Культура, стремящаяся в никуда: критический анализ потребительских тенденций - Ильин Алексей Николаевич (книги бесплатно без .txt) 📗
«Для глобальной державы, такой же фундаменталистской, консервативной, как религиозная ортодоксия, все отличные от нее, сингулярные формы являются ересями. Поэтому они обречены либо на возвращение волей-неволей в глобальное устройство, либо должны исчезнуть. Миссия Запада (или скорее экс-Запада, поскольку он уже давно не имеет собственных ценностей) заключается в том, чтобы всеми средствами подчинить другие культуры хищническому закону равнозначности, эквивалентности»[176]. Недаром С. Жижек и Ж. Деррида называют США государством-мошенником за его односторонние действия в отношении тех (суверенных) государств, в политике которых США видит мошенничество, а именно противоречие их интересам[177]. Государственная суверенность — уже злоупотребление властью и нарушение интересов США — хранителя мирового порядка, гаранта международного права, чья гарантия сопряжена с силой. К сожалению, сегодня не только отдельные люди, но и целые государства выступают всего лишь в качестве средств достижения эгоистических целей мировой гегемонии, соблюдающей в точности до наоборот императив «поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему как к средству». Если кто-то позволяет себе критиковать американскую империалистическую политику, его сразу тычут носом в некую политкорректность и ставят в угол за плохое поведение.
Сегодня (незападный) мир возмущен внешней политикой США, которые, разворачивая войны и прикрываясь демократизацией и помощью ущемляемым народам, на деле совершают абсолютно антигуманную экспансию. Идея демократии и общечеловеческих ценностей стала средством утверждения узких корпоративных интересов, а сама вербализация гуманистических идеалов приняла облик словесного террора. Интеллектуалы посвятили проблеме американского вероломства немало трудов. Так, в журнале «Логос» мы находим достаточно содержательные работы, в которых рассматриваются события, связанные прежде всего с геополитической деятельностью Соединенных Штатов. «…Невозможно оправдать угрозу создания мировой державы, не интересующейся миром, которого она не понимает, но готовой на решительное силовое вмешательство всякий раз, когда кто-то делает что-то, что не нравится Вашингтону»[178], - пишет Э. Хобсбаум, отмечая особую опасность империй, которые преследуют свои интересы, убежденные в том, что оказывают услугу человечеству. Борясь с терроризмом, необходимо понимать его причины и смысл, а не просто отвечать на террор террором. Кроме того, бороться нужно с действительным терроризмом (если он вообще есть), а не с теми, кто мне лично не нравится и потому я их объявляю террористами. Но мировой истеблишмент не борется с терроризмом, а создает видимость этой борьбы, под благовидным предлогом которой легитимирует перед собственным населением милитаризацию и экспансию «нецивилизованного мира». По справедливому замечанию 3. Баумана, слово «терроризм» стали упоминать всякий раз, когда флот или авиацию отправляют на выполнение нового задания, когда запускается в производство новый тип самонаводящихся ракет, когда кто-то в той или иной части мира оказывает сопротивление порожденному глобализацией угнетению, когда на самих американцев накладываются все большие ограничения. Борьба с насилием осуществляется ради достижения монополии на насилие, а так называемое присущее «цивилизованной» политике ненасилие представляет собой не отсутствие использования силы, а отсутствие ее нелегитимного использования[179]. Поэтому борьба с насилием приводит к легитимации использования силы одной стороной и делегитимации ее осуществления — другой, а не к победе над насилием. Легитимированное насилие, ставшее нормальным и привычным, перестает привлекать широкое внимание, которое направляется в сторону делегитимирующегося насилия. Так было на протяжении всей истории, которую обычно писали победители и предоставляли вниманию читателя нарратив о прогрессе цивилизации, росте культуры и уменьшении насилия в человеческих взаимоотношениях.
