Хроники судебного медика-2 - Гриньков Игорь Николаевич "Гарь" (читаем книги .txt) 📗
Все трое стали рвать на себя переднюю пассажирскую дверцу, видимо, полагая, что стреляли оттуда, и даже почти выдернули из салона перепуганного Кузнецова, завопившего дурным голосом:
- Матвей, стреляй!
Один из троих кавказцев ринулся к полуоткрытой дверце, где находился Бемм. Матвей почти автоматически произвел выстрел поверх головы. Но, то ли рука дрогнула, то ли расстояние оказалось близким к упору – пуля сразила парня наповал, попав прямо между глаз…
Отправившись в судебное заседание, я накануне внимательно изучил все имевшиеся по делу экспертизы и был в достаточной степени подготовлен. Но на беду, почти у здания Верховного суда КАССР, мне встретились два приятеля, подивившиеся моему столь парадному стилю одежды в обычный будничный день. А, узнав, по какому важному и ответственному делу, и, главное, - куда я направляюсь, они не терпящим возражений тоном заявили, что без стакана «доброго» вина мероприятие никак не окажется успешным. Потом они завели меня в какую-то подсобку, где нами было употреблено на троих две бутылки «доброго» вина «Лучистое». Люди старшего поколения и среднего возраста помнят, какая это была гадость с резким, почти одеколонным запахом, тьфу!
В душном зале судебного заседания (о кондиционерах тогда приходилось только мечтать), разморенный духотой и выпитым «добрым» вином, я постоянно склонял голову в сторону плеча государственного обвинителя Алексея Цаган-Кевюновича Манджиева. И если бы не жесткий погон форменного кителя и негативная реакция его владельца на такие беспардонные попытки, то я наверняка уютно примостился бы на плече прокурора вздремнуть. Поэтому на послеобеденное заседание в качестве эксперта был приглашен Иван Максимович Кирюхин.
Кстати, проявившему бдительность при попытке задержания подозрительных лиц, М. И Бемму, «вкатили тогда на полную катушку» 15 лет. Потом оптимальный срок Верховный Суд РСФСР снизил, но судьба милиционера была сломана. Полагаю, что в нынешние времена, при подобных обстоятельствах он мог вообще бы не получить срок. Я привел версию событий, изложенных Матвеем Беммом, и, честно говоря, верю его рассказу. Четверть века спустя ему нет нужды придумывать оправдательные мотивы своим действиям. Так оно все, вероятнее всего, и было. Не спорю, что даже за неумышленное (или неосторожное) убийство он должен был понести наказание, но ведь не 15 лет лишения свободы, как отъявленный супостат.
С этих пор в судебные заседания я появлялся трезвым – безусловно, безукоризненно и аккуратно одетым, с запахом хорошего мужского парфюма и соответственно досконально подготовленным (правда, случались и экспромты).
Свою манеру выступления в суде я специально не отрабатывал, но пытался придерживаться уравновешенного «академического» стиля с усилением акцента на важных, узловых моментах. При этом старался не загромождать выступление латинизмами, чтобы речь была понятной и доходчивой для всех участников судебного процесса, ведь нас слушают не медики, а юристы. С появлением опыта выступлений появился соблазн «поприкалываться» над некоторыми представителями зашиты или обвинения, но в таких делах нужно знать чувство меры и соблюдать такт.
Хуже всего, когда тебе задают откровенно дурацкий вопрос, на который и ответ может быть соответственно только дурацким. Но в таких случаях, как мне представляется, лучше через судью в мягкой, не унижающей достоинства форме поправить оппонента, не без оттенка сарказма, разумеется.
Молодых экспертов я всегда старался брать с собой в суды, чтобы они привыкали к этой атмосфере, знали, на что способна та или иная сторона процесса и умели быстро реагировать на любой поворот событий, оттачивали свой стиль выступления.
Одни из них предпочитают стандартную форму изложения, степенную и неторопливую, со ссылками на специальную литературу и прецеденты. Другие – короткие ответы. Есть любители эмоционально педалировать на главных моментах, что, конечно, выглядит очень эффектно, но таких по пальцам можно пересчитать. Неважно, каким будет твое выступление; главное, чтобы оно было логически правильным и не косноязычным, а то иногда просто создается впечатление, что некоторые наши коллеги, да и иные служители Фемиды, просто не изучали русский язык хотя бы в рамках средней школы, а используют какой-то примитивный суконно-казенный суррогат.
