Признание шефа разведки - Вудворд Боб (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
Макфарлейн занимался подготовкой встречи Рейгана с Горбачевым, поэтому его заместитель Пойндекстер наблюдал за составлением планов в отношении Ливии. Для продолжения операции «Роуз» Пойндекстер считал необходимым посетить Каир для встречи с президентом Египта Хосни Мубараком. Госдепартамент и Велиотес пытались помешать этому, однако на «лейбор дей» (День труда) Пойндекстер прибыл в Египет, имея при себе обещание Рейгана оказать Египту непосредственную боевую поддержку. Прежде чем Пойндекстер изложил свой вариант плана, его прервал египетский президент, нетерпеливый человек, предпочитающий говорить, а не слушать.
«Послушайте, адмирал, — сказал Мубарак, — когда мы примем решение о нападении на Ливию, это будет наше решение, и произойдет это в установленное нами время».
Пойндекстер встретился с высокопоставленными чиновниками из министерства обороны Египта, где нашел благосклонный прием. Несмотря на явное противодействие Мубарака, Пойндекстер был убежден, что он уяснил желание президента действовать и это в конце концов сыграет решающую роль.
В октябре четыре палестинских террориста захватили итальянское туристское судно «Акилле Лауро» с 438 пассажирами на борту, и Белый дом был приведен в состояние готовности на случай террористических действий. Шестидесятилетний американский турист Леон Клингхоффер был застрелен в своем кресле-качалке и выброшен за борт. Удерживаемое террористами судно встало на якорь в Египте.
Мубарак недолюбливал закрытую систему телефонной связи, поставленную Египту Соединенными Штатами. Она представляла собой аппарат с переключением на «разговор» и «прослушивание». При пользовании им вести одновременный обмен мыслями было невозможно, поэтому Мубарак предпочитал обычный телефон. Администрацией США было отдано распоряжение об усилении сбора информации разведслужбами в Египте, особенно Агентством национальной безопасности и с помощью спутников. 10 октября рано утром был перехвачен телефонный разговор Мубарака со своим министром иностранных дел, и через полчаса это совершенно секретное сообщение поступило в Ситуационную комнату Белого дома. До этого Мубарак публично заявил, что четыре захвативших судно террориста покинули Египет. Перехват свидетельствовал о другом. В этом разговоре Мубарак сообщил своему министру иностранных дел, что террористы все еще в Египте. Он кричал, что Шульц сумасшедший, если думает, что Египет передаст террористов в руки США, как только его об этом попросят. В конце концов Египет — арабская страна и не может оставаться безучастной к судьбе своих братьев из Организации освобождения Палестины.
К 11 часам того же дня в Ситуационную комнату поступило еще одно сообщение об еще одном перехваченном разговоре. В нем Мубарак упомянул номер самолета, которым через несколько часов террористы должны были покинуть Египет. Египетский реактивный самолет «Боинг-737» находился на взлетно-посадочной полосе базы ВВС «Аль-Маса» в Каире.
Норт знал, что такие точные разведывательные данные получают довольно редко, представившуюся возможность нельзя было упускать. Он изложил свой план Пойндекстеру: американские реактивные самолеты перехватывают «Боинг-737» и сажают его на базе НАТО в Сицилии. Затем захватывают террористов.
Идея была доложена находившемуся в Чикаго президенту. Он ее одобрил.
В тот день АНБ перехватило еще 10 разговоров Мубарака, в которых обсуждался окончательный вариант отправки террористов. Пойндекстер и Норт чувствовали себя так, как будто находились в кабинете Мубарака. Перехваты свидетельствовали о росте тревоги Мубарака по мере принятия им решений. Сначала он не знал об убийстве Клингхоффера. Когда ему об этом стало известно, он понял значение этого факта и знал, что США не будут бездействовать. Он в гневе кричал на своих помощников, требуя объяснить, почему его не проинформировали вовремя.
АНБ сообщило в Белый дом время прибытия четырех террористов на самолет, номер рейса и план полета в Алжир. Позднее в тот же день четыре истребителя Ф-14 с авианосца «Саратога» перехватили египетский самолет и посадили его на Сицилии. Террористы должны были предстать перед итальянским судом.
