Портреты гомеопатических препаратов, ( часть 2) - Култер Кэтрин Р. (полная версия книги TXT) 📗
Вслед за этим она испытала дикие головные боли двадцатилетней давности; снова симптомы действовали в течение нескольких дней, а не несколько лет, как раньше. Затем последовала вспышка ожогов точно в тех местах, где они были 25 лет тому назад, затем ожоги и боль в подошвах ног до тех пор, пока все её взрослые болезни не сосредоточились окончательно и не поместились в болящую левую пятку. Затем, через несколько недель, уходя всё глубже, она начала заново переживать свои менструальные спазмы, пережитые в юности, которые уже окончательно вернули её к детским болезням. «Я уже пережила корь и теперь ожидаю ветрянку», — объявила она.
И на самом деле, ветрянка, корь и тяжелый кашель пришли и ушли, и, когда они исчезли, лекарство, очевидно, вернулось назад и всё началось ещё раз, по новому кругу, подбирая менее очевидные и более тонкие болезненные проявления, пропущенные в первом круге. Например, неприятные ощущения жжения в волосках носа, вызванные втягиванием кокаина (эти ощущения удержали её от повторения эксперимента), вернулись так живо, как впервые. Умственное перенапряжение, испытанное ею много лет назад при эмоциональном стрессе и переутомлении на работе, которое отчасти привело к утрате мыслительных способностей, вновь посетило её на несколько дней. Но позднее она объявила: «У меня есть идея — хорошая, твердая мысль — впервые за последние пятнадцать лет!» Потом ожили её прошлые привязанности, и она пережила период ненасытного голода («волчий аппетит», Кент), «перекусов» и «еды на скорую руку», после чего ей уже редко хотелось это повторить. Она даже пережила отзвук подросткового стыда и чувства вины: вины за то, что не была хорошей ученицей, какой могла быть, и стыд за то, что её считали «сексуальной» из-за её раннего полового созревания. В конце пациентка пожаловалась в шутку, что единственными болезнями, не возбужденными лекарством, была её детская свинка и сломанная нога. Больше ничего, однако, не было упущено.
В течение такого «оздоровительного» представления и врач, и пациентка чувствовали себя зрителями на водевильном спектакле, где одно действие быстро сменяет другое и никто не знает точно, что же появится вслед за настоящим на сцене. Во время лечебного процесса лекарство набирает свою собственную динамичность, и даже самый опытный врач не может предсказать, что будет в следующем акте. Но пока боль терпима, а жизненно важные органы кажутся вне опасности и уже виденные симптомы не держатся долго без улучшения, выписавший назначение врач ждёт и наблюдает, не вмешиваясь.
Положительным и обнадеживающим фактором во всём этом кратком процессе было то, что после первых нескольких недель интервалы передышек между появлениями болезненных состояний начали удлиняться, а пациентка начала испытывать всё усиливающийся эмоциональный подъем и прилив физической энергии, какого она не испытывала уже в течение многих лет. А повторы её прежних болезней становились всё короче и менее острыми, что является доказательством того непреложного факта, что даже одна единственная доза оказывает должное действие.
Тем временем пациентка уменьшила дозы антидепрессантов, за чем не последовало никакого ухудшения её настроения. Фактически она, как блудный сын, вернулась домой за тем, что уже превысило её долю отцовской милости, после оскорбления своего организма аллопатическими лекарствами и всякими другими путями. Возвращение хорошего здоровья было встречено приветствиями, выраженными увеличением её естественной живости, оптимизма и творческого потенциала. Понятно, что лекарство искоренило большую часть «наследственного порока». Во всяком случае, она уже никогда не пользовалась тонизирующими стимуляторами, искусственными гормонами, антибиотиками, кортикостероидами и т. п.
Без сомнения, любое гомеопатическое конституциональное лекарство может спровоцировать у пациента процесс переживания всей его истории болезни — это символически можно изобразить луковицей с её многочисленными слоями омертвевшей шелухи, скрывающей в середине дающий новую жизнь зародыш. Лекарства снимают внешние и средние слои шелухи по мере того, как пациент заново проходит через различные болезненные состояния, испытанные в прошлом, более или менее в хронологическом порядке (хотя следует сказать правду, что чаще в «менее», чем в «более»), окончательно открывают сердцевину жизни в центре его существа. Но Sulphur и Psorinum, лекарства, «даже единственная доза которых может вызвать новые симптомы, длящиеся неделями» (Берике), наиболее последовательно ведут процесс очищения, излечивают, следуя закону Геринга.
