Холодная война 2.0. Стратегия русской победы - Калашников Максим (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
Тем самым «холодная война 2.0», «холодная война нового типа», имеет со своим прототипом не больше общего, чем дельфин с ихтиозавром: форма почти идентична, но содержание принципиально иное.
Без малого 25 лет назад, как уже не раз случалось в истории с разными политическими акторами, подавляющая часть американской правящей элиты приняла желаемое за действительное, приписав себе победу над Советским Союзом. Характерно, что книга П.Швейцера, долгие месяцы державшаяся в числе международных бестселлеров, получившая все возможные премии и переведенная на множество языков, включая русский, называлась «Победа» [17]. Она была написана на основе десятков интервью с видными фигурами из администрации Р.Рейгана, и частично – Дж. Буша-старшего, и рассматривалась как своего рода документальная летопись завершающего и ставшего самым успешным для США этапа «холодной войны».
В итоге иллюзии заместили собой реальность, что породило выдвижение американским правящим классом концепции безусловного глобального доминирования и однополюсного мира Pax Americana. Кстати, не далее, как летом 2014 года Б.Обама, не считаясь с опытом реализации этой концепции, по сути, подтвердил её верность тезисом об американской исключительности [18].
В сфере традиционных войн доктрина глобального доминирования должна была обеспечиваться инструментарием «сетецентрических» войн, в сфере культурно-информационной – инструментарием «мягкой силы», в сфере геополитической – инструментарием «управляемого хаоса», а для жесткого политического противоборства и наказания непокорных предусматривался инструментарий «цветных революций».
Поскольку сердцевиной концепции глобального доминирования являются Вооруженные Силы США, начать анализ целесообразно с так называемой сетецентрической революции в военном деле.
Авторами концепции сетецентрической войны считаются вице-адмирал Артур Себровски и старший офицер Джон Гарска. В 1998 году они опубликовали работу под названием «Сетецентрическая война: ее происхождение и будущее» [19]. Статья произвела эффект разоравшейся бомбы в военных и научных кругах США. Заложенные в ней идеи легли в основу перестройки американских вооруженных сил.
Нельзя не отметить, что основные принципы и многие конкретные направления сетецентрического способа ведения войны были разработаны более чем за 10 лет до американcких авторов Маршалом Советского Союза Н.В.Огарковым [20]. При этом, в отличие от американских теоретиков и практиков, он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что речь идет не о революции в военном деле или в методах ведения войны, а об объединении усилий средств разведки, управлении войсками и огневым поражением на основе новых методов сбора, обработки и передачи информации.
Российские военные эксперты Матвиенко Ю.А, Ковалев В.И. и Малинецкий Г.Г. в своей итоговой статье «Концепция «сетецентрической» войны для армии России: «множитель силы» или ментальная ловушка?» справедливо замечают, что сетецентрическая война «не может определять формы и виды ведения боевых действий, представляя собой лишь новую систему взглядов на управление вооруженными силами и боевыми средствами, ориентированную на достижение информационного превосходства над противником и предусматривающую увеличение их боевого потенциала за счёт создания единой информационно-коммуникационной сети, связывающей датчики (источники данных), лиц, принимающих решения и исполнителей (средства поражения), а не за счёт простого количественного наращивания боевых средств («платформ»), как это было принято при организации боевых действий до настоящего времени» [21].
Данная оценка базируется на реальных итогах военных кампаний последнего десятилетия с участием Вооруженных Сил США и их союзников, которые, несмотря на беспрецедентное использование информационных технологий, были, по большому счёту, плачевны. Об этом говорят иракская катастрофа, перешедшая сегодня в стадию формирования Исламского Государства (ранее Исламского Государства Ирака и Леванта); бесславный вывод американских и союзных войск из Афганистана, агрессия в Ливии с последующим затем убийством американского посла в Бенгази и сопутствующими этому событиями, и т. д. Практика убедительно показала, что само по себе насыщение вооруженных сил электронными технологиями, повышение роли систем сбора, обработки и передачи информации не может принести победу на поле боя, даже в противоборстве с иррегулярными формированиями и достаточно слабыми войсковыми подразделениями.
Обратимся теперь от сетецентрических войн к другим американским военным «новеллам» последних десятилетий. Среди них выделяется концепция «мягкой силы», которая в книге «Мягкая сила. Средства достижения успеха в мировой политике» [22] Джозефа Ная, относящегося к числу наиболее влиятельных представителей американского политического истеблишмента, раскрывается следующим образом: «Если Наполеон, распространявший идеи Французской революции, был обязан полагаться на штыки, то ныне, в случае с Америкой, жители Мюнхена, равно как и москвичи, сами стремятся к результатам, достигаемым лидером прогресса». И далее автор подчеркивает:
«Соблазн всегда эффективнее принуждения, а такие ценности, как демократия, права человека и индивидуальные возможности, глубоко соблазнительны» [23].
На постах директора национальной разведки и заместителя министра обороны Дж. Най пытался на практике реализовывать свою концепцию. Однако, по оценкам подавляющего большинства политиков, а также представителей военной и разведывательной элиты, не слишком преуспел в замене «жесткой силы» на «мягкую».
Готовясь к избирательной кампании 2008 года на пост президента США, Хиллари Клинтон инициировала создание в Центре стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies, CSIS) комиссии по «мягкой силе» – «Bipartisan Commission on Smart Power», которую возглавили профессор Дж. Най, а также Р. Эрмитэдж – бывший высокопоставленный сотрудник Администрации Б.Клинтона (бывший до этого одним из руководителей американских сил быстрого реагирования). Итогом работы комиссии стал доклад «Более умная, более безопасная Америка». В докладе впервые был использован термин «умная власть» (власть интеллекта, smart power). Публично его впервые озвучила Хилари Клинтон в своей речи в Сенате непосредственно перед утверждением ее кандидатуры на должность госсекретаря. В своем выступлении она сказала: «Мы должны использовать так называемую «власть интеллекта», полный набор имеющихся у нас средств: дипломатических, экономических, военных, политических, правовых и культурных, – выбирая нужное средство или сочетание средств в каждой конкретной ситуации».
Возникает вопрос, почему столь опытный и эффективный политик, как Хиллари Клинтон, дебютируя на посту главы внешнеполитического ведомства, говорила совершенно избитые вещи о том, что внешняя политика должна использовать все рычаги воздействия, а культурная политика является одним из важных инструментов внешнеполитической активности? Но такой выбор был связан с целым рядом обстоятельств и причин.
Во-первых, еще в книге 1990 года «Призвание к лидерству: меняющаяся природа американской силы» [24] Дж. Най определил «мягкую силу» так: «Это способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников, а не с помощью принуждения или выплат. Если Соединённые Штаты замедлят мобилизацию своих ресурсов ради международного лидерства, полиархия может возникнуть достаточно быстро и оказать свое негативное воздействие. Управление взаимозависимостью становится главным побудительным мотивом приложения американских ресурсов, и оно должно быть главным элементом новой стратегии». Х.Клинтон уточнила это следующим образом: «Америка должна научиться делать то, что другие хотят, но не могут. И делать это коллективно». Т. е. впервые в американской внешнеполитической практике глобалистские интересы и глобалистский образ действия вышли на первый план по сравнению с национальными интересами Америки.
