История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины - Рябинин Юрий Валерьевич (читать книги бесплатно .TXT) 📗

В 1884 году Московская городская дума объявила «Приговор»: «Уступить в дар Московскому университету для постройки клиник участок земли на Девичьем поле в размере до сорока тысяч квадратных сажен». Государство выделило на строительство почти два миллиона рублей. Но этих средств не достало бы, если бы не помогли меценаты. Т. С. Морозов, В. А. Морозова, М. Ф. Морозова, Г. Г. Солодовников, Е. В. Пасхалова, К. В. Третьяков, Е. В. Соловьева, М. А. Хлудов, П. Г. Шелапутин и другие меценаты пожертвовали в общей сложности три миллиона рублей. И только тогда стало возможным начать это поистине грандиозное строительство, какого еще не знала Россия. Возглавил группу архитекторов Константин Михайлович Быковский. В группу вошли многие известные архитекторы, в том числе крупнейший московский зодчий Р. И. Клейн. Всего на Девичьем поле было построено тринадцать клиник, семь научно-исследовательских институтов, храм Михаила Архангела и другие здания и сооружения. Практически все постройки являются памятниками архитектуры. Большинство проектов разработал сам К. М. Быковский. Строили городок свыше десяти лет. В 1897 году в Москве состоялся XII Международный съезд врачей. Председательствовал на съезде знаменитый хирург и ученый Н. В. Склифосовский. Среди участников съезда были такие выдающиеся светила медицинской науки, как Рудольф Вирхов, Теодор Кохер, Эмиль Ру, И. И. Мечников. Многие из них показывали в новых клиниках свои опыты. И уже все единодушно признавали комплекс на Девичьем поле одним из лучших медицинских центров в Европе.

Между прочим, по проекту Константина Быковского была построена и психиатрическая клиника в Божениновском переулке (теперь — улица Россолимо). В 1925 году в этой клинике лежал нынешний сосед К. М. Быковского по кладбищу — Сергей Есенин. Именно там 28 ноября, ровно за месяц до смерти, он написал свое стихотворение «Клен ты мой опавший».

Если С. А. Есенин — это крупнейший из писателей, похороненных на Ваганькове, то самый значительный из художников здесь, бесспорно, А. К. Саврасов. На новом его надгробии золотом написаны исключительно верные слова Исаака Левитана: …Саврасов создал русский пейзаж, и эта несомненная его заслуга никогда не будет забыта в области русского искусства.

Последние годы жизни выдающегося художника очень напоминали финал упомянутого писателя Н. В. Успенского. Да, кстати, они были друзьями, имели общие интересы и проводили вместе немало времени. Москвовед Иван Белоусов вспоминает, как они собирались на квартире другого известного историка Москвы И. К. Кондратьева и беспробудно пьянствовали там втроем.

«Особенность этого помещения заключалась в том, — пишет Белоусов, — что все стены были в эскизах и набросках углем, сделанных художником академиком живописи Алексеем Константиновичем Саврасовым, автором известной картины „Грачи прилетели“, находящейся в Третьяковской галерее. Кондратьев вел дружбу только с такими же, как и он, выбитыми из колеи жизни людьми, какими являлись академик Саврасов и писатель Николай Васильевич Успенский — двоюродный брат Глеба Успенского.

Все эти три лица были неразлучны между собой; они почти каждый день собирались у Кондратьева и пили не водку, а чистый спирт, так как водка их уже не удовлетворяла.

И все они трагически погибли: Саврасов ушел на Хитров рынок и жил там настоящим босяком в ночлежных домах.

Бывшие ученики его и родственники не раз извлекали его из ночлежек, брали к себе на квартиру, прилично одевали, но долго удержать не могли, его снова тянуло к бродяжному люду, ютящемуся на Хитровке. Там он заболел, был отправлен в чернорабочую больницу, где и умер 26 сентября 1897 года.

За год до смерти я встретил Саврасова на Мясницкой улице — это было зимой, одет он был в ситцевую, стеганую на вате кацавейку, какие носят деревенские старухи и огородницы; подпоясан веревкой. Старые с заплатами кальсоны внизу обмотаны какими-то тряпками. Обрывки веревок придерживали на ногах рваные опорки. На голове была надета черная, с широкими полями, „художническая“ шляпа. Под мышкой он держал старую папку, вернее, переплет от конторской книги.