Другой принцип, заложенный в понятии Первородного Греха, — это недостаточность. Какой-то «порок» или «погрешность» в человеческой «павшей» натуре мешает человеку стать верующим, к чему он стремится и чувствует в себе призвание. Таким образом, в отношении Psorinum можно говорить о «недостаточности» (Кент, Роберте) различного рода, мешающей достижению хорошего здоровья (недостаточность жизненной реакции, которую Кларк называет «главной музыкальной нотой Psorinum», как это уже рассматривалось выше).
Это лекарство редко назначается в случаях, где патология начинается по причине таких «недостаточностей», как плохая гигиена, неадекватное питание или неспособность должным образом усваивать пищу. Имеющиеся у Psorinum слабости пищеварительной системы слишком разнообразны, чтобы их можно было сгруппировать под одним заголовком (они полностью описаны в гомеопатической литературе). Типичную картину этого типа представляет собой неряшливый болезненный ребенок с хронически воспаленными веками (блефарит) и мокрым носом, являя собой жалкую картину действительного или кажущегося недостаточного питания и небрежения («так, как будто только что появился из Дотебойз Холла из «Николаса Никлби» или из работного дома из «Оливера Твиста»). Взрослые тоже выглядят нездоровыми, с неприятной бледностью, в противоположность привлекательной и романтической бледности Tuberculinum. Пациент может постоянно испытывать голод («сильный голод, даже после обильной еды», Геринг), нервничает и ощущает слабость, если не может тут же получить еду. Это младенец, который «хорошо себя ведет и играет весь день, но беспокоится и кричит всю ночь» (Аллен) так же, как и Sulphur, которого можно утихомирить, только покормив («аппетит возрастает по ночам», Кент). Геринг пишет: «Ребенок кажется здоровым, но по ночам крутится, вертится и… беспокоится… а на следующий день снова такой же живой, как и всегда». В противоположность этому ребенок типа Lycopodium или Medorrhinum спит всю ночь и кричит весь день.
Кроме того, «недостаточности» Psorinum могут принять форму нехватки жизненного тепла. Это один из самых зябких конституциональных типов. У него существует отвращение к свежему воздуху и ухудшение от него, а также необычайная чувствительность к перемене погоды и сквознякам, которые вызывают у него простуды, головные боли или заболевания носовых полостей. Страх оказаться под воздействием сквозняков сильно ограничивает его деятельность в жаркие месяцы и мешает ему пользоваться общественным транспортом, есть в ресторанах, делать покупки в больших магазинах, ходить в кино и посещать театры. Голова у него является самым чувствительным к холоду местом («не любит, чтобы голова была непокрытой», Геринг), в противоположность Arsenicum album, который любит держать голову в холоде, даже когда сам весь тепло укутан. Часто он носит шапочку (а женщина — платок) и в помещении, и на воздухе круглый год («носит меховую шапку даже летом», Геринг), а иногда даже спит в ней. Временами ему даже «хуже после стрижки волос» (Кент).
Но человек типа Psorinum может покрывать голову иногда и не только ради тепла, заявляя, что он лучше сосредотачивается, когда его «мыслительная шапочка» на голове. Мысли у него не рассеиваются и не разлетаются, а остаются собранными и удерживаются под его головным убором. «Шапка сохраняет мои важные мысли, а также и важное и необходимое мне тепло», — объяснил один пациент.
Другая «недостаточность» отражается в его расположенной к аллергии конституции и в необычайной чувствительности к окружающей среде. Его «территория» не достаточна в том смысле, что организм вдобавок к «неспособности усваивать достаточное количество энергии из солнечного света, воздуха, воды и пищи» (Роберте) не подготовлен должным образом для умения выстоять против враждебной окружающей среды. «Слишком яркий свет, громкий разговор нескольких человек одновременно, громкие звонки… вызывают неприятные впечатления: усталость с дрожью, головные боли, простуды и т. д. Часто его ощущения вкуса и запаха неумеренно чувствительны» (Ганеман).
