«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Л. Кацис значительную часть своей статьи «Шолохов и “Тихий Дон”: проблема авторства в современных исследованиях» посвящает именно З. Бар-Селле, которого защищает от критики Макаровых и соглашается с А. И. Солженицыным в том, что им проведен «очень убедительный текстологический анализ». Л. Кацис дает развернутую характеристику «принципов» этого «анализа»: «На основе анализа ошибок и несообразностей в “ТД” он показывает, что изготовители (или изготовитель) книги настолько боялись отказаться от самых малых кусков авторского текста, что использовали даже черновики, написанные скорописью. Использовали, не замечая, что те же события или сведения есть и в пространных вариантах. <...>
В своих работах израильский исследователь пытается также понять, какие свойства авторского почерка привели к ошибкам посмертных расшифровщиков»32.
Если такой «исследователь», как Бар-Селла, сумел занять «монопольное положение» в «антишолоховедении», значит, его кризис и в самом деле зашел очень далеко. Для более ясного представления о характере этого кризиса и постижения методики и методологии работы современных «антишолоховедов», степени доказательности их аргументации полезно — при всем неприятии тона статей Бар-Селлы — внимательно всмотреться в них.
Главное обвинение Шолохову Бар-Селла формулирует так: «...не может автор не понимать, что в его собственном романе делается. Не бывает таких авторов. А в “Тихом Доне” — это сплошь и рядом. Начинается, скажем, война. Хорошо. А потом еще раз, через 30 страниц. Она же. В том же месте, в тот же час, с теми же людьми.
Я, когда первый раз такое увидел, — глазам не поверил. И второй раз, в другом месте то же самое: об одном и том же, но дважды. В третий раз удивляться перестал — задумался. И понял: один кусок — это роман, а второй — план. Экономный такой автор — составил план главы, написал главу. Что же с планом делать? Не пропадать же ему! А давай мы его тоже напечатаем...
В конце концов разобрался я, что к чему: те самые черновики романа, о пропаже которых 40 лет тужил Шолохов, никуда не пропадали — они напечатаны во всех, сколь их ни есть, изданиях “Тихого Дона”. Только это не сразу поймешь. Потому что напечатаны они заодно с беловиками!»33.
И далее:
«Не мог Шолохов, будь он автор романа, не знать того, как роман писался, — не знать, что у автора было черновиком, а что беловиком,.. не мог Шолохов в 1925—1927 годах (когда, как нас уверяют, писались 1-я и 2-я части романа) не знать, что в 1914 году началась Первая мировая война. Значит...»34.
Труд Бар-Селлы, опубликованный в России под названием «“Тихий Дон” против Шолохова» и «Текстология преступления» в Израиле, представляет собой цикл литературоведческих «новелл», написанных в свободной манере, но претендующих на научность. Так же, как и в случае с Макаровыми, с утверждениями Бар-Селлы приходится не столько спорить, сколько скрупулезно их проверять.
Начнем с первой из новелл — «Нашествие» — ключевой в системе доказательств Бар-Селлы.
Автор выбрал для «текстологического анализа» два абзаца из третьей части первой книги «Тихого Дона»: начало глав 10-й и 12-й. Он утверждает, будто «не начало десятой главы послужило источником вступления к двенадцатой, а наоборот — разобранные фрагменты главы двенадцатой являлись основой для написания начала десятой главы. Следовательно: вступление к двенадцатой главе есть не конспект, но план написания соответствующей части главы десятой. И этот план не был отброшен, он был выполнен в десятой главе!»35.
Приведем эти фрагменты, — напомнив, что первый из них уже подвергался безуспешной атаке Макаровых.
Итак, начало главы 10-й:
«Фронт еще не улегся многоверстной неподатливой гадюкой. На границе вспыхивали кавалерийские стычки и бои. В первые дни после объявления войны германское командование выпустило щупальцы — сильные кавалерийские разъезды, которые тревожили наши части, скользя мимо постов, выведывая расположение и численность войсковых частей. Перед фронтом 8-ой армии Брусилова шла 12-я кавалерийская дивизия под командованием генерала Каледина. Левее, перевалив австрийскую границу, продвигалась 11-я кавалерийская дивизия. Части ее, с боем забрав Лешнюв и Броды, топтались на месте, — к австрийцам подвалило подкрепление, и венгерская кавалерия с наскоку шла на нашу конницу, тревожа ее и тесня к Бродам» (1, 302).
