Элевсинские мистерии - Лауэнштайн Дитер (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Милонасу отнюдь бы не помешало наряду с блестяще проведенными раскопками изучить не только возникновение греческой и латинской литургии36, но воспользоваться и орфическими гимнами, которые почти на тысячу лет старше, как духовными провожатыми к таинствам; ведь их исключение равнозначно историческому подлогу. С освоением этих источников раскрываются многие другие, что мы надеемся показать, в частности, на примере нашей реконструкции мистерий.
Некоторые надписи в Элевсине сообщают нам очень древние имена богов. Конечно, интерес представляют не все надписи; иные из них, относящиеся к поздней империи, содержат лишь сугубо частные факты. А вот имена богов всегда говорят весьма многое. Например, одна из древних надписей требует по обряду: "Козу купно для Деметры, Гекаты и Харит"37. Поскольку Элевсинии не допускали кровавых жертв, речь здесь идет, видимо, о примыкающем к ним открытом празднике Фесмофорий. Что же до таинства, то мы можем узнать из этой надписи по крайней мере имена божеств, причем особое внимание следует обратить на Харит, ибо они указывают на стилистику обрядов, которой была совершенно несвойственна жестокость прочих мистерий; мы называем эту стилистику "обращение к музам".
Другие надписи содержат указания на открытые военные игры, предварявшие таинства и тоже именовавшиеся Элевсиниями. Так, одна из надписей ок. 500 года до Р.Х. перечисляет жертвы, которые полагалось принести накануне этих игр: "Трехлетний бык обеим богиням [Деб и Коре] и Плутону Долиху; по одному барану Триптолему, Телесидрому ["священному бегуну", то есть Евбулею. — Д.Л.], Артемиде, Посейдону, Харитам, Гермесу и Гее"38. Тех же богов Аристофан рекомендует для поклонения женщинам на афинском празднике Фесмофорий39. Пятый гомеровский гимн VII века до Р.Х. относит такие военные игры не к сентябрю или октябрю, как сообщает надпись, а к весенним месяцам, видимо к февралю. Но маловероятно, чтобы они происходили дважды в году. Проведение игр весьма существенно с точки зрения духовного смысла мистерий, и в свое время мы остановимся на этом подробнее.
Первый двор внутреннего святилища располагал нижними и верхними подмостками. Внизу стоял "камень скорби", сиденье Деметры, перед которым плясала нагая служанка Ямба-Баубо. Вероятно, она выплясывала перемену обличий, движение вспять от человека и животного вниз к змее. Под конец у нее в руке было яйцо, которое она протягивала богине. Этот дар надлежало поместить в середину круглого камня со множеством выемок — для раздельного принесения в жертву всевозможного зерна. Лишь это яйцо вызывало у старухи улыбку.
Пещеры элевсинских Матерей
Второй эпизод разыгрывался на подмостках возле холма, откуда дорога вела направо вглубь, к древним пещерам около заслоняющего их небольшого храма Диониса. Слева, уже на самих подмостках, стояла герма — четырехгранный каменный столп с головой Гермеса.
Остановки открытой Священной дороги из Афин — не доходя до первой речки Кефисс — являют параллельно этому поле Деметры, "skira" (отсюда мисты наблюдали танец Ямбы на мосту), а затем справа за речкой — камень Плутона (Зевса Мэлихия), опять-таки указывавший на небольшой храм перед древним двойным фотом. Наверху Пестрой горы находилось святилище Аполлона Хранителя Прямостоящего Образа Человеческого, и, как в Дельфах, оно имело связь с мастером превращений Дионисом. Возле гермы наша реконструкция мистерий помещает сцену бичевания, а в финале — висящий скелет.
Побиванию камнями как побочному действу отведено место на особом дворе, который император Марк Аврелий выстроил специально для этой цели в 170 году от Р.Х. Археолог Милонас называет это место, расположенное к северо-западу от Телестериона, западным двором40. Там было крутое возвышение, удобное для скатывания камней; внизу проходил глубокий ров — он защищал мистов, хотя они толком его не видели. Прежде, начиная с 540 года до Р.Х., роль подмостков, скорее всего, выполнял впоследствии срытый выступ холма у дороги, соединяющей дворы.
