Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1 - Кургинян Сергей Ервандович (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
И как этот принцип соотносится с приведенной выше «фокусировочной» фразой: «Модернизируется не общество, а элита. За счет чего? За счет всего!»?
Сталин модернизировал (постоянно буду оговаривать, что на самом деле речь шла об альтернативной, а не типичной модернизации) элиту и народ за счет потенциалов традиционного общества. И, несмотря на все страшные издержки, соотносясь в чем-то с фундаментальными (то есть историческими) целями своего народа, своего общества. Не поддержало бы его общество, если бы этого не понимало. А оно его поддержало. Победа или поражение в крупной войне, идущей несколько лет с предельным напряжением народных сил, — вот единственное неопровержимое доказательство поддержки или неподдержки. Сталина общество поддержало — и потому он победил. Николая II не поддержало — и потому он проиграл.
Французские модернизационные элиты… Английские, германские, любые… Они были беспощадны к части своего народа. Но народ в целом они выводили на новые рубежи. Потому что народ, в каком-то смысле, был им нужен. И тут надо понимать, в каком именно смысле (или смыслах). Однако, прежде всего, нужно провести грань между этим «нужен» (вроде бы как иначе, как может быть народ элитам не нужен?) — и «НЕ нужен».
Может, может быть не нужен! Странно это, но факт. Только вот одно при этом надо уточнить… Когда народ НЕ нужен — это модернизация? В каком смысле наша элита модернизировалась «за счет всего»?
Она обогатилась — это понятно. Но почему она «модернизировалась»? Какие тут есть социальные критерии?
Макс Вебер — классический авторитет в этой области. Новый рационализм, протестантская этика, абсолютное значение норм права… Вот что такое критерии модернизации — и общества, и элиты. Какие-то элементы буржуазного общества могут жить по принципу «гуляй, Вася», даже в условиях форсированной модернизации: могу адресовать к романам Золя, да и много к чему еще. Но это — какие-то элементы.
Локомоционные группы, они же ядро элиты, живут иначе. Был такой Крупп, родоначальник знаменитой индустриальной династии. И была у него горячо любимая жена. Она была тяжелым легочным больным. Но Крупп хотел жить на территории своего завода. И не только потому, что нужно было надзирать за рабочими. Но и потому, что он любил этот завод и заводскую среду с ее атмосферой, даже запахами. Он любил ее целиком и радостно вдыхал угольную пыль и дым труб. Жена Круппа, вдыхавшая эту же пыль, в итоге умерла.
Легко обвинить Круппа в бесчеловечности. Но нет тут нормы, справедливой для всех эпох. У Круппа было обостренное чувство миссии, исторической судьбы. Эта судьба определялась его делом, его заводом. Который поэтому был для него неотъемлемой частью самого себя. Отказавшись от дела, он отказался бы от себя. Жена Круппа знала, за кого она вышла замуж. И любила мужа таким, каким он был. В конце концов, дело не в отдельных личностях, а в эпохе.
Та эпоха была пронизана определенной страстностью, чуждой сентиментального сюсюканья. И в чем-то, как ни странно, очень близкой к страстности рыцарства. Да, буржуазная страстность острейшим образом полемизировала со страстностью рыцарства. Но по каким вопросам? Например, по поводу роскоши. Ее буржуа презирали. И ставили тягу к ней в упрек своим феодальным оппонентам. Но ведь и многие средневековые монашеские ордена вполне искренне презирали роскошь. Да и странствующие рыцари тоже. Словом, та ранняя буржуазная эпоха была аскетичной и суперантигедонистической. Потому-то и неистово созидательной. Те, кто выпадал из нормы той эпохи, отбрасывались ею как ненужный, вредный, антисистемный элемент.
Вандербильты «гуляли и ни в чем себе не отказывали». Но они и догулялись. Это, во-первых. А во-вторых, рядом с ними были другие, для которых шиком было отнюдь не гульба, а нечто прямо противоположное. Изношенный сюртук, стоптанные ботинки и очень много работы… А потом эти «другие» приходили к роскошествующему собрату, показывали вексель, собрат бледнел, плакал — и садился в тюрьму. А «другие» всю его роскошь продавали с молотка, и в том же сюртучке и ботинках дальше — топ-топ — строить новый завод.
