии, которая не верит в различия цвета кожи, расы или языка. Неважно, бенгалец ты, синдхи, патан или пенджабец – всех нас соединяют узы ислама»15.
Именно при Айюб Хане был создан Совет исламской идеологии с тем, чтобы исследовать законы на предмет их соответствия религии. И со временем критика Пакистана стала означать критику ислама. Пакистанская молодежь воспитывалась на ненависти к Индии. Пакистанцы убедили себя, что наличие мира в регионе означало бы признание превосходства Индии.
Разгром Индии в войне с Китаем в 1962 г., смерть Джавахарлала Неру, китайские ядерные испытания в 1964 г. подтолкнули Пакистан в 1965-м к авантюре, направленной против Индии. И снова прибегли к религии. Исходя из представления о том, что мусульманский Кашмир поднимется против индуистской Индии, в Индию были засланы лазутчики. Но восстание в Кашмире не состоялось, план Пакистана провалился, а Айюб вынужден был уйти в отставку.
Третий этап 1970-х годов ознаменовался крушением теории «двух наций», когда Восточный Пакистан откололся и стал республикой Бангладеш. Каждая неудачная антииндийская кампания превращала Пакистан во все более исламское государство. Муллы утверждали, что Пакистан проиграл, поскольку был недостаточно исламским, а армия заявляла, что пострадала, поскольку не была достаточно сильна. Таким образом, и те, и другие от каждого провала оставались в выигрыше.
Пришедший к власти либерал и социалист Зульфикар Али Бхут-то, начавший новый этап в отношениях Пакистана с Китаем, пытался укрепить свои позиции, заигрывая с исламскими фундаменталистами. В 1974 г. он уступил их требованию признать общину Ахмадийа немусульманской, а позднее выказал свою лояльность к определенным мерам по исламизации, которых добивалось движение «Низам-и-Мустафа». Новая образовательная политика 1972 года также провозгласила ислам краеугольным камнем пакистанского общества. Было предложено отразить это в учебных программах.
В 1977 г. Бхутто лишился власти, и фанатик Зия-уль-Хак энергично приступил к исламизации пакистанского общества, включая и армию. Он допустил «Таблиги Джамаат» в вооруженные силы Пакистана и активно подталкивал пакистанское общество к движению в сторону религиозного консерватизма.
Четвертый этап - период афганского джихада. В 1980-е годы происходил быстрый рост джихадистских организаций, богатых деньгами и оружием. Это был также период расцвета отношений между ЦРУ и Межведомственной разведкой Пакистана (ISI), которые финансировали джихад. При этом могущество и богатство ISI росло. В том, что Зия-уль-Хак являлся союзником США, не было явного противоречия. Американцы, по-видимому, не возражали против того, что Зия наращивает исламизацию Пакистана. Зия-уль-Хак, в свою очередь, также не видел никаких противоречий между своей политикой джихада и статусом стратегического союзника Соединенных Штатов.
Накопленный опыт предстояло использовать впоследствии. На сцене афганского джихада в качестве активных и фанатичных его участников появилось несколько воинствующих и сектантских организаций. Они представляли обскурантистское, панисламистское мировоззрение и находились в жестком противостоянии западным ценностям и Индии. Первой начала действовать «Харкат ул-Муджахедин», претерпевшая несколько последовательных перевоплощений, по мере того как она дробилась. Большинство этих и других группировок, таких как «Лашкар-и-Тайба», «Сипах-е-Сахаба», «Лашкар-е-Джангви», а впоследствии и «Джайш-е-Мохаммед», набиралось из провинции Пенджаб. Многие боевики проходили обучение в Афганистане. Пенджабский фактор в афганском джихаде всегда был значительным, как это происходит и сейчас, в случае с группировкой «Техрик-и-Талибан Пакистан». Несмотря на то, что организация «Лашкар-и-Тайба» появилась немного позже и не принимала активного участия в джихаде, она была вовлечена в деятельность «Международного исламского фронта джихада» Усамы бен Ладена. Ей предстояло стать любимой террористической группой ISI, действующей в Кашмире и других областях Индии с 1990-х годов и до настоящего времени.
Пятый этап - это период 1990-х после дистанцирования США от Афганистана, произошедшего вслед за выводом советских войск в 1989 г. Это было бурное джихадистское десятилетие. Вдоль пакистано-афганской границы, как грибы, выросли джихадистские медресе. Их многочисленные выпускники не видели никакой ближайшей цели, а пакистанское общество на этом этапе испытывало неудобство от наличия такого количества не занятых ничем джихадистов. Многие закаленные в боях джихадисты нашли себе применение в Боснии и Герцеговине, Чечне, Узбекистане, Таджикистане и, разумеется, в Джамму и Кашмире. Это были урожайные годы для исламистов и рядовых бойцов-джихадистов.
Начиная с 1989 г., по мере того как пакистанские службы стали брать под свой контроль сепаратистские силы, в Джамму и Кашмире активизировались выступления мятежников. Неумелые действия индийского правительства были причиной такой вспышки в Сринагаре в 1989 г., как раз в момент вывода советских войск из Афганистана. После периода затишья Пакистан увидел в этом удобную возможность оживить сепаратистское движение в Кашмире.
Разрушение мечети Бабри Масджид в Айодхъе, в североиндийском штате Уттар-Прадеш, в декабре 1992 г. воспламенило гнев мусульман. В 1993 году он вылился в массовые беспорядки в Мумбаи и организованные там с помощью ISI взрывы бомб. Необходимо отметить, что инциденты в Мумбаи не были связаны с Кашмиром, и мусульмане в других частях Индии никогда не увязывали эти проявления недовольства с выступлениями кашмирских мусульман.
1990-е годы оказались сложными для индийского государства. Пакистанцы снаряжали одну террористическую группу за другой, прибегая к тактике джихада в качестве мести за 1971 г. (отделение Восточного Пакистана при поддержке Индии – прим. редакции). Это устраивало и джихадистов с их мечтой о создании халифата на территории Индии, и пакистанских военных с их стремлением расколоть страну.
