СПИД: приговор отменяется - Дмитриевский Андрей (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Одной из важнейших особенностей системы наблюдения за ВИЧ-инфекцией, принятой в СССР, является массовость обязательных обследований населения на наличие антител к ВИЧ. Так, с начала тестирований с 1985 по 1991 год в СССР исследовано более 90 миллионов сывороток, что сравнимо с числом анализов, проведенных всеми остальными странами Европы и США, вместе взятыми. Массовость тестирований обусловливает неизбежность возникновения ситуации, когда практикующему врачу приходится самому интерпретировать результаты этих исследований и принимать определенные решения, влияющие на судьбу пациентов.
При взгляде на таблицу возникает вопрос: почему так много ложных реакций, не подтвержденных в иммунном блотинге? Число ложноположительных реакций зависит от качества тест-систем, в то время как число истинно положительных — от распространенности ВИЧ-инфекции, и никакой связи между этими показателями нет.
Ложных реакций, по сравнению с истинными, так много опять-таки потому, что ВИЧ-инфекция в СССР еще очень редка. Процент таких реакций, указанный в таблице, даже ниже, чем в других развитых странах мира. Это происходит оттого, что в СССР применяется дополнительная «хитрость»: если сыворотка реагировала как положительная один раз, ее тестируют еще дважды, и только если она была положительной два раза из трех, ее проверяют в иммунном блотинге. Такой подход отсекает ложные реакции, связанные с ошибками персонала.
Ложноположительные реакции, которых из-за больших объемов исследований стало в настоящее время очень много, доставляют врачам немало хлопот. Следует помнить, что они обычно связаны с некоторыми заболеваниями или состояниями. Из таблицы видно, что наиболее часто они наблюдаются среди реципиентов крови, у больных с заболеваниями крови, печени, хроническими воспалительными и системными заболеваниями с аутоиммунным компонентом.
В массе обследованных ложные реакции у беременных занимают первое место.
Врач, получивший сообщение, что у его пациента положительная реакция на СПИД в первичном иммуноферментном тесте, должен помнить, что вероятность того, что это ложная тревога, пока в 80—100 раз выше, чем истинная возможность того, что человек заражен.
Хотя осторожность не может повредить, не следует до подтверждения диагноза предпринимать «решительные меры», — в частности, сообщать пациенту о том, что он болен СПИДом, обследовать его семью и т. п., так как это может вызвать негативные реакции вплоть до попыток самоубийства.
…В последнее время наметилась тенденция обследовать пациентов подряд без всяких показаний, в связи с чем, выявляемость зараженных в этой группе резко снизилась. В результате неадекватной реакции на внутрибольничную вспышку среди детей на юге России началось практически поголовное обследование детей на антитела к ВИЧ. Этот факт наглядно демонстрирует паническую реакцию медицинской администрации, которая таким образом пытается предотвратить внутрибольничные вспышки. Квалифицированные специалисты должны применять более разумный отбор обследуемых пациентов.
…Диагноз «ВИЧ-инфекция» можно и нужно устанавливать клинически, а серологическая диагностика приобретает при этом лишь вспомогательные значения».
Таким образом, всю ответственность за постановку и последствия ложноположительного диагноза руководитель отечественной СПИД-науки возлагает на практикующих врачей. О возможной недостоверности самих тестов, что к тому времени уже было доказано во многих зарубежных исследованиях, как мы видим, не говорится ни слова.
10 лет спустя, в 2001 году, когда число жертв этой диагностики в стране исчисляется уже десятками тысяч, никаких сомнений по поводу правоты своего дела у наших ученых и специалистов, причастных к этой проблеме, по-прежнему не возникает. Причем от былых предупреждений об осторожности в интерпретации результатов тестирования не остается и следа.