Скажете: «Прошлое, отрыжка протестантизма и родственных ему «шейлоков»»? Не вполне. Сколько стоит самая дорогая яхта? Сейчас цены меняются, но я вряд ли сильно ошибусь, если скажу, что миллион долларов за линейный метр. Это если совсем новая, с иголочки, или, точнее, с соответствующей голландской верфи. Яхта длиннее ста метров — это уже не яхта, а крейсер. А зачем заводить себе крейсер? Ну, пусть суперъяхта стоит двести миллионов долларов. Не верю, что это возможно, но со всеми «прибамбасами» — пусть.
Это самое дорогое, что можно купить. Уже дворцы стоят дешевле. Самолеты — тоже дешевле. А все остальное — тем более. Жить сразу в десяти дворцах невозможно. Сойдешь с ума. Есть три раза в день в суперресторанах тоже нельзя — быстро заболеешь. Но, даже если ежедневно обедать в «Максиме» и заливаться коллекционными винами, все равно, больше двух-трех миллиардов долларов не требуется.
Мир не провел социальной грани между миллиардерами и мультимиллиардерами. Между миллионерами и миллиардерами — провел. А дальше — стоп! Имея пару миллиардов долларов, наращивать капитал ради гедонистических оргий — бессмысленно. Тогда что такое обладатели состояний в сто, двести и более миллиардов?
Такие деньги — в чистом виде потенциал Большой Игры. Игроку нужны деньги как фишки на великом покерном столе (это мотивация-минимум) или как ресурс для великого проекта (мотивация-максимум). Проект может быть очень разным. Одна великая нефтяная семья считала (считает ли сейчас — не знаю), что, пока не овладеет седьмой мировой нефтяной провинцией под названием «Россия», ее миссия не закончена. И именно миссия!
Российская же элита заражена чумой гедонизма. Не нравится слово «чума»? Скажите СПИДом… или холерой…
Российская элита не называет себя «модернизированной». Она говорит, что стала «цивилизованной», потому, дескать, что научилась разбираться в сервировке и пить вино за тридцать тысяч евро бутылка. Если бы она знала, как на нее смотрят! Нет, не тогда, когда можно что-то от нее заполучить, а в следующий момент. В глазах реальных «сильных мира сего» — жестокая издевка. Мол, гуляйте, гуляйте. Пускайте, пускайте пыль в глаза. Все равно придем и все заберем. В сюртучках и стоптанных ботинках. С векселем в руках. Или как-то иначе.
Западная элита веками культивировала в себе беспощадную способность экспроприировать гедонистических «лохов», кичащихся роскошью. Она это не только умеет делать. Она это делать еще и любит. Ну, есть же на свете племена, которые считают достойным и упоительным грабить, а все остальное — унизительным, скучным и презренным. Это частный феномен так называемого «набегового сознания».
Об общем случае того же самого феномена наши псевдоэлитарии могли бы кое-что понять, если бы внимательно читали Жака Аттали, описывающего будущую мировую «элиту кочевников». Так вот, где элита кочевников — там и набеговое сознание. Одно без другого не существует. Но поскольку Аттали читать не хотят, то расскажу анекдот.
Бандит поймал золотую рыбку. Золотая рыбка просит: «Отпусти, и тогда исполню три твоих желания». Бандит не понимает — какие еще желания и зачем отпускать? Золотая рыбка объясняет на конкретном примере. Мол, недавно ее поймал рыбак и попросил дворец, яхту и миллиард долларов. Она все это исполнила, и он ее отпустил. Бандит говорит, что понял, и у него тоже есть три желания. «Какие?» — спрашивает золотая рыбка. Бандит отвечает: «Фамилия этого рыбака, его адрес и телефон».
Поскольку фамилии наших олигархов (как старых, так и новых), а также их адреса и телефоны известны, то даже не нужна золотая рыбка. А криминальность их богатства (реальная или выдуманная — неважно) вполне может стать «законным основанием» для направления олигархических состояний наших гедонистических псевдоэлитариев на какое-нибудь «благое дело» — например, на финансирование «мировых экологических фондов» XXI века (типа Фонда борьбы с глобальным потеплением).
