Советская психиатрия<br/>(Заблуждения и умысел) - Коротенко Ада Ивановна (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗

Для характера Хозяйки нарождающееся сопротивление было вовсе не странным, Странным, и даже очень, оно было для шизофрении и ее специфических, эмоциональных изменений.

Характер же Хозяйки заявил о себе с детства. Она дружила в основном с мальчишками, которые ее слушались, так как во всяческих детских спорах и перипетиях «отстаивала слабых, могла защитить и себя, и других». Много читала и знала. Была, по ее словам, «заводилой с авторитетом». В школьные годы стала пионервожатой, «одной из первых на Западной Украине», что в то время было неординарным для этого региона. Воспитание получила, можно сказать, академически строгое: дисциплинированность, аккуратность, щепетильно-точное соблюдение этикета в поведении и общении с людьми, с учетом возрастной и статусной субординации. Училась во Львовском педагогическом институте, получила специальность преподавателя иностранных языков средней школы. На чужое мнение никогда не полагалась, во всем стремилась разобраться сама, чтобы «иметь точное, а не приблизительное представление». В итоге поняла, что «принимать все на веру нельзя». Вывод не замедлил подтвердиться на практике.

Время окончания института, 1951 г., совпало с периодом массового переселения с земель Западной Украины, принадлежавших ранее Польше. В результате насильственно осуществляемой национальной политики пострадали ее многие знакомые, были репрессированы близкие родственники — брат, сестра, дядя, а сама Хозяйка, также вынужденно покинув родные места, стала учительствовать в маленьком селе под Одессой.

Специфика некоторых профессий, к числу которых относится профессия учителя, требует определенных стандартов поведения и пунктуального следования конвенциальным нормам. Характеру Хозяйки это не противоречило. Активность, твердость, принципиальность, требовательность (даже в мелочах), дисциплина, порядок правил и правила порядка, самостоятельность и независимость суждений… Ближайшее окружение не удовлетворяло критичный ум Хозяйки. Здесь не знали, и не могли знать книг, которые она читала, живя на Западной Украине. Хозяйка активно стала искать единомышленников, надеясь найти их в Одессе, куда удалось переехать по переводу. По этой причине возникла размолвка с мужем. Присущие Хозяйке категоричность и прямолинейность оказались плохими советчиками, так как для решения проблемы смогли предъявить лишь ультиматум, который не был принят.

В начале 70-х годов Хозяйка приезжает в Одессу, где, по ее словам, взгляды окончательно сформировались. Она знакомится с шестидесятниками, редактирует «Хронику текущих событий», принимает деятельное участие в работе Украинской Хельсинской группы, т. е., по ее словам, занимается диссидентской деятельностью.

А в это время характер Хозяйки находился в «неблагоприятной» динамике развития. В 1977 г. ее обвиняют по ст. 107, ч. 2 УК УССР (нанесение множественных ударов) в связи с письменными заявлениями родителей учеников, о том, что она на протяжении длительного периода избивает их детей. Из школы пришлось уйти, стала работать в железнодорожном депо. В 1979 г. последовало новое обвинение (статьи 125, 126 УК УССР: клевета и оскорбления, унижающие честь и достоинство личности), получила один год условно. Жалобы, протесты, попытки объективно разобраться… В прокуратуре ей подсказали «не усердствовать, т. к. все имеет политическую подоплеку». Независимый характер Хозяйки эту информацию, как говорится, не утилизировал. В 1980 г. камуфляж прежних статей обвинения был снят. Хозяйку, что называется, без маскировки привлекли «по политической», потому что по-своему, но предупреждали. Почти как в школьной считалке: «Первый раз прощается, второй раз запрещается, а на третий раз не пропустим вас».