Приводим выдержку из интервью В. В. Покровского журналу «Фактор» (2001, № 2, «Комары СПИД переваривают. Как спастись людям?»):
«На сегодняшний день в России зарегистрировано 45 500 ВИЧ-инфицированных. Наибольшее количество — 8000 человек — в Московской области и в столице — 7000. В Иркутской области — свыше 5000 и Ханты-Мансийском округе — больше 1000 зараженных. Причем на самом деле выявлено от силы 10–20 % больных. Ведь заражаются буквально каждый день. Мы уже догнали африканские страны, где ВИЧ-инфицированные составляют 10 % всего населения». Дальше следует такое откровение: «На самом деле это малозаразное заболевание. Даже если с ВИЧ-инфицированным иметь половые контакты, то лишь один из ста приводит к заражению».
Сейчас академик активно пропагандирует идею, что этим заболеванием в ближайшие годы заболеют миллионы россиян, сотни тысяч умрут и т. д., если не дадут денег на продолжение поиска лекарств от ВИЧ/ СПИДа, профилактику и т. п. Но каким образом «малозаразная» болезнь может столь непостижимым образом привести к таким ужасающим последствиям, остается очередной загадкой СПИД-науки.
Как известно, наркоманы сейчас лидируют в списке вновь обнаруживаемых ВИЧ-положительных пациентов, оттеснив с этой печальной позиции занимавших ее 10 лет назад реципиентов крови. Впрочем, тесты по-прежнему очень часто выявляют антитела к ВИЧ и у людей, которые никак не связаны с наркотиками. Причины этих медицинских ошибок, логично, на наш взгляд, объясняются оппонентами доктрины инфекционного СПИДа. Но очевидно, что наших борцов с мифическим вирусом «чужие» исследования не интересуют.
В России в 2000 году, по словам того же В. В. Покровского, было протестировано на ВИЧ 20 миллионов человек.
Насколько соответствовал действующим нормативным требованиям, разработанным в отношении этой процедуры, захват такой массы людей в объятия СПИД-медицины? У нас что, 20 миллионов наркоманов, проституток, гомосексуалистов и прочих лиц, относящихся к группе риска? Или все эти миллионы вдруг загорелись желанием пройти добровольное обследование на ВИЧ-инфекцию?
Напомним утверждение академика о том, что «ложные реакции на антитела к ВИЧ у людей, не зараженных этим вирусом, дают даже самые лучшие зарубежные тесты с частотой примерно 0,1 процента. Таким образом, 20 тысяч раз в год ошибается диагностика, и поэтому каждый случай положительной реакции многократно проверяется другими, более точными тестами».
Но СПИД-диссиденты, как мы помним, считают, что не существует достоверных тестов, потому что сам вирус был и остается плодом воображения ученых, которые делают карьеру и деньги на этой до сих пор никем не доказанной гипотезе. Поэтому подвергать тестированию кого-либо в принудительном порядке — значит ставить людей в положение заложников и жертв СПИД-медицины.
Наверное, по-разному можно относиться к решению человека добровольно посетить кабинет тестирования на ВИЧ и сыграть таким образом — может, от недостатка информации по этой проблеме — в своего рода русскую ВИЧ-рулетку. В этой связи вспоминается рассказ Василия Белова «Чок-полу-чок», когда герой, решив после долгих размышлений испытать судьбу, нажал на курок одного из стволов приставленной к голове двустволки, в котором, к счастью, не оказалось патрона. Однако нет никаких гарантий, что такой «патрон» не окажется в тесте на ВИЧ для любого из нас, — например, при обязательной процедуре тестирования перед плановой хирургической операцией или в другой аналогичной ситуации, когда врачи подвергают пациента такому обследованию.
К одному из авторов (И. М. Сазоновой) как к практикующему врачу однажды обратился молодой человек и его мама. Оба находились в состоянии депрессии: юноше поставили ВИЧ-положительный диагноз.
Результаты ВИЧ-теста представляли собой два изменивших цвет неких мутных пятна, нанесенных на бумажную ленту шириной 5–7 мм и длиной около 4 см. Это и был приговор медиков, объявивших юношу неизлечимо больным.
Что означают эти пятна, он не знал. Но врач СПИД-центра ему однозначно сказал: «Если изменит цвет еще одно пятно — это уже почти смерть».
