«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Кто по слитию изд[ательст]в остался из прежних?
С приветом М. Шолохов»3.
Письмо Посвянскому от 3 февраля 1927 года подтверждает тот факт, что вернувшись осенью 1926 года из Москвы в Вёшенскую, Шолохов сразу же сел за роман. С 6 ноября 1926 г. (дата, которая обозначена на титульном листе рукописи как начало работы над романом) по 3 февраля 1927 г. (дата письма Посвянскому) как раз и прошло 3 месяца.
В письме жене от 13 апреля 1927 года Шолохов отчитывается о том, как идет работа над романом:
«Сел писать с обеда. 4 стр[аницы]. <...> В понедельник сажусь с утра. Дело идет туговато. Вас не хватает. Ощущается сильно. На третий день 10 стр[аниц] (рекордная цифра за мою работу), ну, думаю, пойдет дело! Первые эти дни работал отменно, прихватывал ночи и отсыпался по утрам...»4
И все-таки даже при таком напряженном труде (нужно учитывать, что 10 страниц в день — это 10 шолоховских страниц, большого формата, заполненных его мелким убористым почерком), Шолохов не смог реализовать своего первоначального намерения, высказанного в приведенном выше письме к жене от 24 августа 1926 г.: «...склоняюсь к тому, чтобы эту зиму перебыть там (т. е. на Дону. — Ф. К.), написать роман (к маю <...> я напишу его, это вне всякого сомнения), <...> а уже весной ехать в Москву».
Однако, весной 1927 года роман «Тихий Дон» Шолохов, естественно, не написал и привезти не смог. Воплощение первоначального замысла оказалось гораздо сложнее и труднее, чем думалось первоначально.
3 мая 1927 г. Шолохов пишет с Дона в издательство «Новая Москва» новое письмо о романе, — на сей раз другому сотруднику этого издательства, А. М. Стасевичу:
«Деньги за “Лазоревую степь” получил. Теперь относительно романа: я надеюсь окончить его к осени (октябрь-ноябрь). В феврале на сей счет переписывались мы с т. Посвянским и тот сообщил мне, что против размера вещи и присылки ее по частям у вас там не возражают. Советовал договориться с т. Морозовой.
Мне тоже небезынтересно было бы знать размер оплаты за печ[атный] лист, тиража и пр[очие] договорные условия. Сообщи мне ваши условия, и тогда я не замедлю прислать первые три части на просмотр. Жду ответа. Кратко о романе: зовется “Тихий Дон”. Размер 40 (приблизительно) печ[атных] листов. Частей 9. Эпоха 1912—1922 гг. Эпиграф не интересует? Поговори с кем следует о том, не сможет ли в[аше] издательство субсидировать меня некоторой суммой под роман? Сообщи и на сей счет.
С тов. прив. М. Шолохов»5.
Как видите, к маю 1927 года роман «Тихий Дон», а точнее — проект романа уже сложился в голове писателя: объем — 40—45 печатных листов, 9 частей, время действия 1912—1922 гг. Деление на книги пока не предусматривалось. Были написаны первые три части. Художник пока не знал, что рукопись романа, которая, как здание, росла на глазах, составит, в итоге, не 40, но — 90 печатных листов, что частей окажется не девять, а восемь, что будет четыре книги романа и завершит он роман не в октябре-ноябре 1927 г., но — в январе 1940 года.
Неизвестно, получил ли Шолохов из издательства «Новая Москва» ответ на это письмо. Однако, известно, что в июне 1927 года он сам приехал в Москву решать судьбу своего романа, чтобы пристроить его в какое-то другое издательство. С чем это было связано? Почему отношения писателя со ставшим родным издательством «Новая Москва» прервались?
Ответ следует искать в последней, завершающей строке письма Шолохова Посвянскому от 3 февраля, в его вопросе: «Кто по слитию издательств остался из прежних?»
К весне 1927 года издательство Моссовета и МК ВЛКСМ «Новая Москва» перестало существовать. В инстанциях было принято решение слить его с издательством МК ВКП(б) «Московский рабочий», которое, будучи более могущественным, «проглотило» «Новую Москву». При этом никого из «прежних» работников «юношеского сектора» «Новой Москвы», поддерживавших Шолохова, в «Московском рабочем» не оказалось. Что делать? Ответ на этот вопрос можно было получить только в Москве.
В этой связи, Шолохов был вынужден срочно выехать в Москву уже в июне 1927 г.
