Экспорт революции. Ющенко, Саакашвили... - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (лучшие книги онлайн txt) 📗
Сами правые осознали этот сдвиг еще раньше. Председатель правой фракции Госдумы А.С.Вязигин писал князю Д.П.Голицыну 30 ноября 1915 г.: «Трудно сказать, кто более революционно настроен, правые ли низы или левые интеллигентные круги. Характерно, что недовольство объединяет и тех, и других» 374.
Если бы образованный слой России с середины ХIХ века не был так проникнут евроцентризмом (в версии либерализма и марксизма), что позволило бы раньше созреть партиям “цивилизационной” (а не классовой) борьбы, то Россия избежала бы Гражданской войны (а может быть, и свержения монархии, о чем размышляли и консерватор Леонтьев, и “стихийный сталинист” Солоневич). Если бы большевики не были вынуждены принять жесткую марксистскую фразеологию, к ним примкнуло бы множество людей из «привилегированных» сословий, которые цивилизационно были не просто близки к советскому проекту, но жаждали его. От активного участия в советском строительстве на первом, самом трудном этапе не были бы отстранены едва ли не большая часть купечества, буржуазии, духовенства и старой русской интеллигенции.
Тогда такой возможности история нам не дала. Только марксизм мог в тот момент соединить мировоззренческую матрицу русского общинного коммунизма с рациональностью Просвещения. И только этот новый «образ истинности», соединивший идею справедливости с идеей развития, позволил России вырваться из исторической ловушки периферийного капитализма и совершить рывок, на инерции которого мы протянули еще целых полвека после Второй мировой войны.
Партия большевиков строилась в соответствии не с формационным, а с цивилизационным подходом – и уже на первых этапах стала «орденом меченосцев», а не торговцем на политическом рынке программ и голосов. Природа большевиков видна и в том, что в ходе дальнейшего развития советского общества КПСС вообще перестала быть партией в строгом смысле слова, а стала чем-то вроде постоянно действующего собора, т.к. включала в себя представителей всех “сословий” и профессий, всех национальностей и всех местностей. “Классовая” оппозиция была из нее вычищена, даже с удивительной избыточной жестокостью. Эта партия отражала структуру общества и тип власти, сложившиеся в российской цивилизации в ХХ веке.
Опыт последних 15 лет показал, что в РФ не произошло разделения общества на враждующие классы – “новые русские” выделились в особый малый народ, квази-этнос. Социокультурные архетипы большинства населения России оказались очень устойчивыми, и гражданского общества западного типа не возникает – не сложилось той многопартийной системы, о которой говорили демократы в начале 90-х годов. Предполагалось, что система таких партий «нарежет» общество по социальным интересам, на классы. Этого не произошло, и реально в качестве партий мы имеем два осколка КПСС – “Единую Россию” (“КПСС от райкома и выше”) и КПРФ (“КПСС от райкома и ниже”). Остальные партии, возникшие при временном сдвиге интеллигенции к социал-демократии и либерализму, сникли.
Построение власти на многопартийной основе было с недоверием воспринято в массовом сознании. В 1995 г. ВЦИОМ опубликовал большой обзор результатов социологических опросов “Мониторинг перемен: основные тенденции”. Вывод таков: “И старая, и новая идеологическая мода побуждает добрую половину респондентов склоняться к признанию несовместимости отечественного образа общественной жизни с “западной демократией”. Сравнение двух замеров, разделенных полутора годами, – да еще какими [замеры делались в июне 1993 г. и в октябре 1994 г.]! – показывает, что перед нами не просто показатель настроения, а установка, что-то вроде канона общественного сознания россиян. Это не усредненная, а поистине универсальная установка, разделяемая – в неодинаковых, впрочем, пропорциях относительным и абсолютным большинством практически во всех наблюдаемых категориях респондентов”. В 1994 г. 33% опрошенных посчитали, что “многопартийные выборы” принесли больше вреда, и 29% – что больше пользы. С тех пор отношение изменилось несущественно.
За последние годы происходит преодоление мировоззренческого раскола общества и даже идейно-политического разделения, группы населения опять стягиваются в народ. Радикальная группа «новых русских» превратилась в маргинальную. Руководитель аналитического отдела ВЦИОМ Л. Бызов сообщает: «Лишь 26,2% опрошенных считают фактор идейных и партийных различий в обществе „весьма значимым“, а 33,5% – вообще „малозначимым“… Продолжалась за минувший год и деградация традиционного идейно-политического деления общества по принципу „левые“ – „правые“ – „патриоты“. В середине 90-х гг. более 65% россиян готовы были отнести себя к одной из этих групп. Сегодня только чуть менее 37% опрошенных идентифицируют себя с одним из этих направлений… Гораздо больше тех, кто ищет что-то среднее между всеми этими направлениями (24,9%) или вообще не видит себя в рамках предложенного деления (32,0%)».
Маргинальной стала и право-либеральная субкультура, ее вес в обществе многократно преувеличивается СМИ в результате ее положения во власти и в среде крупного капитала. На деле затягивается, зарастает и раскол на «правых» и «левых». Волошин верно писал в стихотворении «Русская революция»:
Л. Бызов пишет: «Среди „левых“ лозунгов… с большим преимуществом (46,8%) доминирует „правая“ интерпретация „левой“ идеи – это сильное государство, заботящееся о всех своих согражданах. Запрос на социальную справедливость в этом случае обращен не к обществу, а к сильному государству, к власти. И поэтому, если исходить из наиболее распространенной европейской традиции, это направление не может быть названо однозначно „левым“. Собственно же „левая“ идеология, характеризующаяся такими лозунгами, как социальная справедливость, равные права и возможности, самоуправление, имеет значительно меньше сторонников (16,3%)» 375.
В целом, можно с уверенностью сказать, что создание в РФ (и шире – в РФ, на Украине и в Белоруссии) новой большой “квази-партии”, построенной исходя из представлений цивилизационного (а не формационного) подхода, возможно и необходимо. Именно эта партия и создаст организационную основу, на которой соберется и обретет самосознание российский державный народ. Культурные и интеллектуальные силы, привлеченные этой партией, и станут «будителем» этого народа.
Мы говорим прежде всего о республиках со славянским, в большинстве, населением потому, что в первую очередь перед РФ, Украиной и Белоруссией в полной мере и с очевидностью встала угроза расчленения и утраты своей государственности и культурной идентичности. Победа “оранжевой” революции в РФ будет означать моментальное изъятие у нее ядерного оружия и остатков научного потенциала, после чего демонтаж православных славянских стран будет проведен форсированным темпом.
Эта угроза более или менее отчетливо осознается большинством населения, однако это осознание не может быть преобразовано в политическую волю в рамках нынешней системы партий. По многим признакам видно, что уже полностью созрела социальная база для организации, которая сформулировала бы эту угрозу и возможности ее преодоления в ясных понятиях и в политической программе. При появлении “зародышей кристаллизации” такой партии и издания первых программных документов процесс ее наполнения пошел бы очень быстро.
Создание такой массовой организации резко изменило бы весь ход событий в РФ и СНГ. Сразу была бы снята опасность распространения “оранжевых” революций и погружения РФ в новый период хаоса и массовых страданий. Власть, получившая реальную поддержку и в то же время подвергнутая гражданскому давлению, смогла бы (и была бы вынуждена) постепенно восстановить суверенитет РФ и отцепиться с крючка США. Именно постепенное восстановление государственности и хозяйства, на которое еще дает кредит времени население, позволило бы предотвратить назревающее разрушительное социальное противостояние, не имеющее шансов перерасти в конструктивную революцию.