А что же характер? Как справился он с психиатрическими испытаниями на политическую тему? Благодаря ему Хозяйке удалось наладить взаимоотношения с персоналом. Это помогло уменьшить губительное влияние инъекций аминазина. Никак не изменились привычки: чистота и педантичная аккуратность, во что бы то ни стало. Каким бы ни было настроение и насколько позволяли скудные возможности (и их отсутствие) условий. Правда, характеру пришлось все же ожесточиться: «Вы представляете, — ведь я научилась использовать мат, но это было необходимо, для защиты, ведь уголовники обижали действительно больных и слабых». Связь с живым миром устанавливалась… через синицу за окном. Она свидетельствовала, что жизнь продолжается. Огромную радость приносила случайно попавшая в руки незатейливая цветная картинка или открытка. Клочок бумаги, огрызок карандаша — непозволительная, тайная роскошь. Ничего личного, ничего своего, кроме собственного внутреннего мира, в котором боль и отчаяние давно теснили друг друга.

В период «лечения» характеру Хозяйки стали инкриминировать излишнюю эгоцентричность. Наверно, за то, что он продолжал поддерживать принципиальную позицию Хозяйки, от которой она не отступала ни на шаг, защищая свои убеждения. Ей неоднократно предлагали подписать текст так называемого раскаяния-отречения. Это часто практиковалось в подобных случаях. Свой отказ Хозяйка мотивировала отсутствием здравой логики в таких предложениях, т. к. «невменяемые шизофреники никаких раскаяний не подписывают». Поведение характера было явно неудовлетворительным, несмотря на обоснованность аргументов. Скорее всего, поэтому «лечение» длилось ровно столько, сколько срок, предусматриваемый статьей обвинения, т. е. ровно семь лет. Правда, без ссылки, но зато с практически полной невозможностью разговаривать в течение еще двух лет, т. к. аминазин сделал свое дело: «Была как немая, распух язык, спазм мышц, обездвиженность».

Нельзя говорить, но можно думать. А потом и действовать. «Я снова на баррикадах», — заявляет Хозяйка и тут же подробно и скрупулезно начинает перечислять, будто сыпать из рога изобилия, конкретные факты и детали. Возразить трудно. Источник хаоса больших и малых бед не одной ей кажется неиссякаемым, также, как и неиссякаемо стремление Хозяйки установить «порядок всех вещей» в этом мире.

Критические суждения Хозяйки порой утрированны. В них смещаются смысловые акценты — однако не больше, чем у обычных людей, когда они, например, делают вывод, что все мужчины эгоисты, а женщины всегда изменяют. Аффективное смещение смысловых акцентов приводит к гиперобобщениям. Эмоциональная, психологически понятная логическая ошибка ведет к чисто логической ошибке в действиях. На эту тему мы с Хозяйкой поспорили, и поспорили продуктивно.

В самом начале встречи наш, на Хозяйкин взгляд слишком русскоязычный, психолого-психиатрический тандем вызвал у нее недоверие: «Действия русских украинскому менталитету не подходят. Учитывая, что в гипердиагностике психиатрических заболеваний и политических репрессиях диссидентов принимали участие русские психиатры и судебно-исполнительный аппарат, современная диагностика должна быть украинской». Однако Хозяйка согласилась с нашим аргументом, что предвзятость не может быть основой цивилизованного взаимодействия между людьми. Предвзятость свидетельствует об устаревшем стереотипе отношений, в том числе и национальных, не украшая свойственной ему враждебностью любого человека любой национальности. В свете этого объективный пересмотр вопросов, связанных с политически обусловленным психиатрическим диагнозом, становится принципиально важным. Хозяйка кратко заметила: «Да, в вашей инициативе есть польза».

Интересно, согласилась ли бы Хозяйка с тем, что язычество — религия украинцев, т. к. в большей степени, чем другие религии, соответствует украинскому менталитету? Жаль, что не могли спросить об этом, поскольку к моменту встречи с Хозяйкой еще не успели побеседовать с диссидентом от «украинского национализма», которому принадлежит это мнение. Хотя вряд ли бы она с ним согласилась. Когда эмоциональные логические ошибки «уходят» и смысловые акценты восстанавливаются, неконструктивная архаика мнений, отношений и взглядов перестает притягивать человека.