Николай Тришин вспоминает:
«Из Вёшенской Михаил Александрович написал мне несколько писем по поводу договорной книжки, но ни словом не обмолвился о своей большой вещи, которую писал в это время. Мы только знали, что она будет называться “Тихий Дон” — это он сказал нам еще в Москве. Но ни о теме, ни о времени событий, ни о героях мы не имели понятия. Наконец в июне 1927 года Михаил Александрович появляется в Москве. По старой дружбе он останавливается у Василия Кудашова, в Художественном проезде, благо у того была холостяцкая квартира.
— Ну, вот нагрохал первую часть, — объявил он нам. — А куда нести, не знаю.
— Конечно, в Госиздат, — советуем.
Рукопись отнесена в Госиздат. Читать там будут, конечно, долго, и мы предложили Михаилу Александровичу стать заведующим литературным отделом журнала. Он согласился и, работая у нас, нетерпеливо ждал судьбы рукописи. Не знаю, какой редактор Госиздата читал первую часть “Тихого Дона”, но только через месяц Михаил Александрович явился оттуда обескураженный. С неизменной улыбкой, похохатывая, докладывает:
— Не проходит! Замахали руками, как черти на ладан: “Восхваление казачества! Идеализация казачьего быта!” И все в этом роде. Куда еще тащить?»6
Во время этого июньского приезда Шолохова в Москву его близкие товарищи впервые познакомились с текстом начальных глав «Тихого Дона».
Очеркист М. Величко описывает чаепитие у Кудашева, где «начиналось главное, ради чего собирались»: чтение Шолоховым «первой книги романа, прямо с рукописи»7.
Воспоминания Михаила Величко дополняет Николай Стальский:
«В квартире Кудашева <...> состоялась одна из читок первой части романа. Он всех захватил и взволновал. Такого никто из нас еще никогда не слыхал. В литературу входил большой писатель со своей темой, со своим голосом, со своим видением мира»8.
Однако, Шолохова тревожила судьба своего детища. Тришин вспоминает, как во время прогулки по Москве, шагая по Тверской мимо поднявшегося ввысь здания Центрального телеграфа, Шолохов, улыбаясь, заметил:
— В прошлом году в моем Огаревом (переулке, где жил Шолохов. — Ф. К.) только фундамент был, а теперь, глянь, какая махина выросла!
— Вроде тебя — говорю. — В прошлом году еще и фундамента не было, а сегодня роман готов. Растешь быстрее этого телеграфа!
— Ох, далеко моему роману до крыши! Ведь только первый этаж сделан, а вдруг разнесут?»9
Потерпев фиаско с ГИЗ’ом, Шолохов решает наладить отношения с тем издательством, которое «проглотило» «Новую Москву» и унаследовало редакционный «портфель» «Новой Москвы» — с «Московским рабочим». После ГИЗ’а он побывал в этом издательстве и договорился там о сохранении договорных отношений, установленных ранее с «Новой Москвой».
22 июля 1927 года Шолохов, вернувшись из Москвы на Дон, пишет из Вёшенской следующее письмо:
«В издательство “Московский рабочий”
Дорогие товарищи!
С высылкой первых частей романа запаздываю, потому что держит проклятая машинистка. Есть в нашей станице такой “орган”, который печатает РИКу (районный исполнительный Комитет. — Ф. К.) разные исходящие, вот этот-то печатный станок (я крепко верю, что это не пишущая машинка, а ее прадед — печ[атный] станок времен Иоанна) печатает мой роман. (По Сеньке, говорят, и шапка). Дама, которая управляет сией машиной, работает весьма медленно, и я, по всей вероятности, пока она кончит печатать роман, успею написать другой. Серьезно, раньше средины августа прислать не могу, т. к. перепечатано только 2 ч[асти].
Надеюсь, потерпите и не станете “выражаться” за невыполнение обещания.
Я-то от Вас терпел не мало, во всяком разе не меньше.
С друж. прив. М. Шолохов»10.
Однако, Шолохов не стал пересылать роман почтой, а в сентябре сам привез перепечатанный текст романа в Москву. Шолохов привез с собой в сентябре уже не только первую, как в июне, но — три части романа «Тихий Дон», причем первые две, как он и обещал Посвянскому, в «окончательной обработке» Как уже отмечалось ранее, на титульной странице рукописи первой части романа сделана запись синим карандашом: «Окончена переработка. 28.03.1927». Окончательная переработка первой части романа, судя по рукописи, была завершена 12 июля 1927 года, после чего первая часть была переписана Шолоховым уже набело.