Поскольку существующий в США порядок представляется американцам легитимным, поскольку большинство СМИ работают на дальнейшую легитимацию порядка и на обвинение его противников, поскольку массы людей (в первую очередь военные) вовлекаются в инициируемые руководством страны военные акции, общественность не видит творимое данным порядком насилие, но преувеличивает, вслед за официальной риторикой масс-медиа, степень жестокости деяний, осуществляемых противниками данного порядка. «Террорист» — это ярлык, навешиваемый на объект не из-за характера его действий, а всего лишь из-за отношения к нему тех, кто владеет львиной долей мировых СМИ, а потому монополизирует право навешивать ярлыки террористов, диктаторов, нарушителей прав человека и т. д. Благодаря заярлычиванию понятий «террорист», «диктатор», «нарушитель человеческих прав» сами понятия выворачиваются наизнанку. Тот, кто обретает силу гегемона, берет на себя право игнорировать или делегитимировать исходящие из оппозиционных структур определения тех или иных понятий, даже если эти определения имели юридическую силу, и производить понятийную инверсию. С таким же успехом гитлеровским пропагандистам пристало именовать немецких солдат освободителями, а террористами называть партизан, с ними боровшихся. Если международный трибунал и прочие структуры объявляют террористами и преступниками Милошевича, Хусейна, Каддафи, Ахмадинежада, Кастро и др., они просто обязаны придать такой же статус Бушу, Клинтону, Обаме, Блэру, Саакашвили и многим-многим другим. В ином случае они тотально подменяют понятия и совершают вероломную стигматизацию, основанную на двойных стандартах. На фоне действий США против просто не желающих подчиниться их необоснованному диктату стран, на фоне глобальности инициируемых американцами разрухи и убийств мирного населения, бомбежек и экономического закабаления все лица, объявляемые ими вне закона, выглядят дилетантами. Но критерии заярлычивания не связаны со степенью жестокости и масштабом сотворенных деяний подпадающих под обвинения лиц. Они связаны всего лишь с тем, какую политику эти лица ведут в отношении welfare state. США за свои военные, экономические и другие действия заслуживают, пожалуй, самого серьезного обвинения, а не права обвинять.
Да и стоит ли мусульманские нападки именовать мировым терроризмом, учитывая их точечность по сравнению с деятельностью американской боевой машиной? Вряд ли. Понимает ли Америка ислам? Нет. Она не может ему простить то, что во многих отношениях он противоречит ей, вызывая непонимание. Исламский мир не приемлет гедонизма и потребительского легкомыслия, в нем культивируется ценность семьи и почитание младшими старших, мусульмане нетолерантны к сексуальным перверсиям и узакониванию однополых браков, они осуждают разводы и не приемлют аборты, они критически относятся к ростовщичеству. Это далеко не полный перечень «анахронистских» исламских ценностей, идущих вразрез с «современными» идеалами (прежде всего американской) потребительской культуры и глобалистской идеологии. Только инфантильный ребенок будет пытаться контролировать чужие дела. Мудрый и самодостаточный человек, в отличие от него, не станет помышлять об экспансии, да еще и такой зловредной. Только инфантильный ребенок выберет вместо биофилии погружение в комфортное гедонистическое легкожизненное вымирание. Под инфантильным ребенком подразумевается не столько всесильный инициатор глобальных проблем, сколько средний американец, эгоистичный, обладающий непреодолимой тягой к развлечениям, склонный к ожирению, постоянно смотрящий ток-шоу, доверяющий пропаганде и воспринимающий рекламу как голос авторитета.
Сами американцы склонны оправдывать политику своего правительства необходимостью обезопасить мир от терроризма и диктата и водрузить знамена демократии везде, где только можно; мир погряз в войне — войне всех против всех, — и потому необходим гегемон, гоббсовский Левиафан, гарант мира и справедливости, который вместе с тем стоит выше всяких прав, в том числе и международного права. Но Левиафану нужно показывать всем, что он, Левиафан, демонстрировать свою силу; он это и делает, устраивая то военную, то экономическую экспансию, и никакие угрызения совести здесь неуместны[180]. Это снова напоминает позицию инфантильного ребенка, который силой утверждает легитимность своей воли перед другими детьми, не зная о том, что сила не легитимирует, а делегитимирует его волю. Но что ему это знание, зачем ему мораль и право, если в руке есть разящий меч, а в душе — желание быть единственным и неповторимым. Именно спекуляции и войны, а не честный труд, обеспечивали рост американского благосостояния. Они же обеспечивают его и сейчас.