Самый худший вариант, это когда эксперт монотонно мямлит нечто маловразумительное; вот тогда, как стая стервятников, на него слетаются все участники судебного процесса, и он становится жалким объектом для растерзания.
Еще беспомощнее выглядит эксперт, когда, излагая суду свои соображения, бормочет:
- Это мое мнение.
Мнение – всего лишь субъективное суждение, бездоказательное по своей сути. Эксперт формулирует «выводы», основанные на научной трактовке обнаруженных при исследовании состояний и изменений, которые логично вытекают из исследовательской части экспертизы и могут толковаться только однозначно.
Что касается подготовки к процессу, то однажды я был вызван в суд по одному и тому же делу вместе с молодым экспертом, который даже не удосужился прочитать свое собственное заключение, сделанное около 1 года назад. Результат не заставил себя ждать; имело место и трепетание кончиков пальцев, и обильный пот, орошающий чело, и некоторое заикание, и передача через прокурора уголовного дела, дабы лишний раз прочитать свой же, но уже позабытый текст.
После этого процесса я просто сказал ему:
- Видишь, парень! Ты всегда будешь выглядеть так, если элементарно не начнешь готовиться к судебным процессам, да и вообще не начнешь выполнять порученную тебе работу как положено.
В начале экспертной деятельности перед выступлением в суде я чувствовал в себе азарт гончей собаки, взявшей верный след и готовой сорваться с поводка. Перед посещением суда читал все, связанное с данной проблематикой, мысленно представлял, какие вопросы мне могут быть заданы, и давал развернутые ответы на них. Не хочу сказать, что этот запал себя исчерпал полностью, но так называемое вдохновение посещает меня все реже и реже. Неизменным осталось одно: обязательная подготовка к процессу, хотя бы на уровне внимательного прочтения экспертизы, которую ты делал некоторое время назад, и по поводу которой тебя вызывают в суд.
- Поэтому, Кема, выходя на кафедру для выступлений, - продолжал я, - ты должна чувствовать себя как укротительница хищников в клетке: неотразимой, уверенной в себе, готовой ответить ударом бича на любой оскал облезлой пантеры или полубеззубого тигра.
Кермен Алексеевне это сравнение понравилось, и она захихикала.
Затем последовал чай. Под чай с сухариками мы с Кермен Алексеевной переговорили о многом.
- Интересное дело, Кермен Алексеевна, получается. Раньше, бывало, два несовершеннолетних балбеса понабивают друг другу, как полагается, морды. А наутро или продолжают поединок, либо братаются. Теперь же вся орава, включая родителей обеих сторон, мчится на следующий день в Бюро судмедэкспертизы «снимать побои». А почему сие происходит, ты задумывалась?
Да мы же теперь правовое государство. И интерес появился материальный: либо получение «отката» с обидчика, либо взыскание через мирового судью финансового ущерба за причиненный физический и моральный вред. Причем, речь чаще всего идет не о серьезных повреждениях, что даже не обсуждается, а о пустяковых царапинах и ссадинах, порой почти микроскопических. Вот и весь ущерб: пара оторванных пуговиц да кровавая сопля под носом. До чего желание добиться правды нынче дошло! Измельчал народец, явно измельчал!
Может быть, поэтому и мировых судей развелось чрезмерно? По сути, этот институт снял лишнюю нагрузку с Федеральных судей, и это действительно справедливо. Так оно повсеместно и происходит. Но сколько появилось мелких сутяжных дел, которые раньше решались людьми полюбовно. Два пьяных соседа передерутся между собой из-за пустяка; конечно, речь не идет о ножах, дреколье, топорах и вилах. Утречком разберутся между собой, справедливо решат, что оба были дураками, разопьют поллитровку и расцелуются взасос. Смотришь, стали лучшими друзьями (корешами, кентами, кунаками и т. д. и т. п.).