Обрядный характер побивания камнями удостоверяет священный обычай, существовавший, согласно Павсанию (II.32,2), в Трезене (Тройзене). Там почитали двух побиенных камнями девушек-критянок — Дамию и Авксесию, — в честь которых был установлен ежегодный всеобщий праздник под названием Литоболия, или "Бросание камней". Имена девушек недвусмысленно указывают на Деметру (Da-mater) и Персефону, которая в таинствах является и как Авксесия, "сияющая". Афиней Навкратийский (200 г. от Р.Х.) упоминает одноименный афинский праздник41; точно так же Гесихий (VI в. от Р.Х.) в своем лексиконе старинных слов толкует "balle-tys", или "броски", как название аттического праздника.
Если мистерия в целом, по Апулею (XI.21,7), есть "уподобление добровольной смерти", то, собственно, по-настоящему умирают, лишь покидая первый двор, после Первой оргии. Тогда Матерь полей, кормилица Деметра становится Антеей, "жуткой"; если ориентироваться по Гесиоду, Деметра здесь, видимо, отождествляется со своей матерью Реей.
Западный фронтон дельфийского храма Аполлона изображает швыряющих камни гигантов, которые пытаются штурмовать Олимп. Эта картина не раскрывает ничего касательно Аполлона, скорее она связана с "совладельцем" храма, Дионисом, и показывает, как поражают богов дня боги ночи, претворяющие в реальность угрозу дионисийских таинств; как говорит Апулей: "…весь звездный свод в Тартар низринет" (II.5,4). Царица подземного мира является людям противоположным образом — так, безвестный Филокос молит Деметру Антею: "Верни Персефону обратно, под звездные своды!"42
Со времени Писистрата Вторая оргия разыгрывалась в старом дворе перед храмом Владычицы, Анактороном, где в древнейшую эпоху совершались все фазы мистерий; мы назовем его внутренним двором. Открытый портик с восточной стороны здания первоначально, по-видимому, служил подмостками. В 596 году до Р.Х. Солон перенес вход Дома посвящений на северную сторону, куда подходила Священная дорога из Афин. Таким способом он "отключил" вторую Священную дорогу, из Мегары. Шестьдесят лет спустя Писистрат уже мог не опасаться конкуренции; расширив здание, он развернул его в прежнем направлении, приблизительно по оси восток — запад. Лишь святая святых, Анакторон, сохранил ту же форму и положение, что и при Солоне. В 440 году до Р.Х. Перикл только еще раз увеличил Дом посвящений.
Мы пытаемся описать обряд так, как он мог проходить в постройках эпохи Перикла. Вторая оргия имела место во внутреннем дворе шириной 70 м и глубиной 30 м и на подмостках в форме возвышенного портика шириной 50 м и глубиной 12 м, где с 310 года до Р.Х. находилось двенадцать колонн43. При Писистрате во внутреннем дворе были воздвигнуты два алтаря — по одному "для матери и для дочери"; Перикл эти алтари убрал. Поскольку необходимо было пространство для мистов, жертвоприношения целиком переместились на плогцадку перед зданием.
Соответствующая остановка на Священной дороге, возле Рэт, напоминала о войне элевсинцев с афинянами, в которой обе воюющие стороны потеряли своих царей.
Третья оргия до Солоновой перестройки святилища примерно с 600 по 596 год до Р.Х. происходила, как и все прочие оргии, в единственном дворе перед древним Анактороном. Прежде всего Солон выстроил для мистов закрытый зал, Телестерион, который и предназначался для Третьей, самой сокровенной оргии. И новый Анакторон примыкал к внутренней стороне его заднего фасада. Обойти зал вдоль стен стало невозможно. Стало быть, как и раньше, процессия должна была двигаться вокруг здания снаружи, и этот этап был своего рода прологом, пока около 440 года до Р.Х. Перикл не выстроил огромный Телестерион, где Анакторон занял срединное положение. Теперь шествие снова могло войти в состав Третьей оргии. Такой вид постройки святилища сохраняли вплоть до их окончательного разрушения в 396 году от Р.Х.