На следующее утро президент Рейган встал, когда Пойндекстер вошел в его кабинет и, подняв руку в военном приветствии, сказал: «Я отдаю честь ВМС».
Пакет, содержащий десятки страниц записей разговоров Мубарака, сыграл решающую роль. Из них стали известны конкретные планы, настроения, решительные намерения Мубарака передать террористов палестинцам, а также время и место этой передачи. Общественность, демократы и республиканцы засыпали Рейгана похвалами. Это была его первая победа над террористами. Понимая значение перехваченных сообщений, когда в очередной раз Рейган увидел Кейси, он, главнокомандующий вооруженными силами, почти поклонился своему директору центральной разведки. Для Кейси это была долгожданная победа. Многие скептики, Боб Гейтс в том числе, утверждали, что вряд ли можно своевременно добывать реализуемую тактическую информацию. Когда же разведка получала подобные сведения, Кейси считал это крупной удачей. Кейси сам преподнес себе подарок, именно во имя этого он работал, действовал, доказывая важность разведки.
Примерно через две недели Мубарак обнаружил, что его служебный телефон прослушивается. Однако АНБ располагало более совершенными методами и позднее продолжало перехватывать его разговоры, в том числе разговор, состоявшийся в том же месяце, свидетельствовавший о гневе Мубарака по поводу передачи сирийскими властями американцам тела Клингхоффера, прибитого волнами к берегу.
Кейси прочитал сообщение о том, что три советских дипломата, похищенные той осенью в Бейруте, через месяц были освобождены. Четвертый вскоре после похищения был убит, но эти трое не пострадали. Вскоре Кейси получил от израильской разведки сообщение, что такого успеха русским удалось добиться после того, как агенты КГБ захватили в Ливане родственника лидера организации радикальных мусульман «Хизболла», расправились с ним и подбросили тело в штаб-квартиру этой организации. Вместе с телом была отправлена записка, что другие члены организации умрут подобной же смертью, если советские дипломаты не будут освобождены. Вскоре после этого трое — атташе, торговый представитель и посольский врач — были освобождены (отпущены на свободу на расстоянии нескольких кварталов от посольства). В заявлении, переданном по телефону информационному агентству, говорилось, что это «жест доброй воли».
Кейси убедился в том, что Советы знали, как разговаривать с «Хизболла».
В ту осень Кейси пригласил на беседу в свой кабинет в Лэнгли Бернарда Макмахона, руководившего в течение последних девяти месяцев штатом сотрудников сенатского комитета по разведке. Макмахон, отставной морской офицер, не имеющий никакого отношения к Джону Макмагону, в течение нескольких лет исполнял обязанности помощника по административным вопросам Тэрнера, в бытность последнего директором ЦРУ.
Кейси задал Макмахону много вопросов относительно самого Тэрнера, его людей, его взглядов, о том, как Тэрнер руководил ЦРУ. Он расспрашивал Макмахона об отдельных лицах, он хотел получить объективную искреннюю оценку настоящего и прошлого состояния ЦРУ. «Разве здесь работают не прекрасные люди?» — спрашивал Кейси. Макмахон соглашался с такой оценкой: высококвалифицированные, умные, напичканные идеями.
— Почему, как вы думаете, почему они здесь занимаются этой работой? — спросил Кейси совершенно серьезно. — Почему они находятся здесь? В чем действительная причина?
— Патриотизм, острые ощущения.
— Нет. И еще раз нет, — сказал Кейси. — У нас здесь есть шанс осуществлять свою собственную внешнюю политику. Мы находимся на острие отношений. Мы — активно действующий орган правительства.
В ту осень я получил сведения, что вопрос о Каддафи интенсивно рассматривается в Белом доме и ЦРУ, разрабатываются планы проведения крупной тайной операции по подрыву его позиций. «Шульц источает уверенность, — передали мне, — государственный секретарь решительный сторонник операции, он говорит о ней так, будто она подсказана самим господом богом, хотя я лично не подошел бы к ней ближе 10 футов», — сказал человек, который мне все это говорил. Другой, более высокопоставленный чиновник, присутствовавший при разговоре, среагировал следующим образом: «Почему так близко? Я бы не подошел к ней и на 20 футов».