Несмотря на убогость костюма, вся его крупная фигура, с большой, седой бородой, прямая, стройная, казалась величественной. Он стоял на углу Златоустинского переулка и смотрел на мимо идущую толпу, гордо подняв красивую голову.

Я подошел, поздоровался с ним, он сейчас же предложил мне пойти в трактир и выпить водки.

Я, признаться, смалодушничал и, подумав, в какой же трактир нас с ним пустят? — отказался от его предложения.

У Саврасова было два места приюта — ночлежные дома Хитрова рынка и рамочные мастерские, в которых изготовлялся товар для Сухаревского рынка. Там за бутылкой водки Саврасов писал картины, которые потом продавались на Сухаревке по 2–3 рубля с рамой.

Эти картины Саврасов писал только черной, белой и красной красками, изображая большею частью или ночь, или зимний пейзаж, и подписывая их двумя буквами: „А. С.“.

Торговля под воротами в Москве совершенно уничтожилась; под воротами осталась, кажется, только одна торговля картинами в Столешниковом переулке. Проходя мимо на днях, я увидел там выставленную для продажи картину Саврасова, подписанную буквами „А. С. “. Эта картина относится, по всему вероятию, к тому периоду, когда Саврасов был поставщиком Сухаревского рынка.

Похоронен Саврасов на Ваганьковском кладбище по первой дорожке налево от входа.

На могиле его был поставлен самый дешевый деревянный дощатый крест с надписью:

Я хорошо знал могилу первого русского пейзажиста. Когда простой дощатый крест со временем подгнивал, то чья-то заботливая рука несколько раз углубляла его в землю, а теперь этот крест совершенно исчез и, я думаю, немногие знают могилу академика Саврасова.

Давно, в еще довоенное время, я несколько раз говорил большим московским художникам о печальном состоянии могилы Саврасова, но это ни к чему не привело». Так писал И. А. Белоусов.

Впоследствии на могиле Саврасова все-таки был установлен гранитный обелиск.

Лучшая картина Саврасова «Грачи прилетели», написанная в 1871 году, имела необыкновенный успех, и художнику посыпались многочисленные заказы от состоятельных людей, преимущественно купечества, именно на этот сюжет. Всем хотелось иметь у себя «Грачей». И Саврасов нарисовал их 234 полотна! Впрочем, возможно, большинство этих «подлинных копий» было сделано учениками мастера, но, во всяком случае, на них на всех стоит настоящая саврасовская подпись — «А. С.». Известный современный художник Дмитрий Козлов рассказывает, что эти «Грачи» до сих пор встречаются в выставочных залах и студиях. В некоторых местах ему приходилось видеть одновременно два подлинника.

К 100-летию прекрасного художника, ученика Поленова и Перова — А. Е. Архипова, в 1962 году, Спасоглинищевский переулок, в котором он жил, был переименован в улицу Архипова. Эта улица в советское время приобрела довольно широкую известность, благодаря тому, прежде всего, что на ней находилась единственная в Москве синагога. Особенно популярна она была в 1970-е. В те годы евреям было дозволено эмигрировать из СССР, — причем под видом благородной репатриации на историческую родину, они чаще всего где-то в пути меняли маршрут и оказывались в Америке, — и некоторые русские молодые люди специально приходили тогда к синагоге, чтобы познакомиться с еврейкой и уехать из страны «на жене», как тогда говорили. Но знала в те годы улица Архипова и других гостей. Эти визитеры приходили туда обычно по ночам и выказывали как-то свою ненависть ко всему еврейскому — рисовали на синагоге или на соседних стенах странные натюрморты из нацистской и еврейской символики, делали назидательные или устрашающие надписи и т. д.

И как ни странно, жертвой этих молодцов оказывался и А. Е. Архипов: нехитрые их «граффити» неизменно появлялись и на мемориальной доске художнику, установленной на доме № 4, где он и жил-то всего два года — в 1899–1900. А причиной столь ревностного отношения ночных моралистов к творчеству Архипова стало его имя-отчество: они, очевидно, были убеждены, что Абрам Ефимович, пусть даже и Архипов, не евреем быть не может. Но он как раз отнюдь не был евреем. Архипов происходил из старообрядческой семьи. А старообрядцы имели обыкновение иногда называться ветхозаветными именами. Например, среди Морозовых — самой известной московской старообрядческой фамилии — встречались такие имена-отчества: Абрам Саввич, Абрам Абрамович, Давид Абрамович. В 1990-е годы улице Архипова было возвращено прежнее ее название — Спасоглинищевский.