Второй фрагмент, начало главы 12-й:
«11-я кавалерийская дивизия после занятия Лешнюва с боем прошла через Станиславчик, Радзивиллов, Броды и 15 августа развернулась возле города Каменка-Струмилово. Позади шла армия, сосредоточивались на важных стратегических участках пехотные части, копились на узлах штабы и обозы. От Балтики смертельным жгутом растягивался фронт. В штабах разрабатывались планы широкого наступления, над картами корпели генералы, мчались, развозя боевые приказы, ординарцы, сотни тысяч солдат шли на смерть...
Разведки доносили, что к городу стягиваются крупные кавалерийские силы противника. В перелесках возле дорог вспыхивали стычки, казачьи разъезды входили в соприкосновение с неприятельскими разведками» (1, 325).
Бар-Селла заявляет, будто оба эти фрагмента — об одном и том же; более того, в мифическом «прототексте» первый фрагмент якобы был черновиком, «планом» второго, чего не понял невежественный «переписчик» Шолохов.
Нелепость подобного обвинения очевидна. Документы свидетельствуют, что в начале главы 10-й, как и в самой главе, повествуется о первой неделе войны, в которой принимал участие Григорий Мелехов в составе 12-го Донского казачьего полка 11-й кавалерийской дивизии, завершившейся 8 августа захватом Лешнюва, а глава 12-я рассказывает о следующей — второй неделе войны, т. е. — в этих отрывках последовательно рассказывается вначале о первом, а потом — втором этапах боев.
Казаки лейб-гвардии атаманского полка. 1897 г.
Важно и то, что главы 10-я и 12-я в третьей части романа, в окончательной книжной редакции разделенные лишь главой 11-й — «дневником» вольноопределяющегося студента Тимофея, в первоначальной, черновой редакции шли под номерами 10 и 1636. Естественно, что столь большая дистанция между главами в момент их написания
- 756 -
и определила необходимость напомнить читателю о конфигурации изменяющегося расположения воинских частей.
Однако Бар-Селле нет дела до реальных фактов — ему достаточно его фантазий, чтобы на их основе обличать Шолохова.
«Дед Гришака» — еще одна новелла в серии «“Тихий Дон” против Шолохова». Бар-Селла приводит фрагмент текста из девятнадцатой главы первой части, посвященный этому персонажу, — по журнальному варианту:
«Дед Гришака топтал землю шестьдесят девять лет. Участвовал в турецкой кампании 1877 года, состоял ординарцем при генерале Гурко, попал в немилость и был отослан в полк. За боевые отличия под Плевной и Рошичем имел два Георгия и георгиевскую медаль. Был односумом с Прокофием Мелеховым и, доживая у сына, пользуясь в хуторе всеобщим уважением за ясный до старости ум, неподкупную честность и хлебосольство, короткие остатки жизни тратил на воспоминания.
Летом с восхода до заката солнца сиживал на завалинке, чертил костылем землю, угнув голову, думал неясными образами, отрывками мыслей, плывущими сквозь мглу забвения тусклыми отсветами воспоминаний...».
По мнению журналиста, этот — ключевой для характеристики деда Гришаки текст — опять-таки «черновик»: «Набросанный, видимо, на полях, черновик не был вымаран Автором, использовавшим его <...> в работе над двадцать третьей главой»37. «Автором» (Краснушкиным) вымаран, а Шолоховым, по незнанию, вставлен.
Но как может быть «черновиком» текст, содержащий принципиально важную информацию о персонаже — то, что он участвовал в турецкой кампании 1877 года и «был односумом Прокофия Мелехова»? Однако изменения в этой информации — на взгляд Бар-Селлы — и подтверждают «черновой характер» «биографической справки о деде Гришаке».
